Дарья Донцова - Домик тетушки лжи
– Какой ты зануда, – сказала я и побежала наверх.
Снизу донесся Зайкин голос:
– Аркашка все уладит, завтра съездит куда надо и разберется.
Я усмехнулась. Конечно, покоя в нашем доме не найти, Маня с Кешкой ругаются каждый вечер за ужином, а Зайка готова запилить меня до смерти, если учует запах сигарет, но… Но я абсолютно твердо знаю: на мир мы смотрим одними глазами.
Чувствуя огромную усталость, я дошла до своей спальни и принялась дергать дверь, но она не поддавалась. Покрутив в разные стороны ручку, я уже хотела заорать: «Ирка, какой дурак запер комнату», – как до меня дошло, почему сегодняшний день оказался таким длинным. Я же не спала всю ночь, покинув дом через балкон. Значит, моя спальня заперта изнутри!
Крадучись, боясь попасться кому-нибудь на глаза, я вышла на улицу, обежала здание и увидела, что лестницы нет. Задрав голову, я оглядела второй этаж и увидела на балконе Снапа, положившего морду на перильца. Пес, сидевший до сего времени тихо, как мышка, если уместно сравнить почти девяностокилограммового ротвейлера с грызуном, теперь, учуяв меня, неожиданно открыл пасть и разразился нервным, громким лаем.
– Замолчи, – зашипела я, размахивая руками, – немедленно заткнись.
Но Снап не успокаивался. Наш ротвейлер при всей своей могучей и даже страшной внешности на самом деле очень добрый, деликатный, интеллигентный пес. Такое ощущение, что его родители были не злобными, охранными собаками, а профессорами Московского университета. Снап никогда не злится, не заливается лаем, не бросается вам на плечи, стоит хозяину переступить порог. Он как будто понимает, что почти центнер литых мышц запросто собьет с ног даже крепкого Кешу. Снапун терпелив. Когда очередные котята Фифаны и Клеопатры бодро ползают по нему, используя ротвейлера вместо горки, он лежит совершенно неподвижно, хотя у кошачьих детей противные мелкие, царапающие коготочки. Не обращает он внимания и на Жюли, которая готова начать сва’риться по любому поводу. Когда йоркширская терьериха весом в пятьсот граммов и ростом с заварной чайник начинает нападать на Снапуна, яростно лая, наш мальчик просто закрывает глаза и засыпает. Не злится он и на Банди, который частенько утаскивает у «братишки» игрушки: косточки из бычьих жил и резиновую лошадку. Не раздражает его полуслепая и практически глухая Черри, нагло отпихивающая Снапика с теплого местечка возле камина. Обнаглевшая пуделиха просто прикусывает ему ухо, и ротвейлер со вздохом уступает ей лежанку возле огня. Только Хучик способен выбить из равновесия Снапа, но у мопса, вечно ищущего способ обогреться, имеется малоприятная привычка. Стоит Снапу мирно заснуть в укромном уголке, как Хуч приходит и плюхается сверху на ротвейлера, используя того вместо живой, теплой подстилки. Иногда Снапик ловко скидывает мопса, но тот, обиженно сопя, вновь забирается на приятеля. Ладно бы, Хучик ложился на спину, она у Снапа широкая, словно кровать. Нет, мопс влезает ротвейлеру на голову и устраивается между ушами. И только тогда Снап начинает тихо ворчать.
Но сегодня бедняга настрадался по полной программе. Почти сутки не ел, не пил, не гулял… Естественно, по своей привычке он не лаял. Если бы в подобную ситуацию попали другие члены стаи, крик бы стоял еще тот! Но Снап молчал, теперь же, увидав бессовестную хозяйку, запершую его в спальне, не утерпел.
Гав, гав, гав – разносилось в воздухе.
Я растерянно шарила глазами по окрестностям. Ну куда девалась дурацкая лестница! Сейчас все домашние выглянут! И точно! Из соседней комнаты высунулась Маня.
– Мусечка, – заорала по обыкновению дочь, – что случилось?!
– Тише, – взмолилась я.
– Что? Не слышу?! – надрывалась девочка.
– Опять случилась какая-нибудь неприятность? – послышался голос Зайки.
Я только удрученно вздохнула. Все, сейчас начнется. Через пять минут домашние топтались на снегу, задрав голову вверх.
– Значит, говоришь, ушла утром, закрыв комнату и не заметив там Снапа? – протянул Кеша.
Я кивнула.
– Но ты же никогда не запираешь спальню, – удивилась Зайка.
Это верно, в нашем доме все стоит нараспашку, единственная замочная скважина, в которой всегда повернут ключ, принадлежит расположенному в кабинете сейфу. Комнаты никто никогда не закрывает. Пришлось придумать на ходу историю.
– Сама не понимаю, как вышло, задумалась и защелкнула, а ключ внутри!
– А почему балкон открыт? – не успокаивалась Зайка.
– Ну… наверное, от ветра распахнулся!
– От ветра, – процедил Аркадий. – Это какой же должен быть ураган, чтобы сломать огромные латунные шпингалеты, причем на двух дверях?
– Делать-то чего? – подпрыгивала Маня.
Все вновь уставились наверх, где плакал Снап. И тут сообразительная девочка закричала:
– Чего мы мучаемся! Сейчас поставлю лестницу, влезу и открою дверку…
– Где ты видишь тут лестницу? – вздохнула я. – Она всегда стоит у стены, а сегодня исчезла.
– Да вот она, – удивленно ответила Маня и ткнула пальцем с зеленым ногтем прямо перед собой.
Я проследила за ее не слишком чистой рукой и обомлела. Лестница! Стоит себе на прежнем месте! Голову даю на отсечение, ее только что тут не было! Ну откуда она взялась?
Маруся мигом взлетела по ступенькам, и через пару минут Снап выскочил во двор и задрал ногу прямо у крыльца. Он никогда не позволяет себе сделать лужу у входа, но сейчас терпения не хватило. Все побрели спать.
– Мусечка, – свистящим шепотом сообщила Манюня, когда Зайка и Кеша исчезли, – а я тебя не выдала!
– Что ты имеешь в виду?
Девочка хитро прищурилась:
– Скажи спасибо, что в комнату полезла я, а не Кеша или Зайка!
– Почему?
Манюня захихикала:
– Дверка-то не была захлопнута на замок!
– Как? – удивилась я. – Я вертела ручку, и ни-чего.
– Ага, – кивнула Маруська, – только изнутри была задвинута щеколда. И теперь скажи, каким образом ты ушла, ухитрившись закрыть дверь не снаружи, а?
Я молчала.
– Как Санта-Клаус, через дымоход? – веселилась дочь.
– В моей спальне нет камина, – глупо возразила я.
– Зато имеется балкон, – фыркнула Маня, – вот только интересно, почему ты не захотела воспользоваться парадным входом.
– Сделай милость, не рассказывай никому!
– Когда я тебя выдавала? – возмутилась Маня. – Спи спокойно, можешь на меня рассчитывать.
Утром все начали заниматься делами. Борис, Федор, Валечка и еще штук восемь незнакомых мне людей переместились в сторожку, где начали снимать сцену из жизни второстепенной героини, которую изображала манерная девица с отвратительно длинными ногтями. Тихо радуясь, что актриса не пожелала знакомиться с хозяевами, я в районе одиннадцати утра села пить кофе. Было воскресенье, но домашние разлетелись кто куда. Маруська отправилась в Ветеринарную академию, Аркашка повез сестру в город, потом он собирался на встречу с клиентом. Зайка, преодолев слабое сопротивление Бонифация, запихнула деда в «Фольксваген» и уехала. Ольга собиралась оттащить старика в парикмахерскую, а потом купить ему кое-какие вещи. Если спать в Аркашкиной пижаме наш благоприобретенный дедушка мог запросто, то ходить в Кешиной одежде было невозможно. Сын догнал ростом царя Петра I, метр девяносто девять, а Бонифаций на двадцать сантиметров короче. Слушая, как Ирка громко возмущается на втором этаже: «Что же это такое, Дарья Ивановна? Все простыни черные, грязные, словно на них бомж вокзальный спал», – я потянулась к телефону и набрала номер Вари Хоменко, полученный от Кирилла Молокова.
– Слушаю, – раздался бархатный томный голосок.
– Позовите Варю.
– Слушаю, – промурлыкала дама.
– Ваш номер мне подсказал Кирилл Молоков…
Голос мигом сменил окраску, стал железным.
– Кто?
– Молоков Кирилл.
– Вы ошиблись, – отрезала девица и отсоединилась.
Я упорно набрала номер еще раз. Но на том конце провода не собирались брать трубку. Очевидно, у противной Вари стоял определитель, и она решила не реагировать на звонок.
Я налила себе треть чашки кофе и призадумалась. Не хочет госпожа Хоменко со мной беседовать, и не надо. Имея на руках номер телефона, я легко узнаю адрес и подъеду к неприветливой девице. Надо лишь найти подход к телефонной станции. Рука потянулась к трубке, но не успела я поднести палец к кнопкам, как аппарат затрезвонил.
– Это вы мне только что звонили? – нервно поинтересовалась Варя.
– Да.
– Что надо?
Ну и грубиянка!
– Поговорить!
– О чем?
– О Полине Железновой.
– Не знаю такую!
Глупость и грубость девицы стали меня раздражать, и я сладко просюсюкала:
– Деточка, телефончик я получила от Кирилла, напомнить, откуда ты знаешь мужика?
– Не надо, – буркнула Варя, – только я сейчас говорить не могу – свекровь дома.
– Давай встретимся в любом месте…
– Кафе «Делифранс» на «Маяковке» знаете?
