Семь футов под килькой - Елена Ивановна Логунова
– Затем, чтобы войти…
– Вот! – Петрик хлопнул в ладоши.
– В доверие к нему войти! А не то, что ты подумал, противный!
– Брейк, брейк! – Я снова подняла повыше буферного осьминога, распихивая его раскидистыми щупальцами противных… тьфу, противников. – К чему тебе доверие ресторатора?
– Чтобы узнать у него кое-что, – проворчал Игорь, отворачиваясь к окну.
Кажется, ему не понравилось, что на него с интересом уставились все присутствующие. Даже осьминог.
– Если ты сам все расскажешь, будет лучше и быстрее, чем под пытками, – доверительно нашептала я ему на ухо.
– Люся, отодвинься от него! – потребовал Караваев, решивший, что меня все-таки надо ревновать к Рояльному, раз он не из противных.
– Куда? – Я пожала плечами. Осминожьими – свои были зажаты между соседями.
– Ладно, слушайте! – решился Рояльный. – У Покровского есть какой-то фирменный рецепт. Особый, не то от бабушки, не то собственного изобретения, но совершенно необыкновенный…
– Котлеток? – встрял Петрик.
Я ткнула его локтем в бок, чтобы не мешал.
– Давайте уже не будем про котлетки! – досадливо попросил Игорь. – Рецепт варенья. Или джема, я не очень понимаю разницу. Там какая-то уникальная технология, продукт на сто процентов из фруктов и без сахара…
– Модная тема, – снова встрял Петрик.
Я опять пустила в ход локоток-усмиритель.
– Афанасьев тоже оценил, – кивнул Игорь. – Его Покровский как-то угостил, услышал кучу комплиментов, но поделиться рецептиком отказался. А Афанасьев же делец, у него планов громадье. Он оценил перспективы нового продукта и даже успел предварительно договориться не то с японцами, не то с корейцами – они это варенье готовы у него цистернами покупать.
– В Японии и Южной Корее экопродукты жутко модные, – авторитетно подтвердил неугомонный Петрик.
– А Покровский, значит, от участия в перспективном бизнесе с Афанасьевым отказался? – предположила я, уже начиная догадываться, что к чему. – Тут-то они и рассорились – раньше в хороших отношениях были, чуть ли не дружили семьями… А, я поняла! Вот почему Афанасьев вдруг закрутил роман с женой Покровского, хотя раньше не обращал на нее особого внимания! Он просто надеялся через нее секретный рецептик узнать!
– Точняк! Но не вышло. – Игорь хмыкнул. – Рецептик только сам Покровский знает, в том-то и дело.
– Дело и тело, – сострил Петрик. – И тут на сцену выступаешь ты, да, противный?
– От противного слышу, – огрызнулся Рояльный, но Петрик не только не обиделся, а даже картинно приосанился. – Но – да, тут пришел мой черед… Меня наняла Афанасьева.
– Ольга Петровна? – Я аж подпрыгнула, и чуткий осьминожек на моих коленках всплеснул щупальцами. – А ей-то что до того варенья?
– Варенье ей было до лампочки, – охотно согласился Игорь. – Но она своего мужа уж очень любила…
– Вот! – Караваев на переднем сиденье, повернувшись к нам, назидательно воздел указательный палец. – Бери, Люся, пример с хорошей женщины, царство ей небесное…
– Нет, спасибо, я лучше еще поживу, – отговорилась я и снова обратилась к соседу: – Ты поясни, какая связь между любовью к мужу и частным сыщиком? Я бы еще поняла, найми она тебя за неверным супругом следить, но добывать рецепт варенья…
– Так для любимого же! – жарко задышал сентиментальный Петрик, удивляясь моей непонятливости. – Ольга Петровна хотела помочь супругу узнать для него такой важный секрет!
– Думаешь? – усомнилась я.
– Думаю, тут немного другое. – Игорь тоже проявил здоровый цинизм. – Ольга Петровна смекнула, что ее любимый муж увивается за женой Покровского не от великого чувства, а ради рецептика. И рассудила вполне здраво: будет у ее Витеньки тот рецепт – не нужна ему станет мадам Покровская, их роман закончится и блудный Афанасьев вернется в лоно семьи.
– А вот это уже похоже на правду, – кивнула я. – Но ты рецептик не узнал, ведь так?
– Не узнал, – согласился сыщик. – Но деньги за заказ взял вперед. И теперь, когда рассекречивать чудо-варенье уже нет смысла – моя заказчица умерла, ей все рецепты как мертвому припарки, – я оказался в сложной этической ситуации. Вернуть Афанасьевой деньги невозможно, оставить их себе просто так я тоже не вправе. Вывод: надо все-таки отработать гонорар…
– Найдя убийцу Афанасьевой! – с энтузиазмом подхватила догадливая и сообразительная я. – Ну, что ж, теперь понятно, почему ты здесь, с нами.
– А вот скажи… – начал было Петрик, но тут зазвенел мой мобильный.
Все выжидательно замолчали. Я выхватила телефон из кармана, прижала к уху, послушала и деловито сказала:
– Добро. Принято, – и снова спрятала аппарат. Обведя взглядом присутствующих, не обойдя и осьминога, я скомандовала: – Едем, пора! Миша, остановись на ближайшей заправке.
– Да у меня полный бак, – заворчал Караваев, поворачивая ключ в замке зажигания. – Или кому-то в туалет приспичило? Так тут кусты прекрасные, зачем на заправку…
Я жарко задышала.
Петрик, ощутив приближение грозы, подался вперед и громким шепотом урезонил Караваева:
– С ума сошел – с Генералюссимусом спорить?! Делай, как сказано, и все останутся живы!
Караваев молча придавил педаль газа. Рояльный Игорь покосился на меня с опасливым интересом. Петрик погладил мое плечо мягким осьминожьим щупальцем и ласково заворковал:
– Спокойствие, бусинка, только спокойствие!
Я проглотила сформировавшийся в горле файербол и нарочито ровно поинтересовалась:
– Где пакет осьминожий?
– У меня! – Эмма на переднем сиденье поднял, как школьник, правую руку. А потом и левую – уже с пакетом.
– Держи. – Я передала ему осьминога Мадженту и детально проинструктировала: – Мы останавливаемся, ты выходишь и легко, непринужденно отдаешь пакет с игрушкой Артему – водителю белого «мерина»-«ешки».
– А как он выглядит? – спросил дотошный Эмма.
– «Мерседес-Бенц» E-класса? – влез умник Караваев. – Похож на «Мини-Майбах»: вытянутый капот, в задних стойках окошко характерной формы, общая длина седана…
– Он рыжий! – рявкнула я, прекрасно понимая, что Эмма спрашивал про внешность водителя, а не автомобиля. – Рыжий, рыжий, конопатый, убил дедушку лопатой!
– Не злите вы Люсю, а то она тоже убьет дедушку! – быстро сказал Петрик.
– Я, по-твоему, такой старый? – обиделся Караваев.
Умный все-таки. Сразу понял, кого злая Люся грохнет первым.
– Не старый, а выдержанный, как хороший коньяк, – польстил Караваеву дипломатичный Петрик.
– Вернусь домой – напьюсь, – убежденно молвил мой любимый и нажал на тормоз. – Заправка! Приехали.
– Белый «мерин» у второй колонки слева, – подсказал Игорь, посмотрев в окошко.
– Эмма, пошел! – скомандовала я.
Братец послушно вылез из машины и направился к белому «Мерседесу». Максимально легко и непринужденно – рассеянно поглядывая по сторонам, насвистывая и помахивая пакетом.
– Переигрывает, – вздохнул Петрик.
Наш юный артист меж тем отыграл непринужденность и принялся изображать непосредственность, весьма бесцеремонно и на редкость последовательно влипая лицом в стекла белой машины. Начал он с окошка с водительской стороны, перешел к лобовому стеклу и двинулся дальше по часовой стрелке.
