Пьер Сувестр - Жокей в маске
В голосе его звучала неприкрытая насмешка. Жюв почувствовал, что выходит из себя. Да, отцовская школа не прошла для сопляка даром! Если не припереть его к стенке неопровержимыми доказательствами, он будет отбиваться до конца.
Усилием воли инспектор обуздал свои чувства и молча пожал плечами. Увидев этот презрительный жест, Бридж нахмурился.
– Я считаю ваши обвинения беспочвенными, – сухо сказал он. – Так можно утверждать все, что угодно. Например, что я сын папы римского. Детский лепет. Если у вас есть доказательства моей противозаконной деятельности, потрудитесь привести их в присутствии адвоката. Если их нет, я требую немедленного освобождения. И извинений!
Жюв хмыкнул.
– Наглости вам не занимать, приятель. Только хочу напомнить, что приказы здесь отдаю я. Что касается обвинения – извольте. Не стану перечислять все ваши преступления, это было бы слишком утомительно. В данный момент вы арестованы по обвинению в убийстве Фабера.
Глаза Бриджа расширились.
– Не стройте из себя невинную овечку, – спокойно продолжал Жюв. – Именно в конюшне Фабера вы держали своего жеребца. Его зовут Каскадер, если не ошибаюсь? А у старика появились доказательства, что эта лошадка попала к вам, мягко говоря, не вполне законным путем. Несколько раньше за нее поплатился жизнью другой человек. Припоминаете?
Бридж молчал.
– Я вам напомню, Владимир, – продолжил инспектор. – Вы купили лошадь у некоего Рене Бодри. А потом задушили его и забрали обратно тридцать тысяч франков, уплаченные за жеребца.
Тренер через силу улыбнулся:
– Подумайте, какие страсти! Интересно, с чего вы это взяли?
Жюв спокойно покачал головой.
– В том-то все и дело, что у меня есть доказательства, которые вам вряд ли удастся опровергнуть. Очень, очень вряд ли…
Пленник наконец начал выказывать признаки беспокойства.
– Перестаньте морочить мне голову! – воскликнул он. – Видит Бог, я терпел вашу бесцеремонность. Но этот фарс зашел слишком далеко. Я требую, чтобы меня отпустили. В противном случае первое, что я сделаю, как только предстану перед следователем, это подам на вас жалобу!
Инспектор пожал плечами:
– Как вам угодно, мсье. Надеюсь, вам это доставит удовольствие. Только вот пугать меня в вашем положении не стоило бы.
Он повернулся к помощникам:
– Ладно, довольно болтовни. Отведите арестованного в полицейский фургон. А я отправлюсь прямо в прокуратуру.
Полицейские вывели Бриджа на улицу. Благодаря тому, что этот уголок паддока был отгорожен тяжелыми фургонами, арест прошел незаметно. Удалось избежать скандала, который не преминул бы разразиться, окажись кто-нибудь поблизости. Одного из лучших тренеров арестовывают прямо накануне заезда! Обвиняют в двух жестоких убийствах! Да еще утверждают, что он сын самого Фантомаса!
Взволнованные Леон с Мишелем, не спуская глаз с пленника, повели его к большому автофургону с надписью «Полиция». Такие машины всегда дежурят на ипподромах и к концу дня никогда не оказываются пустыми. Чаще всего их посетителями становятся подвыпившие игроки, просадившие последние деньги и посему позволяющие себе не слишком вежливые высказывания в адрес более счастливой половины человечества. Несколько реже в фургон попадают неудачливые карманные воришки.
Бридж не сопротивлялся.
– Бред какой-то! – бормотал он. – Вы еще пожалеете об этом!
Жюв задумчиво посмотрел ему вслед. Обернувшись, тот надменно прищурился. Во взгляде его сквозила угроза.
– Что-то этот парень слишком петушится, – негромко проговорил полицейский. – Такое впечатление, будто он уверен, что в беде его не оставят. Надеется на папу?
Инспектор уже направился к выходу из паддока, но в нерешительности остановился.
– А что, если Фантомас и впрямь где-то неподалеку? Тогда он вот-вот узнает об аресте сына, если уже не узнал. И он прекрасно отдает себе отчет, что Владимира ждет гильотина. Впрочем, что это я… Как будто Фантомаса волнуют родственные чувства! Если это когда-то и было, то осталось в прошлом. Нет, его должно беспокоить другое…
Жюв сцепил пальцы.
– Если Фантомас где-то рядом, то Владимир наверняка должен знать, под чьей личиной скрывается его отец на сей раз. А это уже реальная опасность. Если парень поймет, что помощи ждать неоткуда, он расколется. Нет, нельзя сейчас отлучаться от нашего тренера. С Фантомасом не шутят!
Инспектор повернул обратно и пошел вслед за своими помощниками, на ходу проверяя браунинг. Он готовился ко всяким неожиданностям. Жюв был бесстрашным человеком, но это не тот случай, когда можно позволить себе браваду. За годы борьбы с Фантомасом инспектор в полной мере осознал, с какой страшной силой имеет дело. Не зря газетчики окрестили Фантомаса «Гением преступления». Беспощадный, коварный и неуловимый, убийца наносил удар неожиданно и всегда оставался безнаказанным.
Жюв чувствовал себя, как сжатая пружина. Спокойствие арестованного всерьез его встревожило. Если Фантомас решил освободить Владимира, то нельзя расслабляться ни на секунду.
Внутри фургона коротал время толстый жандарм в компании муниципального служащего.
– А-а! – радостно заорал он, увидев Бриджа. – Сегодня к нам залетела жирная птичка! Добро пожаловать в клетку!
Увидев хмурого Жюва, жандарм немедленно вытянулся по стойке «смирно» и взял под козырек. Не обращая на него внимания, полицейский внимательно осматривал фургон.
– Арестованного – в самый дальний бокс, – скомандовал он наконец. – Вы, Мишель, охраняйте дверь. Взведите курок и не выпускайте из рук револьвера. Вы, Леон, полезайте на крышу и смотрите по сторонам. Вы, жандарм, внимательно следите за наружной дверью.
– А вы, мсье? – спросил Леон.
– А я возьму такси и поеду следом. Ваша задача – держать арестованного под замком и не давать никому приблизиться к машине. Я же прослежу, чтобы никто не подобрался снизу.
– Снизу, мсье? – переспросил Мишель. – Как это? На ходу?
– Даже если сам дьявол появится из преисподней, я не сильно удивлюсь, – веско произнес Жюв. – Хорошо бы и тебе к этому приготовиться.
При этих словах толстый жандарм хихикнул. Жюв разгневанно обернулся:
– Что вы нашли здесь смешного?!
Толстяк покраснел до корней волос.
– Прошу простить, господин инспектор. Больше не повторится. Просто…
– Что – просто?
– Ну, понимаете… Такие меры предосторожности… Я тут не первый год дежурю и не помню, чтобы кто-нибудь убежал из полицейского фургона.
– Ах, вы не помните… – насмешливо протянул Жюв. – Скажите, а если на вашей памяти не произошло ни одного землетрясения, значит ли это, что их не бывает в природе?
Охранник выпучил глаза:
– Не понимаю, мсье…
– Нечего тут понимать, – резко оборвал его инспектор. – Нужно просто добросовестно выполнять приказы. Можете быть уверены, что такого клиента, как сегодня, вам тоже возить еще не приходилось. И охранять его надо как следует.
– Слушаюсь, мсье! – гаркнул толстяк.
Жюв смягчился:
– Так-то. А что касается побегов из полицейских фургонов, то и они, увы, случаются. Достаточно вспомнить дело Доллона.
– Доллона! – протянул жандарм. – Еще бы, ведь там орудовал сам Фантомас!
Жюв решил не пускаться в дальнейшие объяснения. А то толстяк, глядишь, так перепугается, что от него не будет никакого проку.
– Вполне возможно, – коротко бросил инспектор и, наклонившись к окошечку водителя, приказал:
– В путь.
– Как? – удивленно обернулся шофер. – Разве мы не дождемся конца скачек? Куда же они денут остальных нарушителей?
– Пусть это тебя не волнует, – поморщился Жюв. – Отправляйся.
– Но я не могу, мсье! – запротестовал водитель. – У меня приказ!
В голосе Жюва зазвенел металл:
– Приказы отдаю я!
Этого было достаточно, чтобы шофер подчинился. Жюв вышел, и фургон тронулся в путь. Мишель, сторожа пленника с револьвером наготове, мучительно размышлял, прав ли его начальник. Действительно ли ему удалось арестовать сына самого Фантомаса?
Минут через сорок фургон прогрохотал под сводами Дворца правосудия и въехал во двор тюрьмы предварительного заключения. Вопреки мрачным прогнозам Жюва, по дороге не произошло ничего непредвиденного. Бридж сидел в своем боксе молча, не делая попыток пошевелиться.
– Выведите арестованного, – распорядился Жюв. – Не будем тянуть с допросом.
– Согласно закону, каждый заключенный, даже если он задержан непосредственно на месте преступления, должен быть допрошен следователем в течение двадцати четырех часов. За это время пленнику должны предъявить официальное обвинение, а также доказать законность содержания его под стражей. Это мудрое правило ограничивает произвол полицейских, частенько действующих по принципу – посадим сначала для острастки за решетку, а потом разберемся, в чем он там виноват. Если же обвинения действительно серьезны, то за сутки оформляются все необходимые бумаги, и заключенный переводится в камеру до суда.
