Не плачь, Рапунцель! - Елена Ивановна Логунова
– Долобинка – дорожка, тропинка. Северное наречие, Ладого-Тихвинская группа говоров. – По запросу во мне моментально проснулся филолог.
– Как грамотно мы поступили, взяв местного проводника! – порадовалась подруга, кивнув на шустро удаляющуюся бабулю.
Хотя, если честно, это не мы ее, а она нас взяла. Практически штурмом.
– Тут слеги есть, возьмите себе! – обернувшись к нам уже от приметных березок, прокричала Вера Игнатьевна.
– Слега – по Далю, длинная толстая жердь, – не дожидаясь вопроса, перевела я для Ирки. – «А зори здесь тихие» помнишь? Старшина Васьков своим девчатам говорил: «Каждая слегу возьмет и, прежде чем ногу поставить, слегой дрыгву пусть попробует»[8].
– А дрыгва – это что? – Подруга несколько оробела.
– А дрыгва – это, мать, болото. – Я легонько подтолкнула ее. – Идем уже.
– По болоту?!
– Ну а куда деваться? Возьмем слеги – и марш-марш по дрыгве! Ничего страшного, у нас с тобой проводник есть.
– В отличие от Артура! – сообразила Ирка и наконец зашагала к березкам. – Блин, реально же потонет в болоте – и все пропало!
– Жалеешь преступника, совершившего ряд убийств и плюс к тому покушение?
– Ты что? Жалею, что он уйдет от заслуженного наказания!
– Если утонет, то не уйдет. Считай, получит высшую меру.
– Не знаю, мне кажется, лучше быстро утонуть в болоте, чем лет двадцать гнить в тюрьме.
– Кому как, я думаю.
Довольно скоро выяснилось, что наш преступник действительно предпочитает долгую жизнь за решеткой быстрой смерти в болоте.
Когда наш маленький отряд вооруженных березовыми слегами валькирий по малозаметной долобинке вышел к дрыгве, там уже дрыгался увязший преследуемый.
– Не дергайся, дурень! – издали крикнула ему баба Вера. – Замри и ляг!
– Сдайся, враг, замри и ляг! – полностью развернула приказ поэтесса Ирэна Макс, процитировав своего коллегу Маяковского.
– Оклунок свой брось, только не кидай его с размаху, не то еще глубже увязнешь! – Вера Игнатьевна на ходу вела инструктаж в классическом стиле «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих».
– Вот почему он только правой хватался, в левой у него оклунок. – Ирка присмотрелась к ручной клади утопающего. – Кстати, что это, не пойму?
Понять и впрямь было сложно. В высоко поднятой над топью левой руке наш преследуемый держал нечто коричневое, больше всего похожее на здоровенный ком глины с ручкой.
– Поˆртфель это, – уверенно сказала Вера Игнатьевна, сделав ударение на первом слоге. – Графыча вещь. Видать, ваш поджигатель и убийца еще и воришка. И ладно бы что-то ценное спер, а то дедов портфель! Дурак какой-то.
Дурак тем временем ушел в топь почти по пояс.
Мы остановились на пригорке.
– Вы как настроены, писательши? Какой сюжет вам приятнее будет? Станем злыдня спасать или пущай себе тонет? – поинтересовалась Вера Игнатьевна так добродушно и любезно, словно мы не на болоте стояли, а сидели за столом и выбирали, с чем будем чай пить – с вареньем или с медом.
– Да как его спасать… – заколебалась Ирка.
– Как-то быстро, – встревоженно подсказала я. – Смотрите, он уже по грудь в трясине!
– Помогите! – наконец подал голос утопающий.
– Ложись, дурак! – прикрикнула на него баба Вера. – Руки-ноги растопырь, распластайся и не шевелись! Сейчас мы тебя вытягивать будем.
Она привстала на цыпочки, что-то высматривая впереди, прицелилась и положила на ровную и обманчиво твердую поверхность перед нами свою жердь. Прищурилась, поправила ее немного, кивнула мне:
– Сымай свою куртку и топай обочь этой слеги, тока аккуратно. Нога слева, нога справа, но чтобы косточка к дрыну прижималась.
– Какая именно косточка? – обеспокоенно уточнила моя подруга. – У Ленки, видите ли, их много…
– На ноге косточка! Тута вот! – Вера Игнатьевна наклонилась и похлопала себя ладошкой по щиколотке над молнией низкого ботинка.
– Медиальный отросток берцовой кости голени, – машинально озвучила я эту демонстрацию.
Анатомию на «военке» в универе будущим филологам профессорша Карагезян тоже читала.
– Дойдешь до конца этой слеги – остановись, мы тебе вторую подадим. Ее держи крепко и дурню в дрыгву протягивай. Он за нее ухватится…
– И утянет в эту вашу дрыгву Ленку! – Ирка решительно вжикнула молнией. – Нет уж, задохликов на такое дело не посылают, я сама пойду.
Она сняла пальто, заботливо укутала им ближайшую кривую березку, взяла слегу на манер канатоходца и осторожно пошла вдоль направляющего дрына, старательно ставя ноги вплотную, чтобы не промахнуться мимо приблизительно обозначенной тропинки.
– Стой уже, дальше провалишься! – вовремя остановила ее Вера Игнатьевна. – Теперь присядь на корты, вот так, да… И слегу свою потихоньку вперед, вперед высовывай… А ты, дурень, как увидишь, что дотягиваешься, рукой-то и цап, но не раньше, не то… Тьфу, бестолковый!
Наш утопающий сделал «цап рукой» слишком рано, до слеги не дотянулся и только глубже ушел в болото.
– Да брось ты портфель, идиотина! – рассердилась на него баба Вера и досадливо прихлопнула по коленкам в шерстяных гамашах. – Видали дурня? «Сам утопай, а чумадан выручай», так, что ли?
– Бабкин, в самом деле, вам что дороже – эта ручная кладь или собственная жизнь? – Я тоже повысила голос. – Немедленно бросьте портфель, вам сказали!
Уговоры возымели действие, Бабкин бросил свою ношу, только сделал это совершенно неправильно: из последних сил размахнулся и попытался зашвырнуть портфель на твердую почву. В результате и «чумадан» утопил, и сам погрузился в топь по самые уши!
– Да блин, где ж у него руки-то теперь, куда ему слегу совать?! – Ирка в панике наугад потыкала жердью в болото и только еще больше притопила злосчастного злыдня.
Тот погрузился в жижу полностью, пугающе булькнул крупным пузырем – я уж подумала, это прощальный привет, но нет: голова в бандане вынырнула на поверхность круглым поплавком, при этом заметно приблизившись к Ирке. Та не сплоховала: дотянулась и цапнула в кулак узел пиратского головного убора!
Она успела обрадоваться:
– Есть! – И тут же выругалась, потому что злыдень опять ушел в жижу, оставив в руке спасительницы мокрую тряпку банданы.
– За волосья хватай!
– За волосы! – в один голос закричали мы с бабкой.
Быстро и решительно засучив до плеча рукав кашемирового свитера, Ирка чуть ли не по локоть сунула руку в дрыгву.
Я затаила дыхание.
– Раз, два, три… до десяти не вытянет – можно и не пытаться ужо… четыре, пять, – флегматично начала отсчет Вера Игнатьевна.
На «восемь» Ирка с брезгливой миной кота, вылавливающего мясо из кастрюли с ненавистной ему тушеной капустой, выдернула из топи свою добычу.
– Все-таки «конский хвост» – прекрасная прическа! – облегченно выдохнула я.
– Недооцененная, – поддакнула Ирка, осторожно подтягивая спасенного утопавшего с круглыми от страха глазами к условному берегу. – Так, дальше что? – Она оглянулась на Веру Игнатьевну.
– Теперь слегу ему дай, пусть
