Приватный танец для темной лошадки - Янина Олеговна Береснева
— Мамочки, я его убила… — дошло до нее наконец.
— Что у тебя за манера такая — людей по голове бить?
— Так первая реакция же… Я как зашла, смотрю — на тебе лица нет, а ты на ноги тычешь. Ну я и… Защищалась, короче.
— Ага, это мы в милиции рассказывать будем, когда нас за убийство сажать станут. Так и скажем: шли мы мимо, дай, думаем, зайдем, проведаем квартиру Палны. А тут на нас алкаш напал, в ванной. И мы, в целях самозащиты, решили его убить. Гантелей.
— Если бы я его не ударила, он мог нас прикончить первый, — неуверенно заныла она.
— Мог, но не прикончил же. Мы минут десять в квартире были, а он тут прятался. Значит, особо встретиться с нами не желал… Таился. Надо было уйти потихоньку. Зачем я только тебя послушала и полезла в чужую квартиру!
Тут мы вспомнили, что до сих пор находимся в этой чужой квартире и разом прекратили пререкания. К тому же, на несколько этажей ниже послышался вой и грохот: складывалось ощущение, что там роняли бегемота или даже кого-то покрупнее.
— Надо сматываться, желательно поживее, — подала я ценную мысль. — А то заметут в чужой квартире, да еще и с трупом.
— Может, он все-таки живой? — робко спросила Люська.
— После такого удара живых не бывает, — огрызнулась я, переходя на зловещий шепот. — Хочешь, пощупай ему пульс или сделай искусственное дыхание, а меня уволь.
— Не хочу, — испугалась она. — А ты? Ты же врач, хоть и животный. Ты же клятву давала. И что, бросим его здесь? Пална приедет завтра вечером, ментов вызовут, а тут полно наших отпечатков. Вот что я тебе скажу, подруга… Его надо отсюда вынести!
— Да ты вообще спятила? — тут я все-таки возвысила голос. — Как мы его вынесем? Такой кабан. А соседи? Нас же заметут, мы и спуститься не успеем.
— Потащим на себе, потихоньку. Чуть что, скажем, что он пьяный. Никто и не заметит. Вон, кепочку ему набросим, шарфиком замотаем, будет как новенький.
Она и впрямь сбегала в прихожую, полезла на антресоли, и труп обзавелся кепкой Палны с надписью «Барбери» и кашне в крупную розу. Выглядело это впечатляюще, но мужик даже при параде не выглядел более живым.
Я стояла на своем, предлагая сматываться, но Люська стала напирать на отпечатки пальцев. Пришлось сдаться. Подхватив мужика на плечи, мы выволокли его на лестницу и усадили на ступеньки, пока Люська тихонько захлопывала дверь.
И тут начались форменные мучения. Спускать труп с пятого этажа оказалось весьма затруднительно, тем более, что помогать он нам не спешил. Я каждую секунду ожидала нападения соседей, но мы успешно добрались до второго этажа. Немного воспрянув духом, я даже предложила сделать передышку. Мы усадили нашего дядю на ступеньки, а подружка начала жаловаться на сорванную спину:
— Это же надо, боров. Тащи его на себе. Навязался на нашу голову…
— Хочу тебе напомнить, что это ты его по башке хряснула. Стоял себе человек, никого не трогал. Может, душ хотел принять. И вообще, может, это кавалер Палны? А мы его прибили.
— Нет у нее никого, я бы знала. Она в бухгалтерии любит трепаться, так что про мужика бы не смолчала. Да и молодой этот для нее. Одна она, не везет бабе в личной жизни. Был у нее какой-то армянин, от которого она Кольку родила, да и тот женатиком оказался. Так и не развелся вроде. Вот судьба…
— Сын весь в отца, — буркнула я, намекая на то, что Коля Крышкин тоже не разведется. Но Люська только рукой махнула.
Тут дверь квартиры напротив открылась, мы синхронно заткнулись, и я сделала слабую попытку врасти в стену. Не вышло. Из образовавшейся щели показалась голова бабки, по виду и характеру — родной сестры горгульи.
— Опять у Рыбаковых пьют? Сколько можно, ночь-полночь не спится. Вот же алкашня проклятая. Пошли вон с площадки, я сейчас полицию вызову!
При слове полиция мы разом обрели второе дыхание, подхватили под мышки мужика и ходко потрусили вниз. При этом Люська вдруг загнусила не своим голосом: «Одинокая ветка сирени» и даже пару раз икнула.
— Ты чего? — зашептала я, опасаясь, что ее рассудок не вынес потрясений и дал слабину.
— Имитирую алкогольное опьянение. Пусть бабка думает, что мы от Рыбаковых.
Я вздохнула, сильно сомневаясь в успехе нашего мероприятия, и уже было подумывала самим сдаться в руки доблестной полиции, как вдруг ступеньки закончились. Пыхтя от натуги, мы все-таки вытащили труп на улицу и с облегчением бросили его в кусты сирени под балконами. Люська дышала как бульдог, я в изнеможении приземлилась рядом. Тут некстати вдалеке послышались шаги, и мы, как по команде, замерли в нелепых позах.
— Наверное, полиция, — заблеяла козой Людка.
Я же напрягла зрение и в свете фонаря увидела, как к подъезду, дымя папироской, трусила та самая девица с собакой. Это порадовало, но ненадолго.
— Ой, Лелька, прости, кажется, мы влипли, — застучала зубами Людка. От ее недавнего оптимизма не осталось и следа. — Крышкин, стервец, небось с девицей квартиру снимает, меня опасается. Надо за ним проследить. Но это завтра, а сейчас надо сматываться.
— Со все моей радостью. А этого ты куда денешь? — я зло кивнула на труп в кепке, который смирно лежал и ждал своей участи.
— У меня есть план. Вызывай такси.
Вызывать такси, имея на руках труп, приравнивалось для меня к самоубийству. В свое оправдание могу сказать лишь то, что рассудок мой был помутнен ужасом и вином, и я слепо повиновалась идиотским идеям Людки за неимением своих.
Такси прибыло через пять минут. За рулем сидел веселый мужик пенсионного возраста. Увидев нас в обнимку с бесчувственным телом, он искренне посочувствовал и даже попытался помочь, от чего Люська категорически отказалась. Она заявила, что это «ее крест и ей его нести», и вдруг назвала адрес кафе, где меня
