Приватный танец для темной лошадки - Янина Олеговна Береснева
Люська прокричала мне из кухни, что все на мази и Вася охотно со мной встретится. Любопытно, как он станет себя вести, этот Василий? Имя-то какое! Ради чего он согласился? Потянуло на пикантные приключения? Вообще-то обстоятельства укладываются в банальную схему, только вся загвоздка в том, что я особа ни в коем случае не типичная…
Когда я, приведя себя в относительный порядок, нехотя выплыла в кухню, то застала там неожиданную картину. Подперев щеку рукой, Люська лазила в своем телефоне и плакала. Плачущая Люсильда — зрелище не для слабонервных, поэтому я стала оседать, а подружка, шморгнув носом, огорошила:
— Лелька, я поняла, у Крышкина кто-то есть.
— Конечно есть. Жена, — попыталась я иронизировать, но под Люськиным взглядом анаконды мигом затихла.
— Ты не поняла. Он точно завел себе еще одну девицу и сейчас прохлаждается с ней дома у Палны, пока его женушка в санатории отдыхает. Я сейчас поеду туда и расцарапаю ему лицо. А ей повыдираю все крашеные патлы.
Минут десять я пыталась угомонить Люську, напирая на человеколюбие и элементарную женскую гордость, но подвыпившая подружка была неумолима.
— Сейчас вызовем такси, ты поедешь на встречу с Васей, а я поеду на встречу с будущим покойником. Я на него потратила лучшие нервы в своей жизни. И вообще…
Глянув на часы, я машинально отметила, что на встречу с Васей ехать еще рано, а отпускать Люську в таком состоянии было бы подлостью. Мало ли каких делов она наворотит. Пока моя сваха пыталась подправить размазавшуюся тушь, я прикинула, что успею сгонять с ней к дому Палны, а оттуда уже с чистой душой отправлюсь в кафе. Заодно подвезу Люську домой и буду спокойна за ее жизнь и здоровье. Конечно, я лукавила: беспокоило меня не здоровье Крышкина, которого он точно бы лишился в тот вечер. А то, что Люську потом, чего доброго, посадят… За рукоприкладство.
Такси покатило нас в сторону проспекта Мира. Когда, слегка пошатываясь, мы подходили к дому Палны, уже окончательно стемнело. Квартира главбуси находилась в доме, а дом — в спальном районе, район — на отшибе, так что в такое время во дворе уже было пусто, что лично меня весьма порадовало. Лишние глаза и уши тут ни к чему. Дождавшись, когда из подъезда выпорхнет девица с длинной собакой, мы быстро просочились внутрь.
Свет не горел, лифт не работал, что я сочла дурным знаком. Я, но не танк по имени Люда. Без помех поднявшись на шестой этаж вслед за Люськой, я затосковала. Кажется, все это были уже не шуточки. Вечер переставал быть томным, а в воздухе запахло мордобоем. Люська усиленно давила на кнопку звонка, после чего перешла к тихим, но решительным кулачным ударам в область двери. Я запаниковала:
— И чего мы сюда вообще приперлись? Дома точно никого нет, пошли отсюда. Соседей разбудим…
— Я должна попасть в квартиру, уверена, они там!
— Ну так попадай. Ты умеешь ходить через двери? — съязвила я, надеясь, что подружку проймет.
Люська последний раз с тоской пнула дверь ногой, приналегла своим мощным телом, и дверь неожиданно подалась вперед. Я икнула, а Люська оскалилась.
— Ой… Как так-то? — неуверенно начала я. — Может, дверь была не до конца закрыта?
— Пошли, — махнула она рукой и первой вошла в квартиру. Пахло пылью, богатством, а еще селедкой. Но это от Люськи.
Я потопталась на пороге, совсем не понимая, что мы тут делаем. Явно ощущалось, что в жилище Палны пусто. Люська же уверенно прошлась по квартире, не включая свет, заглянула в шкафы: особенно ее заинтересовал шифоньер в зале.
— Ищи следы любовных утех. Он явно был здесь со своей новой пассией, — прорычала она из зала.
Пока Люська с видом заправского сыщика копалась в шкафу, я зачем-то зашла в ванную.
В углу стояли две гантели разных размеров: видать, пожилая Пална уважала спорт или прижимала гантелями слабосоленую семгу. Как я. Пару минут ушло на беглый осмотр шкафчика, потом взгляд мой упал на душевой поддон и шторку. Машинально отметив про себя, что шторка по цвету гармонирует с плиткой, кстати, дорогой и итальянской, я перевела взгляд ниже и мгновенно похолодела. Может быть, на какой-то миг я даже лишилась сознания. Но на ногах устояла, что радовало. Итак, из-за шторки, закрывавшей поддон для душа не до конца, торчали две мужские ноги.
— Лелька, что ты там копаешься, пошли осмотрим кухню, в мусорке будет бутылка дешевого вина, помяни мое слово, — зашептала Люся, просунув голову в щель.
В немом ужасе я указала ей на обнаруженные мною ноги, скосив глаза в сторону и боясь пошевелиться. Реакция Люськи порадовала бы любого штурмана Формулы-1. Схватив с пола ближайшую к ней небольшую гантель, она со всего размаху хрястнула стоящего за ширмой человека (а к ногам, несомненно, прилагалась голова и весь человек в целом) в область лица. Раздался характерный звук треснувшей тыквы, а человек за ширмой крякнул и резко осел. Конечно же, он был мертв. То есть до встречи с Люськой он был живее некуда, раз стоял. А вот после…
Я закатила глаза и тоже решила умереть, чтобы не видеть дальнейшего ужаса. Вечер совсем не радовал, и встреча с Васей, похоже, откладывалась.
Люська же вновь меня удивила, потому что ничуть не смутилась и резко одернула шторку. Я приоткрыла один глаз и тоже уставилась на труп. В поддоне лежал какой-то незнакомый лохматый мужик. Первое, что я поняла, — от него невыносимо несло перегаром. Одет он был в темные джинсы и футболку, на ногах его сиротливо притулились сланцы. Словом, убитый здорово напоминал алкаша с приличным стажем.
— Слава Богу, не баба. Что он тут делает? — икнула Люсильда, видимо, пребывая в прострации.
— Что ты наделала? Это что за хук справа? Я так и знала, что идти сюда не стоит. А все ты: пойдем, пойдем, — отступая назад, я тихо, но уверенно близилась к истерике.
