Дарья Донцова - Али-Баба и сорок разбойниц
Были тут и сведения о родственниках, имевших право на посещение больной, прежде всех – Коротков Семен Юрьевич. Здесь же были даны его адрес и телефон. Фира Базилевич – и опять приведены все координаты незнакомой мне женщины. Потом значилась Медведева Ирина, сестра. Я удивился, вроде бы у Кати есть еще мать, Наташа. Ее что, сюда не пускали?
История болезни содержала массу сведений медицинского порядка, я ничего не понимал в сообщениях о лекарствах, дозах, количестве уколов и таблеток. Самым интересным оказались комментарии психолога. Из них стало понятно, что Катя быстро восстанавливается. Уже сейчас она способна самостоятельно дойти до столовой и поесть там. К ней вернулась речь, и ее включили в группу, которая занимается рисованием. А вот попытка отправить Катю на плавание не удалась. По непонятной причине она впала в истерику при виде огромного количества воды и принялась кричать:
– Мама, мама!
Естественно, ее моментально увели. А рисование пришлось больной по вкусу. Еще тут была фраза: «Способна к шахматам». Ей-богу, она меня удивила. Ну о каких шахматах, игре, требующей способности логически мыслить, может идти в этом случае речь?
Изучив историю болезни, я позвонил Норе, быстрым шепотом доложил ей о своих успехах, получил от нее карт-бланш на свободу действий и глянул на часы. Стрелки подбирались к десяти, а Лидочка сказала, что отбой в корпусе объявляют именно в это время. Посижу минут тридцать и попробую заглянуть в палату к Кате.
От скуки я начал читать истории болезней других несчастных и очень скоро понял: никто из нас не застрахован от того, чтобы оказаться на их месте. Большинство пациентов до недавнего времени были нормальными людьми, но потом с ними произошла беда. Филишанову Надежду разбил инсульт, и она превратилась в бессловесное существо. Родькин Игорь попал сюда после автомобильной аварии, заработал черепно-мозговую травму, и как следствие – «отключенные» мозги. Гаврилина Олеся шла на занятия, когда ей на голову упала сосулька… Ужасный рок сделал из обычных людей беспомощных инвалидов. Встречались и другие, та же Лиза Федькина, упомянутая ранее Полиной в разговоре, родилась неполноценной. Я молча пробежал глазами ее карточку, надо же, девушка живет в двух шагах от Норы, Калистратовский проезд, дом два. Я хорошо знаю это здание, в нем недавно открыли большой супермаркет, фасад его украсила вывеска из ярких лампочек «Страна продуктия, 24 часа». Впрочем, у Лизы все сложилось хорошо, в конце истории болезни значилось: «Выписана домой в состоянии стойкого улучшения». Что ж, хоть кому-то повезло!
Я молча двигал мышкой, чувствуя, как в душе просыпается жалость. Бедные, бедные люди, а ведь им еще не хуже всех приходится! В этой клинике созданы просто идеальные условия для недужных, их тут учат, вон даже пытаются шахматы в руки дать! У каждого пациента в карточке обязательно есть записи о его способности к этой замечательной игре или наоборот.
В пол-одиннадцатого я вышел в коридор и пошел к сестринской. Лидочка мирно сидела у телевизора.
– Хотите киношку поглядеть? – зевнула она. – Идет сериал «Скорая помощь»! Про больницу, жутко классный.
На мой взгляд, работать в клинике и смотреть ленту о буднях людей в белых халатах явный перебор, но не обижать же милую девушку этим замечанием!
– Спасибо, у меня глаза от компьютера заболели.
– А мне так досмотреть хочется, – по-детски вздохнула Лида.
– В чем же дело? Наслаждайтесь спокойно фильмом.
– Обход положено сейчас делать, – грустно сказала медсестра, – по коридорам пробежаться, послушать, все ли в порядке.
Я понял, что судьба посылает мне шанс, и решил использовать его:
– Знаете, Лидочка, вы напоили меня великолепным чаем, теперь моя очередь оказать вам услугу. Смотрите спокойно кино, я сам пройдусь по коридорам и, если услышу что-то подозрительное, мигом позову вас.
– Правда? – обрадовалась глупышка. – Ну, спасибо! Вообще-то говоря, ничего дурного здесь никогда не приключается. У нас пациенты мирные, спят себе спокойно по ночам, чай, не буйное отделение. Но порядок есть порядок! Велено ходить – изволь выполнять. Начнешь лениться, выгонят. Вон Оля Силикина все дежурство продрыхла, да, как на беду, Ираида Сергеевна сюда в полночь заявилась. Никогда не приходила после отбоя в отделение, а тут бац! Здравствуйте! И что? Где теперь Силикина? Выгнали ее с позором! Сейчас трудно работу найти, в особенности такую хорошую, как здесь! На одни чаевые родственников жить можно, да и на еду я совсем не трачусь.
Я оставил совершенно счастливую Лидочку у мерцающего экрана и пошел по извилистому коридору. Из-за одинаковых, совершенно не больничных шикарных дверей не доносилось ни звука. Меньше всего это помещение напоминало клинику. Скорей уж гостиницу средней руки в какой-нибудь Франции. На полу лежали ковры, что, согласитесь, странно. Там, где работают люди в белых халатах, мягким покрытиям объявлен бой. Из соображений гигиены обычно в лечебных учреждениях постелен линолеум или плитка. Еще тут повсюду висели картины, стояла кожаная мебель и не пахло дезинфекцией.
Я добрался до двери с табличкой «16» и осторожно заглянул в палату. Но уже через мгновение мне стало ясно: Катя не испугается незнакомого человека. Она крепко спит.
– Катюша, – шепотом позвал я. – Эй, Катерина…
Ответа не последовало. Я покашлял, потом, прибавив громкости, спросил:
– Катя, вы спите?
Дурацкий вопрос! Если ответите «нет», то, значит, вас разбудили, если «да», то вы говорите во сне.
Катя молчала, скорей всего, ей дали сильное снотворное, потому что она даже не шелохнулась, когда я потряс ее за плечо. Энное количество времени я пытался растолкать мирно посапывающую девушку, но успеха не достиг. Едва я выскользнул из палаты, как услышал звонкий голос Лиды:
– Иван Павлович, а чегой-то вы там делаете?
Я мгновенно нашелся:
– Мне показалось, что в этой комнате плачут.
– Нет, – протянула Лида, – обознались вы. Кате сильное снотворное ввели.
– Зачем? У нее бессонница?
– Да нет, – ответила Лида, – у нее истерика приключилась. Вот послушайте, чего вышло.
До обеда Лидочка занималась разными делами, она не особо торопилась, зная, что ей предстоит дежурить сутки. В два часа дня нужно было забрать с занятий Катю. Лида побежала в соседний корпус, привела сюда девочку. Та, проходя мимо бывшей палаты Федькиной, притормозила и сказала:
– К Лизе хочу.
– Она ушла, – отмахнулась Лида, – пошли, отдыхать пора.
Но Катя уперлась:
– Нет, я пойду к Лизе.
Лида попыталась объяснить пациентке:
– Лиза ушла домой, она тут больше не живет!
– В большой дом? С двориком?
– Да.
– Насовсем?
Лида кивнула, думая, что теперь Катя успокоится и мирно проследует в свою палату. За последние месяцы у Кати наступило резкое улучшение состояния. Начиная с первых дней февраля она стала быстрыми темпами поправляться, просто на удивление всем, и порой казалась совершенно нормальной. Лида полагала, что Катерина поймет, куда делась Лиза, и найдет себе другую подружку. Катя же упорно продолжала задавать вопросы, стоя под дверью бывшей палаты Федькиной.
– Ушла туда, где играют в шахматы?
Чтобы отвязаться от Кати, Лида брякнула:
– Да!
Шахматный кружок располагается в отдельно стоящем в лесу домике, который соединен галереей с основным зданием, Катя только что сама оттуда вернулась. Неожиданно она сильно побледнела, затопала ногами, затрясла головой и впала в истерику.
– Ей дали шапочку, – кричала Короткова, – она боялась шапочки, а на нее надевали! Лиза убила Иру, Ира убила Лизу. Черная и белая, только не горелая! Ходи пешкой, пешкой, ходи, бей коня… а… а… коня, шапочка! Лиза! Ира! Мама!
Испуганная Лидочка бросилась за Альбиной Федоровной.
Доктор применила снотворное. Катю удалось успокоить.
– Похоже, ее что-то на шахматном кружке испугало, – предположила Лида. – Ой!
– Что случилось? – озабоченно осведомился я.
– Я слишком много болтаю, – испугалась Лидочка, – уж, пожалуйста, не сердитесь на меня.
– Мне такое и в голову не придет, – успокоил я ее.
– Вы мне сразу жутко понравились, – оживилась Лида, – вы на моего папу похожи, он тоже такой спокойный, обстоятельный.
Я тяжело вздохнул: если девушка уступает вам место в метро, нет смысла за ней ухаживать. Эта фраза придумана не мной. И, на мой взгляд, она не совсем справедлива. Место-то могут освободить и молодому парню с палочкой в руке. Но коли юная особа сообщает о вашем сходстве с ее отцом, вот тут полный аут и нечего питать зряшные надежды.
– Не везет этой Кате, – снова завела Лида, – девочка-катастрофа!
– С ней что, происходят все время какие-то неприятности?
– У нас нет, – ответила Лида, – но знаете, почему она сюда попала?
– Вроде Короткова наркоманка, ее неудачно лечили от героиновой зависимости.
Лидочка прищурилась.
