Закон чебурека - Елена Ивановна Логунова
— Ты что! Мне же нужно в полицию! Алку похитили, я…
— Ты едешь домой, — непререкаемым тоном повторил Роберт. — У тебя нет документов, ты выглядишь как клоун из ужастика и не говоришь по-турецки, какая полиция? Домой!
Он захлопнул дверцу, сказал что-то водителю, дал ему денег и был таков.
Машина тронулась, влилась в поток. Я подняла голову, чтобы поймать свое отражение в зеркале заднего вида, охнула и откинулась на спинку сиденья.
Роберт был совершенно прав. Голубые — под цвет глаз — тени, ультрамариновая подводка и иссиня-черная тушь не были расчитаны на подводную прогулку. Явись я в полицию среди ночи с макияжем, размазанным по бледному фарфоровому лицу затейливо и широко, в свободном экспрессивном стиле, как не работают даже прославленные мастера гжели, турецкие служивые в лучшем случае вызовут мне врача. В худшем — выставят за дверь и еще крепко запрут ее, бормоча молитвы и заряжая свои пистоли серебряными пулями.
Надо было ехать домой. Привести себя в порядок, прилично одеться, взять документы — и свои, и Алкины, — найти того, кто знает турецкий и готов поработать переводчиком, и только тогда ехать в полицию.
Такси высадило меня у входа в наш жилой комплекс. Я вошла на территорию, поглубже надвинув безобразно помятую шляпу, чтобы скрыть за ее полями свой эффектный грим. Не хотелось напугать случайных встречных! Хотя мамуля была бы только рада увидеть одного из своих персонажей во плоти…
Мамуля! Я совсем забыла, что она и бабуля обещали ждать нас с Алкой во дворе.
Я пробежалась к бассейну, но там уже выключили свет, а шезлонги сложили. Обошла укромные уголки с более или менее удобными лавочками, но все они в поздний час пустовали. Глянула на наши окна — темные!
Значит, милые дамы не дождались нашего возвращения и пошли спать, оставив мысль отследить изменения контрольной полосы с помощью ультрафиолета.
Я расстроилась пуще прежнего, потому что надеялась, изучив возможные следы, найти в квартире какую-то подсказку. Кто и зачем похитил Алку, было совершенно не понятно!
Выходит, мы напрасно потратили Зямин чудо-порошок и зря старались, делая УФ-фонарики. Все это не пригодилось, потому что мамуля и бабуля наверняка уже затоптали следы чужого присутствия.
Сердясь на всех, включая Трошкину, которая позволила каким-то гадам себя пленить, я поднялась к двери нашего временного жилища и увидела на ней золотистый навесной замочек, которого там не было, когда мы уходили из дома. Тогда ведь мы вовсе не собирались затруднять неведомым врагам процесс вторжения…
Я призадумалась. Ключика от навесного замочка у меня не имелось, он остался у бабули. Значит, это родная старушка дополнительно заперла дверь. И значит, сама она не внутри. А где же? В такой-то час!
Я нервно переступила ногами и услышала шорох. На придверном коврике, оказывается, лежал сложенный вдвое лист бумаги. Я подняла его, развернула и уставилась на крайне лаконичный текст: «В 3-А».
Что это значит? Кто-то пошел в третий «А» класс? Но сейчас лето, каникулы, какая учеба? И вообще, где мы (в Турции!), а где школа? Да, наша бабуля педагог, и это навсегда, но она никогда не преподавала в начальных классах…
Ощущая легкое головокружение и полную беспомощность, я символически побилась лбом о железную дверь. Очень удачно вышло, как раз перед глазами оказался сияющий начищенной медью номер апарта: 6-А.
Значит, 3-А — это не школьный класс, а квартира этажом ниже! Мамуля и бабуля там, в гостях у нового знакомого!
Я птицей слетела по лестнице и тихонько — для начала — постучалась к Василию Алибабаевичу. Застыла, прислушиваясь к звукам за дверью, и с запозданием сообразила, что совсем не рассматривала пессимистичный сценарий. Что, если мамулю и бабулю тоже похитили, а теперь и меня заманили в ловушку?
Этот Алибабаевич, если вдуматься, подозрительный тип. Пострел, который везде поспел: и полотенце к нему упало, и кактус в него прилетел, и водопад на него обрушился, и фирменная кулебяка ему досталась…
Я не успела мысленно сформулировать все свои претензии к подозрительному типу — дверь открылась, явив мне хозяина квартиры не в пижаме, как можно было ожидать в поздний час, а в черных брюках и белой рубашке с бабочкой. Я изумленно открыла рот, и Алибабаевич сделал то же самое, только еще выдохнул:
— Ой, ма… — схватился за сердце и согнулся.
Пожалуй, слишком глубоко для приветственного поклона.
— Что такое? Вам плохо?
Я попыталась его поддержать, но он сполз на пол и привалился спиной к стене.
— Дюша, мать твою!
Я еще не слышала, чтобы бабуля так ругалась.
— Что у тебя с лицом?!
— А что у нее с лицом? — явилась, повинуясь ругательному призыву, мать моя, писательница. В прихожей сразу стало тесно. — Ого! Ты с маскарада, что ли? Кого косплеишь, деву-зомби?
— Синюшку из колодца, — огрызнулась я. Совсем забыла про свой чудо-макияж! — Что вы тут делаете? И что с дедулей, может, вызвать «Скорую»?
— Не нужно «Скорую», Маша, принеси валидол. — Алибабаевич с трудом поднялся, глянул на меня и поспешно отвернулся. — Хосссподи, боже, прости меня, грешного!
— В самом деле, Дюша, как можно? В таком-то виде к мирным людям как к себе домой! — Сердитая бабуля заботливо подхватила Алибабаевича под локоток.
— А мне нравится, — шепнула мамуля и даже показала большой палец. — Сделай для меня фото, я буду им вдохновляться.
— Просто дайте мне ключ, и я уйду! — чуточку нервно потребовала я.
На самом деле даже хорошо получилось, да простит меня Василий Алибабаевич: мамуля и бабуля, хлопоча вокруг прихворнувшего дедули, за долгом милосердия забыли о праздном любопытстве. При других обстоятельствах они бы непременно увязались за мной, чтобы поиграться с УФ-фонариком. И конечно, обратили бы внимание на отсутствие Трошкиной. А так получилось хотя бы на время скрыть от старших в отряде потерю бойца.
Я еще надеялась решить эту проблему самостоятельно. То есть вместе с полицией, конечно. И с переводчиком…
На эту роль вполне годился Алибабаевич, если считать, что он реабилитирован и не принадлежит к враждебной группировке. Местный житель, состоятельный, в летах, знает русский и турецкий… Хворый, правда, похоже, сердечник. Или это мы уже успели подкосить его здоровье?
Вообще-то, гораздо лучше, чем дедуля Алибабаевич, на роль помощника-переводчика годился Роберт. Отчасти именно поэтому я, войдя в нашу квартиру, прислушивалась, не хлопнет ли дверь соседнего апарта. А присматривалась — к следам, которые высветил мой самодельный УФ-фонарик.
В квартире определенно кто-то побывал — отпечатки подошв складывались в целые муравьиные дорожки, петляющие по всем помещениям, включая даже
