Ли Голдберг - Мистер Монк и «синий грипп»
Мы с Монком и Стоттлмайером спустились по трапу из парка к пристани. Монк вцепился в деревянные перила, словно попал в ужасный в шторм. Хотя трап совсем не двигался. А вот босс покачивался в такт с мачтами.
— Расслабься, Монк, — успокоил капитан, — мы же не на лодке.
— От одного взгляда на них меня уже укачивает, — застонал Монк.
— Не смотрите на них, — посоветовала я.
Мы блуждали по пристани, пока не заметили Грубера на палубе белой тридцатипятифутовой спортивной яхты. Судно имело агрессивный, выдвигающийся вперед дизайн, делающий ее похожей на мчащуюся акулу, даже когда она пришвартована.
На Грубере была белая фуражка с позолотой на черном козырьке, матроска в бело-синюю полоску, красный шейный платок, ветровка, белые брюки и коричневые кожаные топсайдеры с кисточками, обутые на босу ногу. Выглядел он смехотворно, словно вырядился на костюмированную вечеринку.
— Салют, сухопутные! Разве эта детка не великолепна? — крикнул Грубер. — Вы должны увидеть ее изнутри. Телик с плоским экраном и спутниковыми каналами, гранитные столешницы, изготовленные вручную шкафы и ультракожаная обивка. Просто прелесть! Добро пожаловать на борт.
— Мы бы с удовольствием, но нет, — похоже, Монк чувствовал тошноту от одной мысли о посещении судна. — Это капитан Стоттлмайер, он тоже теперь участвует в расследовании.
Грубер спустился к нам на пристань. — Получается, мы здесь — три капитана.
— В самом деле? — поднял бровь Стоттлмайер.
— Я капитан Грубер, а это моя шхуна, — он погладил гладкий борт, глядя на меня. — Это моя леди. Я зову ее Лодка Вожделения.
— Сколько же стоит такая яхта? — поинтересовался Стоттлмайер.
— Пожалуйста, — заскулил Монк, — не могли бы мы решить дело быстрее?
— Где-то около двух сотен тысяч, — похвастался Грубер.
— Это большая часть Вашего вознаграждения, — подсчитала я.
— Я лишь заплатил им аванс. Но они знают, что у меня надежный резервный фонд. Я только что заключил контракт на экранизацию моей вдохновляющей истории жизни с ЭнБиСи-Юниверсал.
— Повезло, — ухмыльнулся Стоттлмайер.
Монк покачнулся и с трудом сглотнул. — Нам нужно перепроверить некоторые нюансы Вашего заявления. Можете предельно быстро все уточнить?
— Я пошел в сад проверить свою клубнику и увидел парня, выходящего из парка с обувью в руке. Он сел в «форд-таурус» с разбитой задней фарой и помятым бампером. Часть его номерной пластины — М-пять-шесть-семь.
— Только есть одна проблема, — выдавил Монк, прерываясь, чтобы схватиться за живот и сделать глубокий вдох. — У Чарли Геррина не была разбита задняя фара, и бампер не был помят, когда он выходил из парка.
— Не может быть, — Грубер засунул руки в карманы и покачал головой. — Я знаю, что видел…
— Ничего ты не видел, — оборвал Стоттлмайер. — А просто повторил детали, сообщенные офицером Милнером, когда ты согласился на раздел награды. Только ты решил убить его и забрать деньги себе, не так ли, Берт?
— Не могли бы мы продолжить разговор на улице? — взмолился Монк. — Там, где нет бурных волн.
Пристань была твердой как тротуар. Ничто, кроме Монка, не двигалось.
— Пока мы разговариваем, твою квартиру обыскивают, и твои вещи изымают на экспертизу для выявления порохового остатка, — разъяснил Стоттлмайер. — А во время обыска, возможно, найдется и орудие убийства.
— Нет, не найдется, — выпалил Грубер.
Все произошло так быстро, что я не уловила момент появления пистолета. Секунду назад Грубер стоял, а мгновение спустя он схватил Монка и приставил пистолет к его голове. Должно быть, оружие постоянно находилось в кармане его куртки. Возможно, он планировал выбросить его в море.
Стоттлмайер выхватил свой пистолет почти так же быстро, как и Грубер. Я уже была не частью пьесы, а зрителем. И могла лишь наблюдать.
Невероятно! Еще большим потрясением это стало для Монка.
— О Боже, — всхлипнул он, — только не снова.
— Назад, или он умирает, — пригрозил Грубер.
— Я не чувствую себя так хорошо, — возразил босс.
— Это не очень умный шаг, Берт, — прорычал Стоттлмайер.
— Мы вдвоем поднимаемся на яхту и уходим, — шагнул назад Грубер. — Пуститесь в погоню, и он превратится в наживку для акул.
— Все застыньте на месте, — попросил Монк. Он выглядел, словно его сейчас вырвет. — Вы раскачиваете пристань.
— Тебе нужен Монк, — внезапно выдал капитан, — так забирай его.
Я вытаращилась на него. — Вы же не серьезно?!
— А что я могу сделать? — он убрал пистолет в кобуру. — Он победил. Кроме того, думаю, нахождение с Монком на одной яхте — наказание похлеще смертной казни.
Грубер попятился к яхте, таща за собой Монка. — Мы поднимаемся на борт.
— Я не могу, — застонал Монк.
— Хочешь умереть?
— Да! — заголосил Монк. — Избавьте меня от страданий, пожалуйста!
Стоттлмайер медленно наклонился и завязал шнурок на ботинке. Поверить не могу, насколько обыденно он относится к похищению босса!
— Заткнись и двигайся, — рявкнул Грубер.
— Не говорите о движении, — стенал Монк. — Я даже думать о движении сейчас не могу.
Грубер потащил босса за собой. — Ты поднимешься на борт посудины!
— Кто-нибудь, застрелите меня, пожалуйста! — надрывался Монк.
— Заткнись, — взбесился Грубер.
Внезапно Монк наклонился вперед и рванулся к пристани. Остолбенев от удивления, Грубер выпустил его на мгновение. Стоттлмайер выхватил крошечный пистолетик из скрытой кобуры на лодыжке и выстрелил ему в плечо. Грубера ударом отбросило на борт яхты, и пистолет выпал из его руки. Он сполз на пристань, всхлипывая от боли и хватаясь за плечо.
Но хныкал не он один. Компанию ему составил Монк, на коленях ползающий по краю причала и блюющий в воду.
Я подбежала к нему и нежно гладила по спине, пока рвота не закончилась. Боже, он был так жалок!
Стоттлмайер схватил пистолет Грубера, а затем хотел вызвать по сотовому подкрепление и карету скорой помощи, но их уже успели вызвать зеваки. Стрельба привлекла толпу, и я слышала приближающиеся сирены.
— Вот и все, мистер Монк, — устало опустилась я рядом.
— Я знаю, — прохрипел он. — Мое завещание найдешь в верхнем ящике прикроватной тумбочки.
— Все будет в порядке!
— Не смеши меня, — дрожал он. — Неужели не видишь у меня предсмертных судорог?
— Это было здорово, Монк, — хлопнул босса по рукаву Стоттлмайер. — Я знал, что ты рванешься, и выжидал.
— Я бы хотел, чтобы здесь находился Уайатт, — прошептал Монк. — По крайней мере, ему бы хватило порядочности пристрелить меня.
24. Мистер Монк получает жизненный урок
Босс отказался от медицинской помощи. Ему не хотелось двигаться из-за страха, что движение снова вызовет рвоту. Он предложил нам вызвать судмедэксперта и труповозку и подождать на стоянке, пока он не умрет.
— Ждать осталось недолго, — проскулил он.
Даже для Монка это чересчур. Он вел себя, как большой ребенок. Если Джули тошнит, она переносит рвоту так же легко, как большинство людей — чихание, а потом прекрасно себя чувствует. Я не такая, меня может тошнить несколько часов подряд, пока я не вызову рвоту. Но и то, не считаю это страшным делом. С каждым случается. Наверняка, Монка тошнит не первый раз в жизни.
— Мистер Монк, может, Вам проще к этому относиться? — попыталась успокоить я. — Вас раньше никогда не рвало?
Он испепеляюще взглянул на меня. — Если бы такое случилось, ты бы сейчас разговаривала с могилой.
Я испытала чувство вины, хотя логика в его реплике отсутствовала напрочь.
Несмотря на протесты, Стоттлмайер поручил фельдшерам доставить Монка в больницу. Босса еще пару раз вырвало: пока его везли на каталке и в карете скорой помощи по дороге в больницу.
Подъехав к отделению скорой помощи, он уже был убежден, что находится на волосок от смерти. Он потребовал дать ему подписать отказ от реанимации, пока он в ясном уме.
Врачи поставили ему капельницу для восстановления потерянной жидкости, и сделали укол для купирования тошноты. Доктор предположил, что, возможно, у Монка разыгрался приступ морской болезни или он чем-то отравился, но, вероятнее всего, эти симптомы он вызвал сам в результате панической атаки. Он разрешил отвезти босса домой, когда тот успокоится.
Много времени на успокоение у Монка не ушло. Не знаю, подействовали лекарства или сказался факт, что он больше не на пристани, или из-за усталости, но в течение часа он вернулся к нормальному состоянию. Он сел на каталке в смотровой, и стал рассуждать о своем испытании, оставшемся в прошлом.
— Раньше я только один раз был так близок к смерти, — поделился он, — когда меня заживо похоронили в гробу.
— Я помню, — кивнула я.
