Дарья Донцова - Третий глаз-алмаз
Карина, глотая слезы, вернулась домой. Лариса Петровна возмутилась.
– Пусть только он явится домой, мало ему не покажется, – пообещала она доченьке.
Но отчитать супруга ей не удалось: на Николая напали бандиты, и женщины, забыв о распрях, стали выхаживать главу семьи…
– Вы же не журналист? – спросила Таня.
– Нет, я служу в банке, – ответила Кара.
– Просто замечательно, – восхитилась гостья, – вот я и подумала: вам архив Николая Михайловича не нужен.
– Что? – удивилась Кара.
– Неужели отец вам ничего не рассказывал? – прищурилась Таня.
– О чем? – осторожно поинтересовалась дочь Егорова.
Гостья вскочила и забегала по комнате.
– Николай Михайлович сталкивался во время работы с уникальными случаями! Он тщательно собирал сведения, снабжал их комментариями и хранил записи, потому что хотел издать книгу! Жизнь сложилась так, что мы потеряли друг друга из вида, но я понимаю, как помог юной журналистке опытный мэтр, и теперь, владея небольшим издательством, хочу его посмертно отблагодарить. Короче, вы отдаете мне архив, а я выпускаю книгу!
Глава 26
Карина нахмурилась.
– Вы получите гонорар, – пообещала Таня, – весь, сто процентов.
– Не надо, – процедила Карина.
– Кто там? – вдруг спросила Лариса, лежавшая в спальне.
– Это ваша мама? – подпрыгнула Таня и, прежде чем Кара успела отреагировать, бросилась в комнату больной.
Узнав о планах гостьи, Лариса Петровна пришла в восторг, ее, правда, волновала не моральная, а материальная сторона вопроса.
– Гонорар! – хлопала в ладоши учительница.
– Десять тысяч долларов, – озвучила Таня, – я вручу вам, если вы отдадите мне бумаги.
– Боже! – заголосила Лариса Петровна. – Вот оно счастье, Кара! Скорей! Беги! Ищи!
– Отведите меня в кабинет отца, – нагло потребовала Таня.
– Нет, – отрезала Кара, – не хочу.
– Вам мать приказала! – заявила нахалка.
– Убирайтесь, – обозлилась Карина.
– Десять тысяч! – закричала Лариса Петровна. – Доченька! Подумай! Мы решим все свои проблемы!
– Да, да, – кивала Таня.
– Покажите паспорт, – приказала Кара.
– Зачем?
– Не могу же я иметь дело невесть с кем!
– Я представилась!
– Таня, ученица отца?
– Да!
– Вы всерьез? – засмеялась Карина. – Покажите документы. И назовите свою фамилию!
– Ну… Петрова!
– Отлично, теперь паспорт!
– Я не ношу его с собой.
– Водительские права!
– У меня нет машины.
– Медицинскую страховку, читательский билет в библиотеку, пропуск на работу. Хоть какое-то удостоверение личности на имя Тани Петровой, – настаивала Кара.
– Если вы отдадите архив, я вручу вам десять тысяч долларов, – повторила Таня.
– Деньги, – еще сильнее занервничала Лариса, – они будут наши?
– Конечно, – искушающе улыбнулась Таня, – вы в одной секунде от богатства. Ну что, идем в кабинет?
Кара прищурилась.
– Похоже, идея издать книгу в память о Николае Михайловиче пришла вам в голову уже после того, как вы переступили порог нашей квартиры.
– Ну что вы, я давно мечтала…
– Не ври, – оборвала Кара, – ты даже не знала, что папа умер, попросила его позвать.
– Это для… э… приличия, я не хотела вас травмировать, – глупо солгала Таня.
– И еще. Архива здесь нет! – отрубила Кара.
– А где он? – растерялась Таня.
– Понятия не имею.
– Куда же Егоров дел бумаги?
– Мне это неведомо.
– Но документы! Фото! – наседала Таня. – Записи! Кассеты.
Карина пожала плечами.
– Отец никогда ничего не приносил домой.
Татьяна посмотрела на вдову исподлобья.
– Деньги вы получите только в обмен на рукописи Егорова.
– Нам доллары не нужны! – отрезала Кара.
– Десять тысяч! – закричала Лариса. – Мы найдем записи!
– Хорошо, – кивнула Таня, – я вернусь через некоторое время.
Лариса Петровна стала рыдать, гостья, совершенно не смущенная и даже весьма довольная собой, пошла в прихожую. Карина, с трудом сдерживая возмущение, последовала за незваной красавицей.
– Не знаю, кто вы и какие цели преследуете, но в другой раз прошу здесь не показываться, – сурово сказала она, отпирая дверь.
– Тут хозяйка ваша мама! – возразила Таня.
– Вовсе нет, она тяжело больна, мы испытываем финансовые трудности, неприлично дразнить бедных людей деньгами, – попыталась пристыдить ее Карина.
– Я даю вам шанс заработать, – не моргнув глазом ответила Таня, – на уникальных условиях. Выплачиваю гонорар сразу, полностью. Подумайте, сумма очень приличная.
– Архива нет.
– Так ли?
– Он, если и был, остался в редакции «Лупы», – предположила Карина, – а сейчас убирайтесь и помните: мы вас не желаем видеть.
Татьяна выскользнула на лестничную клетку.
– Посоветуйтесь с мамой, она хоть и больна, да разумнее вас. Глупо отказываться от прибыли, если ее можно получить, ничего не делая!
Когда Карина вернулась к матери в спальню, Лариса Петровна заорала в ажиотаже:
– Сними с антресолей чемодан, перерой всю библиотеку! Может, где что и осталось! – кричала она.
Чтобы ее успокоить, Карине пришлось-таки стащить на пол несколько саквояжей, но в них обнаружилась лишь малозначимая чепуха.
– Десять тысяч долларов, – словно заведенная, твердила Лариса, – если у меня три урока в день, значит, я зарабатываю тридцатку, умножим эту цифру на двадцать шесть, я в месяц отдыхала четыре дня, получим э… э… семьсот восемьдесят! В году двенадцать месяцев, но у преподавателей летом простой, остается девять. Перемножим…
– Мама, перестань, – взмолилась Карина.
– Семь тысяч двадцать, – не остановилась Лариса, – боже, это мой заработок почти за полтора года! Карина, немедленно звони этой Тане! Скажи: мы ей разрешаем квартиру по досточкам разобрать!
– Она не оставила телефона! – ответила дочь.
– Вот горе! Ищи по справке! Таня Петрова! Она чуть младше тебя, а уже хозяйка издательства!
Карина обняла больную.
– Мама! Она врунья, нет никакого издательства, успокойся!
Лариса Петровна зарыдала, пришлось вызывать врача… Представьте, как «обрадовалась» Карина, когда увидела очередную незнакомку, которая, поздоровавшись, заявила:
– Я хочу купить у вас архив Егорова, заплачу хорошие деньги.
– Я вытолкала ее вон, – заново переживала ситуацию Карина, – та уходить не хотела, кричала про доллары, мама занервничала! Пришлось мне применить силу, я толкала дуру, та сопротивлялась, лишь когда я пообещала вызвать милицию, она убежала. Что за ерунда творится? Зачем этим бабам архив отца?
– Не знаю, – мрачно ответила я.
– Папа давно умер! – не успокаивалась Карина. – И он не Лев Толстой! Обычный журналист, питавшийся мелкими скандалами. В политику отец не лез, никакими тайнами не владел, шпионом не был.
– Егоров же не рассказывал дома о том, чем занимается, – пожала я плечами.
Карина смутилась.
– Я читала «Лупу», каждый номер! У нас даже подшивка есть! Я ее вела, папе не говорила, он со мной не дружил, времени на дочь не имел и не понимал, как я его люблю. Я же… Странно быть фанаткой отца?
– Конечно, нет, – приободрила я Карину.
– Теперь-то я понимаю, – засмеялась она, – «Лупа» печатала гадости и сплетни, гордиться отцу было нечем: муж убил жену и спрятал ее в кровати тещи! Сестра родила от брата младенца! Соседи поранили друг друга, не поделив сотку земли. Хотите посмотреть?
– С огромным удовольствием, – совершенно честно ответила я.
И тут раздался звонок в дверь.
– Это ученица, – занервничала Лариса Петровна. – Кара, дай мне палку!
– Мама, – изумленно сказала Карина, – ты же не можешь стоять!
– Неси скорей трость, – потребовала Лариса. – Даша, вы можете открыть?
Я пошла в коридор, отперла дверь и увидела Маринку с Настей.
– Здорово, что ты здесь, – заявила Марина, – слушай, я так тебе благодарна. Найти летом репетитора практически невозможно, да еще за десять баксов. Настя, немедленно скажи Даше «спасибо».
– Спасибо, – не выразив ни малейшей радости, пробурчала двоечница.
– Училка сама не ходит, – предупредила я, – сидит в инвалидном кресле.
– Да хоть в кастрюле на колесиках! – закатила глаза Маринка. – Лишь бы взяла мою дуру!
– Ну ма… хватит, – застонала восьмиклассница, – я нормально учусь, всего-то две двойки в году!
Маринка пнула дочь, та зашмыгала носом.
– Возьмите обе себя в руки, – велела я, – не позорьте меня. Марина, прекрати лупить ребенка, девочке достались твои мозги.
– Ага! – Настя показала матери язык. – Слышала?
– Зато лень у тебя от папы, – завершила я. – Пусть твоя мать не Эйнштейн, но она чудесный парикмахер и слово «ёж» пишет правильно.
– У нас новый рекорд, – вклинилась в мои нравоучения Маринка, – читаю вчера ее сочинение, на лето им задали, «Попёр в лесу». Ну, думаю, что за хрень? Кто и куда попёр? Предположила, что Настька неправильно фразу составила, принялась за текст. «Попры любят воду, попры строят плотину, у попров крепкие зубы». И тут до меня дошло! Никто никуда не пёр. Речь идет о бобрах.
