Не плачь, Рапунцель! - Елена Ивановна Логунова
– Сейчас, сейчас мы найдем, где тут сушат промокшее…
– Там, – подсказал Архипов, идя по следу не озонирующих воздух валенков, как гончая.
Большая дровяная печь, с помощью которой когда-то отапливался старый дом, была холодной, как айсберг. Но снизу отчетливо тянуло не только запахом выжариваемых портянок, но и собственно теплом.
Найдя лестницу в подвал, мы дружно затопали по ней, рискуя проломить подгнившие ступеньки. Сунулись в один дверной проем – кладовка с разным хозяйственным барахлом, в другой – полки с пыльными банками.
За третьей дверью нашлось еще одно захламленное помещение, похожее на склад (или свалку) старой мебели. Там электрического освещения не было, я снова включила фонарь и пошарила им наугад.
Луч выхватил из темноты пирамиду из разномастных стульев, увенчанную табуреткой, ножки которой торчали и были заметно погрызены чьими-то острыми зубками. Я правильно угадала – мыши тут есть, но густой запах, наполняющий помещение, источали все же не они.
За выступом, образованным поставленным на манер перегородки стеллажом, мерцал слабый свет. Разглядеть его источник в промежутки между загромождающими полки предметами не представлялось возможным, и Ирка первой продавилась в помещение:
– А тут что?
Она споткнулась – что-то покатилось и загремело, и потребовала:
– Дайте свет!
Вадик и Джульетта полезли в карманы, доставая мобильники. Я протиснулась между ними, растопырившими локти, и приблизилась к Ирке, походя подбив ногой дырявое жестяное ведро, уже отправленное в недолгий полет подругой. Шаря перед собой лучом фонарика, обошла стеллаж-перегородку и увидела относительно уютный закуток с лежанкой, заваленной горой тряпья.
Тут было тепло, даже жарко. В углу, почти впритык к изножию лежанки, стоял электрический обогреватель. На нем даже не сушились, а уже обугливались какие-то вонючие тряпки: ветошь тлела, россыпь красных огоньков давала призрачный свет.
Внезапно вверх выстрелил целый язык пламени, и тут же загорелся нависающий над обогревателем рукав не то рубахи, не то свитера. Запахло мазутом или смолой – похоже, грязную вещь пристроили сушиться, не постирав. Одежка вспыхнула красно-синим и тут же занялась, превратившись в пылающий алый флаг.
Теперь-то света в помещении стало достаточно!
Джульетта бросилась к лежанке, метко забив многострадальное ведро, как футбольный мяч, в дальний угол. За грохотом жести и треском огня я не разобрала ее слов, но наконец разглядела на лежанке очертания тела.
– Борюсик! Боря, ты живой?! – Джельетта отчаянно трясла то, что выглядело, как длинный тряпичный куль.
– Уберите ее! А его уносите! – Первой сориентировалась Ирка и шикарным пальто из верблюжьей шерсти с размаху хлопнула по занявшемуся тряпью на лежанке.
Шипенье и треск! Пар и дым! Вонь и гарь!
После секундной растерянности я, пригнувшись, ринулась к лежанке, нащупала что-то твердое и растопырчатое – ой, кисть руки! Потянула, дернула! Получила по голове мокрым пальто! Сама чуть не пала под его ударом, опустилась на четвереньки, опять нащупала безжизненную руку, вцепилась в нее и, развернувшись к выходу (предположительно!), в низком приседе пошла прочь, с усилием волоча за собой тяжелое тело.
Кто-то помог – подхватил меня под руку, потянул вверх.
– Да не меня! Его тащи! – рявкнула я и закашлялась от дыма.
Борьба с огнем, активно ведущаяся на заднем плане, желаемого результата не давала.
– Все на выход! – прямо мне в ухо заорал Архипов.
Я оглохла и почти перестала соображать, но на выход все-таки пошла, и кто-то при этом честно составлял мне компанию – тащить тело стало легче.
За спиной грохнуло – со стуком закрылась дверь в охваченный пламенем закуток. В дыму проявилось чумазое родное лицо – Ирка!
– Вы за руки, мы за ноги! – скомандовала она, и все без расспросов и уточнений поняли, кому что делать. – Взяли, подняли, понесли! И постарайтесь не бить его о ступеньки!
На диво быстро, я даже не заметила как, мы взлетели по лестнице впятером: теперь с нами был и Боря.
Ну как был? Присутствовал в виде бездыханного тела.
Глава двенадцатая
– Борюсик, миленький, очнись, открой глазки! – всхлипывала Джульетта, пока мы – дружные носильщики – в хорошем темпе, но без должной аккуратности, то и дело задевая мебель и стены, тащили нашего товарища во двор.
Выбрались, толкаясь и ругаясь, за порог, по кривой свалились с крыльца и бухнули тело на остров сырого снега.
– Расступились! – гаркнула Ирка. – Дайте ему воздуха!
– Боюсь, один воздух тут не поможет, – усомнился Архипов.
– «Скорую» вызывай!
– Борюсик, миленький, очнись!
– Дайте мне! – неожиданно для себя потребовала я, перекрикивая причитания и бормотания.
– Точно, у Ленки же есть медицинское образование, – обрадовалась Ирка. – Военная кафедра при универе, медсестра гражданской обороны!
И вот что интересно: самой-то мне всегда казалось, что в военное время в качестве медсестры я была бы максимально полезна во вражеском госпитале – редкий раненый встал бы на ноги при моей неумелой заботе. Но святая вера, проявленная подругой, вдруг придала мне уверенности.
Я присела рядом с Борей, быстро расстегнула воротничок его рубашки, пощупала пульс:
– Еще живой!
– А почему совсем как мертвый? – плача, спросила Джульетта.
Я поворочала деревянные ладони пострадавшего, чуть не носом по ним проехалась, присмотрелась:
– Похоже, тут след от укола!
– Это Бабкин, гад такой, свое парализующее средство ему вколол! – догадалась Ирка.
Архипов уже бубнил в смартфон – вызывал «Скорую».
У меня в голове булькнуло. Из придонных глубин памяти само собой всплыло озвученное лекторским голосом профессорши Карагезян: «В основе эффекта лежит парализующее влияние иприта на сосуды – паралич прекапилляров…»
– Разотрите его холодным, – посоветовала я, и Джуля тут же принялась нагребать в ладонь влажный снег.
– Это поможет? – не поверил Вадик.
– Хуже точно не будет, – уверила его я, внимательно наблюдая за пациентом. – О! Кажется, веки дрогнули! Борюсик пытается очнуться!
– Должно быть, доза была не смертельной, – предположил Архипов. – Как в случае со Смурновыми – минимальная порция, только чтобы обездвижить.
– Да, добить жертву явно должен был огонь, – согласилась я. – Не случайно в подвале такая художественная композиция создавалась – обогреватель, промасленное тряпье… Автор все четко рассчитал. Пожар не мог не вспыхнуть, но при этом возгорание случилось бы не сразу, а через некоторое время после того, как поджигатель убрался с места преступления. Нашли бы
