Марк Смит - Мокруха
Во всем классе Амадо был единственным латино, и только у него не хватало одной руки.
Заиграл чей-то сотовый телефон.
В комнату вошел преподаватель – красивый, стройный мужчина, который в конце восьмидесятых написал сценарии нескольких комедий для подростков, имевших огромный успех. Амадо он понравился – внушает доверие и вообще симпатико. Преподаватель заверил учеников, что упорный труд и приобретенные у него знания позволят им намывать в Голливуде большие бабки гораздо скорее, чем они предполагают.
Именно таких ободряющих слов и ждали от него начинающие писатели.
Амадо слушал очень внимательно и подробно записывал рассказ лектора об элементах трехактового сценария. Иногда, к его досаде, отвлекало приглушенное постукивание клавиш лэптопов, но Амадо понимал, что и ему придется обзавестись таким. Он решил заняться делом с полной серьезностью и заиметь все, чем пользуются настоящие писатели. Включая самый крутой лэптоп. Сразу после занятий надо позвонить другу Альберто и узнать, какие лэптопы падали в последнее время в Лос-Анджелесе с перевозящих их грузовиков.
Преподаватель рассказывал о том, как парень по фамилии Шекспир использовал в своей драматургии трехактовую структуру. Амадо хотел спросить, в каких местах сценария телвновелы надо оставлять промежутки для рекламы, но передумал, прикинув, что, наверное, это делается уже после завершения работы.
Лектор говорил. Слушатели смеялись. Амадо записывал.
Акт первый: загнать человека на дерево. Акт второй: погрозить ему палкой. Акт третий: согнать человека с дерева.
Тяжело это или просто?
Эстеван нехотя тыкал вилкой в салат. Вообще-то ему хотелось чего-то более сытного, типа буррито с яйцом и чорисо. Однако Лупе беспокоило, что он ест слишком много жирного. Поэтому Эстеван жевал салат. Нет, салат был очень вкусный, делисьосо! С кусочками грейпфрута и авокадо, крапинками чили и свежей лечугой.
Но что-то портило Эстевану аппетит. Мартин не явился на ленч. А значит, он что-то замышляет. Ходидо-инчапелс тас-гринго-горрон! Стукач позорный!
Эстевану придется действовать быстро. Перетасовать банковские счета. Перекинуть товар из тайников. Перевести деньги на Каймановы острова, а затем вернуть в Калифорнию на новый счет. Ему очень не хотелось делать это. Лучше оставаться в мертвой зоне под радаром. А то у какого-нибудь пендехо из налоговой инспекции внезапно проснутся подозрения по поводу непонятных переводов, и он примется вынюхивать.
Но если Мартин действительно решил наехать на Эстевана, а дело, судя по всему, обстояло именно так, ему просто необходимо принять меры предосторожности.
Предстоял непростой день.
Боб смотрел в окошко машины, мчащейся по трассе, ведущей через горы Анджелес-крест. Мартин сидел за рулем. Заросли чапареля постепенно сменились сосновым лесом, дорога сузилась и запетляла по склону горы, названия которой Боб не помнил. Он посмотрел из-за спинки сиденья назад и увидел панораму Долины. Куда его везут, черт возьми?
– Куда мы едем?
Мартин повернул к нему голову.
– В пустыню.
Боб кивнул с понимающим видом.
– Клёво!
Наверное, в багажнике лежит то, что надо зарыть в пустыне. Или они едут, чтобы принять контрабандный груз с частного самолета, проделавшего тайный рейс из Мексики. Боба раздражало, что Мартин с ним почти не разговаривает. Может, это потому, что он постоянно под кайфом? Вероятно, так и есть! Укурки вообще народ молчаливый. Или, наоборот, они болтают без передыху? Боб не помнил. Во всяком случае, Мартин помалкивал. Возможно, Боб ему просто чем-то не нравится. Он стал рассказывать Мартину про пенку с рукой. Как ловко развел полицию. Копы даже не врубились. И в первую очередь, это заслуга Мартина, ведь это он придумал такой прикольный план.
Мартин велел ему заткнуться.
Боб решил, что он все еще злится на него за тот нокаут. Вряд ли стоит сейчас заговаривать с ним об этом, так что… Боб просто сидел и смотрел в окошко.
В голове Мартина грохотал барабанный бит. Может, это был трек из «Бисти бойз» или другое слышанное им где-то соло на ударных, которое почему-то выбрал его мозг и навязчиво повторял снова и снова. Впрочем, этот ритм Мартину совершенно не мешал. Он гнал под него машину и даже выстукивал пальцами на руле. Не то, что болтовня долбанного Боба о том, какой он крутой. Ага! Роберто ты наш хитрожопый! Хладнокровный, как головастик! Жаль только, что тебе недолго осталось радоваться, скоро будешь гнить под палящим солнцем пустыни!
Мартин и предположить не мог, что когда-нибудь ему предстоит лишить человека жизни. Он всегда выступал против убийства как способа выйти из затруднительных обстоятельств. Но теперь… что ж, теперь он увидел в нем свои преимущества – эффективность, практичность и, главное, обоснованность, поскольку убийство содействует успеху выбранной бизнес-стратегии. И если в прошлом, заставь Мартина навести на кого-то пушку, он бы терзался сомнениями и угрызениями совести, то сейчас даже малейшие колебания куда-то улетучились.
Впервые в жизни перед Мартином стояла цель вполне конкретная и материальная. Не просто идея получить в будущем университетский диплом, обещающий затем хорошую работу в известной фирме. Не призрачный мираж на горизонте. Это деньги, которые можно взять здесь и сейчас. В каком-то из эстеванских тайников спрятаны миллионы долларов. Миллионы! Наличными.
Они-то и есть его цель.
Мартин представил себя сидящим в шезлонге, под сенью цветущей буганвильи, попивая эспрессо, он наблюдает, как волны теплого океана обрушиваются на песчаный пляж. Пусть еще голая по пояс туземка, как на картинах Гогена, сидит рядом и сворачивает ему толстого косяка. Огромную, жирную мастыру, мать ее!
Да-а… При наличии налички.
Из мечтательного состояния Мартина вывел надоедливый Боб с очередным своим вопросом.
– Долго еще ехать?
Мартина так и подмывало сказать ему – заткнись, мол, и наслаждайся видом, потому что это твоя последняя долбанная поездка, мать твою! Но вместо этого попытался просто не обращать на него внимания. Ему вдруг приспичило зашмалить прямо сейчас. Он обратился к Бобу.
– Сворачивать умеешь?
– Сворачивать?
Мартин досадливо скривился. Ну, до чего же туп этот лопух!
– Ну да, косяка вертеть!
– Нет, чувак, извини!
Естественно. Именно поэтому ты и есть ни на что не годный лох!
– Самокрутки у меня никогда не получались. Они почему-то неровно горели.
Ну, и черт с тобой. Все равно ты уже почти труп, и толку от тебя, как от мертвеца!
– Нет так нет!
– Простые люди, публика, кинозрители обожают убийства. Именно убийства привлекают их в кино, а еще пуще те, кто совершает убийства. Вот почему убийства составляют неотъемлемую часть большинства телевизионных и кинофильмов.
Амадо молча слушал лекцию. Если бы люди знали всю правду, убийства привлекали бы их гораздо меньше. Конечно, подготовительная стадия представляет интерес, но потом… Карахо, что за кровавое месиво!
Профессор объявил десятиминутный перерыв. Аудитория немедленно разбилась на группы единомышленников, прощупывающих возможность творческого партнерства или знакомства с агентом.
Амадо вышел в коридор и бросил несколько монет в автомат с содовой. Он уже довольно хорошо освоился со своим одноруким существованием. Все не так плохо, как ему казалось поначалу. В частности, не оправдались его опасения, что он больше не сможет подтирать собственную задницу. Наоборот, он овладел множеством новых приемов. Конечно, передвигать тяжелые предметы, вроде мертвой туши Норберто, ему не под силу, но все-таки много чего вытворял одной рукой.
К нему подошла та забавная кореянка с розовыми косичками.
– Привет! Как тебя зовут?
– Ола! Мое имя Амадо.
Он протянул ей левую руку.
– А тебя?
– Синди.
Амадо нажал кнопку, и в стакан с шипением полилась содовая с лимоном и. лаймом.
– Можно мне угостить тебя содовой, Синди?
Она улыбнулась, и их взгляды встретились. Амадо разглядел в черных раскосых глазах спящее в этой миниатюрной девушке дикое, животное желание. Он вдруг понял, что, как ни странно, уже несколько дней не помышлял о сексе. Он даже немного боялся, не зная, насколько хорошо сумеет справиться без одной руки.
– Спасибо, не хочу.
Амадо заметил, что у нее подрагивали колени. Он ободряюще улыбнулся. Кореянка произнесла, запинаясь:
– Можно мне задать тебе один личный вопрос?
– Конечно!
– Просто ты выглядишь как человек с богатым жизненным опытом.
– О котором говорил профессор?
– Да. Жизненный опыт помогает стать хорошим писателем. Похоже, тебе действительно довелось многое пережить.
