Сердце знает - Кэтлин Игл
— Столб? Ну что за мысли у тебя в голове? — Риз засмеялся, обхватил ее за шею, поцеловал волосы. — Нет, не столб. Это слово «центр». Оно приводило меня в ужас.
9
Крупье Питера Джойса Хелен вычислила сразу.
Двух его агентов видно было за версту. Это были мужчина средних лет и женщина-толстушка, которые всегда играли за его столом. Обычно они работали втроем, но иногда и поодиночке. Условные знаки Джонса были до смешного наивны. Когда его агенты сидели за столом, у него вдруг случался приступ аллергии, и он начинал то и дело чихать. Хелен так и подмывало спросить его, не страдает ли он аллергией на их оклахомский акцент. А его подтасовки были так очевидны, что она всерьез подумывала взять перерыв, подойти к нему и показать, как это делается. Она не могла понять, почему его не разоблачат. Все, что происходило в зале, фиксировалось видеокамерами. Это стало ей понятней, когда она как-то раз, в обеденный перерыв зашла отдохнуть в комнату охраны. На экранах мониторов был виден пол, потолок и ничего больше.
Обычно крупье не просматривают видеопленки службы безопасности, но Картер сделал для нее исключение. — Тебе надо сниматься в кино, — говорил он ей, когда они вдвоем смотрели записи недельной давности. — Ты отлично выглядишь на экране. Тебе надо быть диктором в еженедельной программе новостей.
— Но… Тебе не кажется, что камеры неудачно установлены? Здесь же ничего не видно! — Она постучала пальцем по экрану монитора. — Макушка Питера, и больше ничего.
— Да, похоже, четверную камеру нужно поправить. — Он сделал пометку в блокноте, бросил карандаш на стол и, развернувшись в своем большом кожаном кресле, широко улыбнулся ей. — Кстати, я не говорил, что звонил твой сын? -
Хелен замерла на месте. — Сидней звонил сюда?
— Он звонил домой, но не дозвонился. Сказал, что ждал твоего звонка в воскресенье.
— А я не дозвонилась. А потом мы поехали к тебе. — Зачем он звонил? Обычно, это она никак не может его застать. У него столько дел, столько развлечений. Ему не до телефонных звонков. — У него все хорошо?
— Конечно. Мне показалось, ему просто одиноко. Мы немного поболтали. Как мужчина с мужчиной. Я сказал, что у меня сын его возраста или чуть моложе. Сказал, что Дереку девять. Он меня тут же поправил, — Картер смотрел ей в глаза. — Быстро растут дети, правда?
— Да уж, — ответила она, не отводя взгляда.
— Мне и правда казалось, что ему девять или десять. А у него уже голос ломается.
— Я, наверное…
— Теперь ты не дозвонишься. — Картер раскачивался в кресле, заложив руки за голову. — У них трехдневный поход в горы. Он не был включен в группу, но ему вдруг предложили.
— Вы, правда, поболтали?
Он смотрел на нее, по-прежнему не отрываясь. — У тебя классный сын, Хелен.
— Я знаю.
— Похоже, этот лагерь в горах — отличное место. Надо разузнать поподробней, может Дерека послать туда. — Он вдруг подался вперед, заскрипев креслом. — Кстати. Надеюсь, я тебя не подставил. Я его спросил, как он относится к идее переехать в Южную Дакоту. А он, оказывается, ничего об этом не слышал.
— Большое спасибо, — она вложила в эти слова побольше сарказма, чтобы замаскировать облегчение, которое она испытала. Все-таки, эта тема полегче. — Я ему еще не говорила.
— О Боже! Прости меня! Когда имеешь дело с этими взрывоопасными подростками, все надо делать вовремя. — Он взял со стола пульт, нажал кнопку. Монитор погас. Он тяжело вздохнул, поднялся из кресла, сунул руки в карманы брюк и уставился в пол. — Я всегда считал, что честность — лучшая политика, хотя и не всегда применял этот принцип на практике… — Он взглянул на нее, без своей обычной самоуверенности, ища поддержки. — Дети — как взрослые. Чем дольше скрываешь от них что-то, тем труднее бывает открыться. А когда, наконец, откроешься… — Его голос дрогнул. Он присел на край стола. — Ранит уже не тайна, а тот факт, что ее скрывали.
— Детей надо защищать. От лишней информации… — Она покачала головой. В данном случае, важна была сама тайна. А хранить ее было необходимо. Открыть эту тайну — как резать по живому. — Незачем ему мучиться раньше времени.
— А теперь? Время настало?
Она смотрела на него, и в голове у нее не укладывалось, что Сидней своим ломающимся голосом говорил с этим человеком. И тонкая оболочка, скрывающая ее тайны, дала трещину. Маленькую трещинку.
— Может быть тебе лучше перебраться в Миннесоту? — сказал он, — Или ты уже нацелилась на…
Его прервал стук в дверь. Настойчивый, требовательный стук Билла Дарнела. Картер вскочил со стола и расправил плечи, словно приготовился к обороне. В офисе, как будто, повеяло холодом. Сухо поздоровавшись с Картером и едва заметно кивнув Хелен, Дарнелл сказал, что им нужно поговорить.
Хелен этому только обрадовалась. Уходя, она бросила через плечо взгляд на Картера. Нацелилась куда? Что он имел в виду? Сиднея, ее расследование? Он что-то подозревал, но что?
Нужно было срочно разыскать сына. Она заглянула в «комнату слез». В зале стоял гул. Проигравшиеся в этот день не было, здесь было тихо и уютно. Хелен стала звонить.
Вот негодный мальчишка! Надо же ему было звонить на работу! Неужели ты хочешь подставить маму? Ему очень нравилась вся эта секретность. Он знал про ее работу. Он всегда был умным мальчиком, и она была честна с ним. Почти всегда. Он знал про ее проблему. Не в подробностях, но в общем. Он знал, что его мама хорошо играет в карты, но, при этом, она плохой игрок. Он знал, что ей пришлось трудно, но она справилась со своей проблемой. И он гордился ею. Он ей так и сказал.
Он любил хвастаться своей мамой, особенно, если его спрашивали, где она работает. А когда у нее появились эти секретные задания, он решил, что это классно! Но ему не разрешалось говорить об этом, а звонить в казино разрешалось только в крайнем случае.
Старший вожатый заверил ее, что никакого «крайнего случая» нет, а группа Сиднея и правда ушла в горы на три дня.
Когда Хелен вышла, Картер сухо поздоровался. Он понимал, что находится в глупом положении. Сидит на бочке с порохом и изображает из себя идиота.
— Что случилось, Билл?
— Мне только что сообщили, что Совет принял к рассмотрению рекомендации Комитета по игорному бизнесу, — Билл Дарнелл никогда не повышал голоса. В этом не было необходимости. Все знали, какие последствия ждут тех, кто его не
