Дарья Донцова - Шекспир курит в сторонке
В процессе ора в руках Каро волшебным образом возникла коробочка с подвеской, Лапа поняла, что он ухитрился спереть две вещи. Дешевую преподнесет бабушке, дорогую продаст, а деньги спрячет. Лживость отца была феерической. Ну, и чем закончилась та история? Лапу выдрали ремнем, бабушка с той поры иначе как «мерзавкой» внучку не называла, а мама не переставала говорить дочери до поступления ее в институт о том, как плохо врать. Даже несмотря на то, что сама стала жертвой клеветы.
– Ты училась в институте? – поразилась я и прикусила язык, надеюсь, Лапа не обидится на мой удивленный возглас.
– На учителя математики, – ответила Лапа, – но работала недолго, мне в школе не понравилось, дети-то хорошие, а преподаватели – бррр! Очень противные.
Вот тут я, забыв обо всех приличиях, разинула рот. Представить Лапу в качестве педагога невозможно, но увидеть ее в роли математика, решающего уравнения?! Это фантастика! Скорее я станцую на сцене Большого театра партию Одетты!
А Лапа продолжала рассказ. Она ничего не слышала о Каро Финогеновиче до той поры, как встретила на улице его сестру. Тетка принялась расспрашивать племянницу, Лапуля рассказала о своей жизни, и вскоре ей позвонил отец с заявлением:
– Хочу уведомить твоего мужчину, что приличный человек обязан жениться на беременной от него женщине. Я должен защитить тебя. Не смей возражать, все равно я приеду, а если будешь вести себя так, как Элен, не пожелаешь оказать отцу почет и уважение, непременно расскажу твоим новым родственникам правду, по какой причине я порвал с тобой. Что ты врунья и воровка, украла у бабушки драгоценности.
Лапа испугалась, она отлично помнила, что случилось в детстве, вдруг и Димон поверит Каро Финогеновичу? И Лапуля решила молчать.
Из глаз моей собеседницы покатились слезы, я обняла ее и прижала к себе.
– Никогда ни я, ни Коробок, ни Марго с Анфисой, ни наши кошки не поверят, что ты способна украсть даже нитку. Успокойся, Каро уехал и больше никогда не вернется, забудь его, как страшный сон.
– Танечка, – зашептала Лапа, – я хотела тебя предупредить, но не получилось. Извини.
– Это ты прости меня, я была слишком занята работой, не стала прислушиваться к твоим словам, – вздохнула я.
– Он что-то спер? – еле слышно поинтересовалась Лапа. – Карфагеныч просто так не приедет! Тетка все расспрашивала, где я живу, какая квартира, машина, кем работаю…
Я молча гладила Лапулю по спине. Она честно рассказала тетушке про многокомнатную квартиру в центре Москвы, джип, на котором ездит Димон, сообщила, что ведет домашнее хозяйство, не ходит на службу. Ну и что подумал мошенник Каро? Он тут же сорвался с места и приехал дурить голову будущему мужу дочери. И как нам теперь с Коробком поступить? Отыскать мерзкого мужичонку ничего не стоит, вот только доказать, что это он снял наши деньги, будет трудно. Хотя в банкоматах есть видеокамеры, значит…
Лапа отстранилась от меня.
– Танечка, скорей скажи правду, что он стащил? Мне ужасно стыдно! Горько! Обидно!
Я опять обняла Лапу. Вот она, основная причина, по которой мы с Коробковым не станем ничего предпринимать. Если Лапуля узнает, что ее отец опустошил наши копилки, она будет переживать до конца жизни, винить себя. Я прижала ее к себе.
– Нет, Карфагеныч не успел ничего взять, Димон узнал о нем правду и велел ему уехать. Ты же понимаешь, Коробок может при помощи Интернета выяснить все.
Лапа засмеялась.
– Ой, как хорошо! Прямо гора с плеч. Понесусь обтяпывать серую гальку на углу.
Лапуля чмокнула меня в щеку и, весело напевая, полетела на кухню. Я осталась одна. Похоже, Лапа действительно утешилась, она опять начала непонятно выражаться, я не знаю, что означает «обтяпывать серую гальку на углу». Надеюсь, когда-нибудь Каро Финогенович попадется, и его элементарно побьют обворованные люди. Нам же с Димоном придется молчать. Хочется думать, что мы проглотили обиду ради Лапули, но есть еще одна деталь: мошенник обвел вокруг пальца двух опытных сотрудников спецбригады, которые успешно занимаются поимкой опасных преступников. Согласитесь, не самый приятный момент в наших с Коробком биографиях. Конечно, омерзительный Карфагеныч понятия не имел, кого обокрал. Я для него простая секретарша в маленькой фирме, а Димон системный администратор в офисе крупной компании. Надо поехать в контору, где заказывали свадьбу, и отменить мероприятие на двести человек. Надеюсь, мне вернут деньги.
Мрачные раздумья прервал телефонный звонок, на том конце провода был Коробков.
– Зеленский проезд не очень шумная магистраль, – начал он без всякого вступления, – за время существования этой дороги на ней случился лишь один наезд на человека со смертельным исходом. Погибла Валерия Кирпичникова, взрослая женщина.
– Не ребенок, – пробормотала я.
– Ты права, – перебил меня Коробок, – я нашел в архиве дело о наезде на Кирпичникову. На месте не осталось серьезных улик. По следам шин определили, что сбивший ее автомобиль был импортным, модель назвать трудно, колеса подходят почти под все марки.
– Машин в Москве много, – мрачно сказала я.
– На одежде Кирпичниковой остались частицы серебристой краски, – продолжал Димон.
– Самый распространенный цвет, зацепиться реально не за что, – вздохнула я.
– Эксперт установил, что, сбив несчастную, водитель притормозил, вышел из салона, наверное, убедился в смерти бедняжки и уехал. Мерзавец носит сорок второй размер обуви, – говорил компьютерщик.
– Думаю, четверо из десяти российских парней покупают себе такие штиблеты, – протянула я, – со всех сторон стандарт.
– Водитель был пьян, – сообщил Коробок.
– А это как определили? – удивилась я.
Глава 31
Димон пустился в объяснения. Наезд случился в районе полуночи. Зеленский проезд маленький, там есть всего одно длинное семиэтажное здание, в котором живут не самые обеспеченные люди. Дом стоит впритык к проезжей части, выходишь из подъезда и оказываешься на дороге, двора нет, зато на противоположной стороне улицы начинается парк, переходящий в лес, а если пройти вдоль его ограды, то очутишься на шумном шоссе, там находится круглосуточный супермаркет. Вот в этот магазин и спешила Валерия.
Не надо думать, что Кирпичникова была выпивохой, которой загорелось приобрести бутылку. Нет, Лера не прикасалась к спиртному. Добропорядочная мать, она воспитывала троих детей – двух парнишек и дочку Ниночку. Единственную девочку в семье обожали и баловали.
Нина болела гриппом, ничего не ела, капризничала, а потом вдруг поздним вечером сказала маме:
– Хочу консервированных ананасов в сиропе.
Чего не сделаешь ради ребенка!
– Сейчас куплю, – пообещала Валерия.
Мальчиков дома не было, поэтому Кирпичникова поспешила в супермаркет сама. Квартира располагалась на первом этаже, Нина приоткрыла окно и крикнула матери в спину:
– Купи две банки, нет, три!
Лера успела уже ступить на проезжую часть и сделать несколько шагов, она обернулась и приказала дочери:
– Немедленно закрой окно и ляг в постель, иначе…
Валерия не успела договорить. Откуда ни возьмись возникла машина и сбила Кирпичникову. Нина к тому моменту уже захлопнула раму, но не отошла от окна, все случилось у нее на глазах. Как вы уже поняли, о происшедшем дознавателю рассказывала Нина, она оказалась единственным свидетелем и, к сожалению, совершенно бесполезным. По словам девочки, автомобиль развернуло боком, он остановился, наружу вылез мужчина, его шатало из стороны в сторону. Водитель нетвердым шагом приблизился к Лере, замер, потом вдруг повернул голову, встретился взглядом с Ниной, после чего та упала в обморок.
Никто не смог получить от Ниночки детальное описание преступника, она лишь твердила:
– Пьяный дядька раскачивался из стороны в сторону, еле стоял. Лицо? Ну… как у всех. Цвет глаз? Не знаю. Форма носа? Не знаю. Волосы? Темные, нет, не знаю, фонари светили ярко, но я цвет не разглядела. Одежда? Брюки и футболка. Ой, нет, рубашка. Или куртка. Рост? Не знаю.
Фоторобота не получилось. С машиной дело обстояло еще хуже.
– У нее были колеса, – произнесла Нина, – круглые, с блестящей серединой.
И это была вся информация, ни марку, ни цвет авто девочка не назвала.
Мозг человека обладает уникальной способностью защищаться от сильного стресса. Психологи знают об избирательной амнезии, а опытные следователи и оперативники не удивляются тому, что жертва насилия или грабежа не способна дать толковое описание преступника. Можно сколько угодно сердиться и говорить потерпевшей: «Послушай, ну невозможно не запомнить лицо того, кто смотрел тебе прямо в глаза! Соберись и попытайся сосредоточиться».
Да только ничего не получится, негативная информация надежно заблокирована, извлечь ее трудно. Иногда с такой ситуацией может справиться хороший психотерапевт, порой память возвращается сама.
