Незнакомец. Суровый батя для двойняшек - Регина Янтарная
Как долго я ждала этого дня. Как долго шла к нему. Если бы Мирон только мог знать мои мысли и чувства, – с силой вцепляюсь в его волосы и тащу на себя.
Иступлено хочу его. Неужели он не видит, не понимает, что я пять лет горю в огне любви, в желании, что я не удовлетворена, потому что меня никто не любил целых пять лет!
У меня в мозгах такой сумбур, что Мирон читает это в моих глазах и снова я вижу этот шок в его серых любимых глазах.
Седой ни черта не узнает меня.
Милый, ты и не знаком со мной.
– Привет, незнакомец! – выдыхаю игриво. – Познакомимся?
Внимательно гляжу в его серые глаза. Интересно он догадывается, как сильно я его люблю? Так сильно, что прошла все круги ада! Так сильно, что положила на алтарь своей мечты всё, что могла.
Похоже, нет… К лучшему!
Ему не стоит знать, какая он большая ценность для меня.
Инстинктивно прячу настоящие эмоции под толстую шкуру, которую удалось нарастить за последние пять лет.
– Привет, незнакомка, – Мирон включается в мою игру. – Я не против. Горячие крепкие руки мужчины сжимают меня, и я ногами обхватываю мужское тело, чтобы оно не выскользнуло ненароком.
Мир снова удивленно вскидывается.
– Мы совсем незнакомы, – говорю дерзко и облизываю губы, касаюсь руками своей груди.
Я действительно горю, до кожи дотронуться невозможно.
Это не мудрено, ведь прошло пять лет ожидания.
Температура в комнате мгновенно повышается. От жара наших тел простынь нагревается до температуры на поверхности Солнца.
Внезапно замираю и смотрю на мужчину долго-долго.
Он сжимает теплыми ладонями мои оголённые ягодицы, от чего сердцебиение учащается, а дыхание сбивается.
– Маша, что с тобой?
– Ничего! – снова жадно набрасываюсь на него, слизываю капли пота с крепкой шеи. – Ты мой. Только мой, – шепчу как безумная.
– Конечно, твой, – Мирон вжимает меня в матрас и оказывается на мне.
Гормоны взрываются шариками от пинг-понга в крови одновременно.
– А-а! – кричу громко, вовремя вспоминаю про детей и кусаю мужа за плечо.
Теперь вскрикивает он. И мы снова сливаемся, затыкая рты друг другу. Оба не можем совладать со своими эмоциями. Сумасшедшее энергия друг друга заполняет нас.
Прикрываю глаза, зарываюсь пальцами в жестких волосах любимого.
Его ладони на моих бедрах. Скользят по ним, помогают мне двигаться очень быстро. Бедра горят адским пламенем, когда он нахально обхватывает внутреннюю сторону бедра
– Ты вся бархатная, – шепчет Мир мне в губы, и заталкивает свой язык мне в рот.
– Тебе хорошо?
– Мне хорошо, – выдавливаю из себя через силу, не хочу разговаривать, зачем, нам ведь и без того хорошо.
Приходим к финишу вместе.
После Мирон откатывается на свою сторону, и я кладу на него ногу, не отпускаю в душ одного. А потом идем вдвоем, занимаемся любовью в ванной, снова возвращаемся в постель. Снова занимаемся безудержным сексом. И так по кругу до самого утра. Пока в наш мир не приходит рассвет.
Вырубаемся. Просыпаемся от звонких голосов наших детей за дверью. Смотрю на своего мужчину, вижу в его глазах счастье.
Громком смеюсь, думая о том, как долго мне пришлось убеждать этого мужлана, что именно я – его счастье!
Глава 49
Мирон
Наутро Маша в белом легком платье с бабочками или цветочками, не суть, сидит в плетеном кресле на веранде. Светлые волосы развеваются на морском бризе, на голове розовая шляпка.
– Завтрак уже готов? – удивленно округляю глаза, глядя на любимую, смотрящую вдаль за горизонт, в сторону лазурного моря. – Во сколько ты встала?
– Я совсем не спала, – шепчет Мария и снимает с лица огромные солнечные очки.
– Одного не понимаю, – сажусь напротив своей женщины. – Почему ты раньше не бросила всё и не уехала сюда или в другое место. Зачем терпела мужа? Его издевательства?
– Я не могла уехать, у меня было незаконченное дело в России.
– Какое?
– Важное, – отвечает заговорщицки, и смотрит мне в глаза синими-пресиними. Ее губы как бабочки, и я не выдерживаю, привстаю, целую их. Внутри меня зреет бешеное возбуждение, и я хочу разложить Машу прямо здесь на диванчике на веранде.
Он красивая и сладкая как цветок. Хочется ее опылить.
– Ты уверена, что стоит торопиться со свадьбой, – интересуюсь, глядя на Машу. Специально завожу такую тему, чтобы сбить свой сексуальный настрой.
Слышу звонкие голоса детей в доме и понимаю, что они выбегут к завтраку с минуты на минуту.
– Что тебя останавливает? – спрашивает недовольно Мария.
– Меня опускает жить на деньги твоего отца, я должен найти работу и стать богатым, красивым, влиятельным, таким, чтобы ты мною гордилась.
– Полковник, я горжусь вами, – смотрит на меня, и в ее шальном взгляде читается черте-те что. Целый коктейль эмоций.
– Маш, я серьезно. Моих накоплений не хватит надолго на безбедную жизнь на этом острове, – говорю, понуро опустив голову. – Через годы деньги закончатся, придется искать работу. А здесь дорогой курорт резорт Пальмира, пара ресторанов, тренажерный, СПА-салон. Куда я пойду? Ты ведь знаешь, аренда этого дома не из дешевых.
– Милый, не переживай, я уже оплатила наперед на год, – отвечает тихо Маша, опуская глаза.
– Не понял, их каких денег?
– Нашла, – отвечает Маша, потупившись, и мне становится не очень приятно, что она решает материальные вопросы без меня. Но ругаться не хочу, мы только воссоединились, портить всё из-за ерунды не стоит. Позже разберемся, – говорю себе мысленно.
Дети выбегают из дома, неаккуратно фолят, роняют цветок в горшке, стоящий на веранде.
– Упс! – пищит дочка, разводит ладошки, смотрит на меня огромными глазищами. – Папик, я не «наррочно»!
– Не подлизывайся к отцу, – слышу за спиной голос Маши. – Извинись. И сколько тебе говорить, не папик, а папулик!
– Ну всё! Достанется нам с тобой на орехи! – говорю радостно, поднимая дочь на руки.
– Зря ты ее так сильно балуешь Мирон, она не привыкла к этом, – бурчит Маша. – Пускай вырастет, тогда ее папик будет носить на руках!
Ошарашенно смотрю на Машу. В ее взгляде сквозит такая самоуверенность, что я поверить не могу, неужели это та самая растерянная девочка, которой едва удалось сбежать от мужа-тирана месяц всего месяц назад.
Ощущение такое, будто меня током ударили.
Подхожу к столу с дочкой на руках, усаживаю ее рядом с братишкой, сам сажусь рядом, раскладываю детям завтрак по тарелкам.
Продолжаю смотреть на Машу – ее лицо
