Дарья Донцова - Дантисты тоже плачут
– Деньги не имеют значения.
Директор понимающе кивнул головой и спросил:
– В чем ваша проблема?
Я искренне удивилась:
– Какая проблема?
Мужчина вздохнул:
– Понимаю, что неприятно трясти грязным бельем, но, если хотите, чтобы педагоги помогли ребенку, лучше рассказать правду. Итак, в чем дело? Воровство, пьянство, наркотики, мужчины, ранняя беременность?
– Не настолько ужасно. Подростковая грубость, непослушание. Стала хуже учиться, воткнула в нос серьгу…
Директор внимательно посмотрел на меня.
– Все это издержки возраста, гормональный всплеск. Наверное, следует отвести ребенка к психологу. Наш интернат не приспособлен для таких простых случаев. К сожалению, здесь дети с более серьезными бедами. Вашей девочке вряд ли нужна наша суровая дисциплина. Попробуйте поговорить с ней по душам, иногда действует. А к нам – не советую.
– Что же сделала Ева Резниченко, раз вы приняли ее?
Мужчина улыбнулся:
– Если стану обсуждать ваши проблемы с другими родителями, какова будет ваша реакция? Мы, подобно врачам, должны хранить тайну.
– Тут особый случай. Девочки близко дружат, Ева проводит у нас выходные.
– Тогда внимательно следите за ними. Девочка употребляла наркотики.
Я ехала домой, еле сдерживая гнев. Ну, Владимир, ну, негодяй. Засунул несчастного ребенка в исправительное заведение, да еще наркотики приплел.
Едва успев войти в дом, я принялась названивать стоматологу. Он оказался в клинике и не выказал никакой радости по поводу нашей скорой встречи.
Влетев в его роскошный кабинет, я дала волю чувствам.
– Владимир, зачем отдали Еву в интернат?
Дантист спокойно раскурил сигарету и предложил:
– Коньяк? Кофе?
– Ничего не хочу, кроме ответа на вопрос.
Стоматолог посмотрел в окно и спросил:
– А зачем вмешиваетесь в мои семейные дела?
– Маша полюбила Еву и не может равнодушно слушать ее рассказы о новой школе. Знаете хоть, что это за заведение? Там собраны криминальные, порочные дети, которых родители прячут от правосудия. Неужели не жаль дочку?
Владимир продолжал молчать. Я ринулась дальше:
– Девочка была заброшена вами всегда. Нелли только лупила ребенка да ругала за плохие отметки. Почему не наняли репетиторов, вроде не нуждаетесь? Стоило мне позаниматься с ребенком французским, и Ева перестала получать двойки. Конечно, она не светоч разума, но абсолютно нормальная девочка. Как только не стыдно!
Пришлось остановиться, чтобы перевести дыхание. Неожиданно Владимир ласково улыбнулся:
– Даша, дорогая, к чему такой пыл? Ева сложный ребенок с непростым характером. Частенько привирает, капризничает, таскает деньги. Трудно уследить за ней, можно упустить девочку. Согласен, в интернате суровые условия, но это то, что сейчас нужно.
– И поэтому сказали директору, что дочка наркоманка?
Владимир закашлялся:
– Ну, вы просто детектив, и у директора успели побывать. Ладно, придется открыть семейные тайны. Ева вот уже год употребляет, как она говорит, «колеса». Заметил совершенно случайно, хотя подозрения мелькали – то смеется, то плачет. Может неделю есть как птичка, зато потом с волчьим аппетитом сметает из холодильника продукты, без конца пьет воду… А недавно ее поймали в магазине: украла фотоаппарат. Теперь понимаете, почему изолировал дочь?
Я оторопело кивнула. Владимир говорил спокойно и убедительно. Страшно, конечно, что не рассказал всего раньше, но, с другой стороны, кому приятно делиться такими сведениями. Увидев мое изумленное лицо, стоматолог продолжил:
– Понимаю, информация не из приятных. Наверное, Мане не следует пока встречаться с Евой, попробуйте объяснить все дочери.
Машка в отличие от меня не поверила ни единому слову Резниченко.
– Мамулечка, если бы Евка употребляла наркотики, я бы узнала об этом первой, – сказала она.
– Но, детка, наркоманы очень хитрые и, пока могут, скрывают от родных и знакомых пагубную привычку.
– Не верю, – убежденно сказала Маруся, – абсолютно не верю Владимиру. Он все выдумал, не знаю только зачем.
Глава 32
За всеми событиями совершенно забыла о приезде Левки и страшно удивилась, увидев за обеденным столом Арцеулова. Левчик ухитрился еще больше потолстеть и обозлиться.
– Купил прелестную трехкомнатную квартирку на набережной, – сообщил он. – Район престижный, богема проживает: писатели, актеры, художники.
– Где ты взял столько денег? – изумилась Марта Игоревна, с удивлением глядя на бывшего зятя.
– Брильянт продал, – на голубом глазу заявил тот, – необыкновенное сокровище, самое дорогое, что имел.
И старший Арцеулов оглушительно засмеялся. Наташка посмотрела на него, как на манную кашу, и быстренько стала переводить разговор в другое русло:
– Какую книгу собираешься переводить?
Воспользовавшись тем, что Левка начал подробно вещать об издательских планах, я поднялась в спальню. Надо узнать, что за имена и фамилии записала Надя возле Розы Седых. Итак, Эдуард Петров, 40 лет, Профсоюзная улица. Вполне приличное место для проживания. Только что скажу, приехав к нему: «Здравствуйте, Эдуард. Почему ваш адрес записан в дневнике шантажистки?» Надо придумать что-то более оригинальное.
Не найдя нужного решения, вернулась в гостиную, где Левка, включив на всю мощность телевизор, слушал дурацкую передачу. Нет, здесь покоя не будет, пойду в кабинет. Но тут один из участников теледискуссии громко заявил: «Многие москвичи недовольны тем, что под окнами разворачиваются рынки. Сейчас мэрия проводит опрос жителей, и, вероятно, торговые ряды будут устраивать только на площадках вблизи универсамов». Потрясающе, то, что нужно. И я поехала на Профсоюзную улицу.
В доме № 2 было немного квартир, в подъезд вела железная дверь. На звонок домофона выглянула лифтерша.
– Добрый день, – бодро затараторил мой язык, – я представитель мэрии. Сейчас проводим опрос жителей. Как вам кажется, рынок на этой улице мешает жильцам?
Консьержка обрадовалась возможности поболтать и пригласила меня в подъезд. Сначала женщина долго сетовала на то, что после рыночного дня остается много мусора на тротуаре. Потом плавно перешла к обсуждению жильцов. Перебрав все квартиры, она ни разу не упомянула фамилию Петров.
– Кажется, в вашем доме живет один мой знакомый, – осторожно стала я подбираться к интересующей теме, – Эдуард Петров.
Моя собеседница вздохнула:
– Такой молодой, какая жалость.
– А что с ним? – не удержалась я.
– Вы не знаете?
– Нет.
– Умер год назад. Сначала долго болел, лежал парализованный, а потом отмучился, бедолага. Сколько за ним жена ухаживала, как старалась, все без толку. Даже сиделку наняли, чтобы уколы по часам делать. Не помогло.
– Жаль. Вдова, наверное, уехала.
– Нет, живет вместе с дочерью в пятой квартире.
Почесав еще минут десять языком, я начала опрос жильцов. Нечего и говорить, что первый визит был нанесен в пятую квартиру. Москвичи удивительно беспечны. Назовись хоть начальником караула папских гвардейцев, ни за что не усомнятся в ваших словах и документы не спросят. Вот и сейчас, стоило объявить себя сотрудником мэрии, как молоденькая девушка тут же пригласила зайти.
В просторной, со вкусом обставленной гостиной на диване сидели сразу три кошки. Новенький телевизор мерцал голубым экраном. Светло-бежевый ковер приятно гармонировал с бордовым диваном и глубокими креслами. Судя по всему, здесь не нуждались.
Девушка была дома одна и мило отвечала на все вопросы. Задурив ей голову проблемами рынка, я подкралась к главной теме:
– Хочется узнать мнение всех жильцов. В списке проживающих еще ваши родители, можно с ними побеседовать?
Девушка вздохнула:
– Мама в парикмахерской, а папа умер год назад.
– О, простите, не знала. Как же так, такой молодой.
Собеседница грустно сказала:
– Отцу неудачно сделали пункцию спинного мозга. Парализовало почти полностью. Десять месяцев мама пыталась его вылечить, а потом вдруг началось воспаление легких, и он умер за один день. Ужасно! Но как подумаю, что такие больные живут годами, делается еще страшнее. По-моему, лучше попасть под автобус и скончаться сразу, а не гнить заживо.
– Тяжело пришлось вашей маме. За таким инвалидом трудно ухаживать.
– Наняли сиделку, дипломированную медсестру.
Я оживилась:
– Кажется, вы сумеете мне помочь. Я ухаживаю за смертельно больной тетей и ужасно устала. Медсестра, которая приходила к Эдуарду, хороший специалист? Может, дадите координаты?
Девушка порылась в секретере, вытащила записную книжку и сказала:
– С удовольствием, записывайте: Роза Седых, только она дорого берет.
Домой я вернулась к ужину. Вместе со мной подошли и Кока с Темой. Левчик уставился на прозаика, потом поглядел на вдову:
– Познакомьте с новым зятем.
