Дарья Донцова - Шекспир курит в сторонке
Да только ничего не получится, негативная информация надежно заблокирована, извлечь ее трудно. Иногда с такой ситуацией может справиться хороший психотерапевт, порой память возвращается сама.
Мой бывший начальник Чеслав рассказывал о женщине, которой фатально не повезло. Несчастную изнасиловали в парке, и она, как и Нина, не могла ничего сказать о преступнике. Но через полгода на бедняжку напал грабитель. Очутившись в больнице, жертва не вспомнила никаких деталей ограбления, но зато во всех подробностях описала насильника.
– Борис мерзавец! – гневно произнесла я. – Зря говорят, что снаряд в одну воронку дважды не попадает. Сначала он сбил беременную и подставил Зину. А потом лишил жизни Кирпичникову и удрал. Странно, что в первый раз он не уехал с места наезда мгновенно.
– Наверное, очень растерялся, – предположил Димон, – или побоялся, что его найдут, Зина начнет болтать, вот он и решил: подставит ее, а сам избежит наказания.
В случае с беременной Борис был не один, а во второй раз сидел за рулем без свидетелей, поэтому и решил скрыться.
– Ветошь был не пьян, – не утихала я, – он ел таблетки, запивал их энергетиком, его шатало от лекарств. Пока ГАИ искало машину со следами наезда на человека, наш пострадавший отлеживался в клинике Егорова, автомобиль прятал в гараже лечебницы. Интересно, скольким пациентам Афанасий Николаевич помог избежать встречи с законом? После второго преступления Борис перестал употреблять пилюли, Зоя Владимировна ничего о прошлом пристрастии мужа не узнала. Да и мы бы не выяснили, но бог шельму метит. Одна из бывших медсестер Егорова оказалась домработницей Козихина. Галя очень любит хозяина, оберегает его от стрессов, поэтому пообещала рассказать мне кое-что интересное про Бориса Олеговича, если я не стану приставать с расспросами к Степану. Ветошь умер, значит, понятие врачебной тайны на него больше не распространяется. И Галина сообщила об адвокате правду. Слушай, почему Борис Олегович не узнал Галю? Он же ее бывший пациент!
У Коробкова на все найдется ответ.
– Ничего удивительного, прошел не один год, после того как Ветошь лечился у Егорова. Думаю, Галина пополнела, изменила прическу. Не забудь, Борис очень редко заглядывал к Козихину домой, в основном Степан Сергеевич прибегал к нему. И кто станет разглядывать прислугу? Будь Галя молодой красивой женщиной, она еще могла бы удостоиться взгляда приятелей босса, но баба за сорок? В больнице она носила халат, у Козихина она одета иначе.
Мне пришлось признать правоту Димона, а он неожиданно сказал:
– Открой почту, я послал тебе фото Нины, ее матери и братьев.
– Зачем? – не поняла я.
– А ты погляди, – загадочно произнес хакер, – лучше сидя. Когда файл откроешь, можешь от изумления на пол грохнуться, покупай потом новый паркет, чини соседям снизу потолок.
Меня охватило любопытство, я поспешила в кабинет Димона, говоря по дороге:
– Думала, ты заботишься о моих руках, ногах, голове. А оказывается, ты думаешь о предстоящих тратах на ремонт!
– Учитывая кое-какие неприятности, случившиеся с моим банковским счетом, ремонт я потяну не раньше чем через пару лет, – со смешком произнес Димон. – Я Буратино, которого ловко обдурил кот Базилио.
– Мои ощущения еще хуже, – честно призналась я, – чувствую себя просто дурой. Я у ноутбука.
– Открывай, – велел Димон.
Экран пару раз мигнул, я уставилась на картинку.
– Не молчи, – приказал Коробок.
– Ух ты, – только и сумела сказать я, – у них у всех на пальцах одинаковые перстни. Наверное, это знак принадлежности к семье. Ну почему мы ни разу не подумали о…
– А почему нам ни разу не пришло в голову проверить слова Каро Финогеновича? – перебил меня Димон. – Порыться в его биографии?
Я замолчала.
– Собирайтесь, – раздался из трубки голос Федора, – встречаемся у дома Кирпичниковой.
…Нина открыла дверь сразу, Приходько с укоризной посмотрел на нее и не удержался от критики.
– Не в деревне, не в глухой тайге живете. Надо хоть спросить, кто к вам в вечерний час явился. Вдруг грабитель?
– У нас красть нечего, – весело ответила хозяйка.
Я вмешалась в разговор:
– Встреча с насильником тоже не лучший опыт.
Кирпичникова скорчила гримасу.
– Со мной трудно справиться, я с виду хрупкая, а на самом деле очень жилистая. В цирке слабых нет, ни физически, ни морально! Немощным на арене делать нечего. Что вы хотите? Только не говорите, что пришли от фонда, где учат женщин правильно открывать дверь.
– Вы Нина Кирпичникова, акробатка, которая работает под псевдонимом Аврора? – осведомился Федор.
– И что? – насторожилась девушка.
– Одно время у вас был роман со Степаном Козихиным? – поинтересовалась я.
Нина скользнула по мне взглядом.
– Он не женат, я не замужем. В чем проблема?
– У нас появилась новая информация о смерти вашей матери, – ответил Димон, – разрешите войти?
Нина, посторонившись, подняла руку. На указательном пальце сверкнул перстень с печаткой. Девушка откинула назад волосы и спросила:
– Вы ведь не из милиции?
– Частное детективное агентство, – представилась я.
– Вау! Круто, – попятилась девушка, – но мы вас не нанимали.
– Давайте сядем, – предложил Федор, – в ногах правды нет.
– Ну ладно, – без особой охоты согласилась Нина, – ступайте в гостиную.
Большая комната оказалась проходной, в стене между книжными шкафами имелась плотно при-крытая дверь, очевидно, она вела в спальню.
– Я к вам не обращалась, – повторила Нина, – и у меня нет денег платить сыщикам.
– Слышали когда-нибудь о сопутствующем раскрытии? – вежливо спросил Димон. – Порой случается, что, занимаясь одним делом, мы случайно узнаем крайне важную информацию по другому, нераскрытому, преступлению.
– Мама умерла, – быстро сказала Нина, – ее сбила машина, преступника не нашли.
– Ау, Нина, ты дома? – закричал из прихожей знакомый голос. – У нас гости? Чьи куртки на вешалке?
Мы повернулись и уставились на дверь. В проеме появился высокий стройный парень, он замер, потом ойкнул.
– Входи, – пригласила я, – чувствуй себя, как дома. Хотя, извини, ты и правда дома. Здравствуй, Кирпичников Илюша! Ты ведь родной брат Нины и сын трагически погибшей Валерии?
– Что вы тут делаете? – испуганно спросил чистильщик бассейнов.
– Ты их знаешь? – занервничала акробатка.
Илья ткнул в меня пальцем.
– Ее да, остальных нет.
– У них есть информация о смерти мамы, – прошептала Нина.
Илья прошел в комнату и сел на диван возле сестры.
– Какая?
– Мы можем назвать человека, который совершил наезд на нее, – строго произнес Федор, – прямых улик нет, но мы уверены, что это был Борис Олегович Ветошь.
Нина схватила брата за руку.
– Вы же актриса, – вздохнула я, – могли бы хоть изобразить изумление.
– Нина, когда вы узнали Бориса? – в лоб спросил Димон.
Акробатка выпрямилась.
– Не понимаю, о чем речь, я ничего не слышала о нем, среди моих знакомых его нет.
– Ей-богу смешно, – не выдержала я. – Вас часто видела Галина, горничная Степана Сергеевича, да и Козихину нет нужды скрывать факт вашего с ним романа. Зоя Владимировна вспомнит девушку-каучук. И много других людей подтвердят: банкир жил с акробаткой, хвастался своей гуттаперчивой девочкой. Думаю, дело было так. Степан Сергеевич, очарованный вами, завел роман, а вы…
– Нет, – решительно остановил меня Илья, – это я.
– Илюша, не надо, – тихо попросила Нина.
Брат махнул рукой.
– Я убил, мне и отвечать.
– Не надо, – повторила Нина.
– Все равно они не отстанут, – отчеканил Илья, – бегут по следу, как собаки. Лучше бы вы так активно искали маминого убийцу. А то дело в архив сплавили и руки умыли, мы правды не добились.
– Кому циркачи нужны? – звонко спросила Нина. – У нас нет ни денег, ни связей.
– Мама умерла, когда мы еще подростками были, – перебил сестру брат, – кто-нибудь пришел, денег нам принес? Нет! Живите, как хотите. У Нинки хоть профессия была. А я для арены непригодный!
Нина обняла брата.
– Вы не поймете. Цирковые дети с трех лет уже на сцене. В одном номере с родителями выступают, никто скидок на юный возраст не делает. В десять ты уже взрослый артист, и спрос с тебя соответствующий. Главное – представление, остальное побоку. Заболел? Неинтересно, шагай на арену. Настроение плохое? Цирковой народ таких слов не знает! Депрессия, усталость – это все не про нас. И мы всегда второй сорт.
– Балаган не искусство, – вздохнул Илья. – Фокусники, жонглеры, акробаты, по мнению журналистов, тупые уроды. Чего только про цирк не говорят! Будто идиоты там все, и бьют друг друга, и читать не умеют.
– Насчет образования, может, и справедливо, – кивнула Нина, – откуда ему взяться, если из города в город переезжаешь? Я порой по пятнадцать школ за год меняла. Но ведь балетные тоже не в ладах ни с русским языком, ни с математикой, но их считают великими артистами, а мы так, дерьмо! Только когда «Дю Солей» в Россию наезжать стал, нас зауважали. Знаете, что там много россиян? Мама очень любила Илюшу, он у нас самый младший, она хотела, чтобы сын получил образование и не оказался на обочине жизни после сорока лет. Вы никогда не задумывались, куда деваются цирковые артисты после того, как начинают стареть? А?
