Дарья Донцова - Вулкан страстей наивной незабудки
В комнате воцарилась тишина, все осознали важность момента и молчали.
– Время прошло, – заявила Наташа.
– Можно, я достану? – попросила Лена.
– Почему ты? – возразил Семен.
– Я первая сказала, – огрызнулась жена.
– Это мужская работа, тут необходим стратегический ум, – отрезал Семен и потянулся к термометру, торчащему из попы Котика Кутузова.
– Осторожнее, – попросила Ольга Львовна.
Но Семен уже вытащил градусник. Котик громко пукнул, подпрыгнул и свалился на бок.
– Ты его убил, – зарыдала Лена.
– Все живы, – успокоила присутствующих Ольга Львовна, – теперь соскоб с живота, когтя. Изучим шерсть… М-да! Похоже на синдром Абельвайдера – Монтеноя [6].
– Это что? – побледнела Елена.
– Мышечная дистрофия из-за неверного питания, – объяснила врач. – Сейчас дадим лекарство, и все пройдет. Наташа! Бификурин плюс амадропин и гибрадрониксоламин!
– Угу, – кивнула медсестра, порылась в железном кофре, чем-то зашуршала, потом достала коричневый квадратик, напоминающий гематоген, и протянула щенку.
Котик Кутузов мигом слопал «лекарство». Мне стало смешно. Так. Две предприимчивые тетушки решили раскрутить Лену с Семеном на деньги, называют сейчас несуществующие лекарства. И, судя по гематогену, который совершенно не нужен врачу «Скорой», хитрые дамы проделывают это не впервые. Похоже, они частенько договариваются о лечении больного с оплатой «в кармашек».
– Сейчас он побежит? – с надеждой спросила Лена.
Ольга Львовна спустила песика на пол.
– Должен. Ну, милый, давай!
Котик Кутузов сделал шаг, зарыдал и плюхнулся на бок.
– Не понимаю! – заломил руки Сеня.
– Без паники, – сурово сказала врач, – значит, у него болезнь Сикорина – Валерии – Бромберга. Или расслоение когтевого придатка на фоне лучеспинальной грыжи. Нужен рентген.
– Делайте! – приказал Сеня.
Тетки переглянулись.
– Аппарат в машине, – пропела Наташа.
Я с огромным интересом наблюдала за предприимчивыми дамочками. Интересно, как далеко они зайдут?
– Это дорого, – вздохнула Наташа, – тридцать тысяч снимок.
Семен стукнул кулаком по стене.
– Плевать.
Наташа метнулась к двери.
– Если снимок не внесет ясности, отвезем его к моему мужу в лечебницу, супруг – ветеринар, – сказала Ольга Львовна.
– Котик не умрет по дороге? – всхлипнула Елена.
– Я же рядом, – успокоила ее врачиха, – реанимобиль полностью оборудован. Думаю, надо заранее подстелить соломки.
Ольга Львовна вынула телефон.
– Алло, Витя? У меня здесь сложный случай. Собака. Кажется, синдром Суховского-Кобылина. Уже везем. Только рентген сделаем, чтобы исключить инфекцию. Лучше у тебя? О’кей.
Я присела около Котика Кутузова, погладила его по голове, потом осторожно взяла заднюю лапку псинки.
– Не трогайте, – велела врач, – можете повредить сустав атлант.
– Навряд ли, – возразила я, – вообще-то атлант не сустав, а позвонок, и он находится в шее.
– Вы медработник? – занервничала Ольга Львовна.
– А что? – спросила я, продолжая аккуратно изучать лапку Котика Кутузова.
– Кем работаете? – привязалась ко мне доктор.
– Какое это имеет значение? – улыбнулась я. – Гематоген у вас свежий? Вы в курсе, что он довольно быстро портится?
– Я не могу работать в таких нервных условиях, – выпалила врач, схватила чемоданчик с лекарствами и убежала.
– Стойте, – кинулась за ней Лена.
Сеня, сжав кулаки, стал надвигаться на меня.
– Ну ты, коза! Чего доктору сказала? … совсем? Вали вон! Мы не приглашали тебя в гости!
Рыдающая Лена вернулась в спальню и тоже напала на меня.
– Она ушла! Ты ее выгнала!
– …! …! …! – заорал Сеня.
Я поставила Котика Кутузова на пол, отошла к двери и велела щенку:
– Ну-ка иди сюда.
Песик резво поскакал в мою сторону.
– Сеня! Он поправился, – ахнула Лена, – доктор его успела вылечить. Ой, меня тошнит. Чертовы шпроты.
Лена отпихнула меня и ринулась в коридор.
– Врач ни при чем, – спокойно сказала я Сене, – более того, они с медсестрой пытались вас обмануть. Нет у Котика Кутузова никаких болезней-синдромов. Он наступил на кнопку.
– На какую? – опешил Семен.
Я показала соседу простую канцелярскую кнопку.
– Вот на эту. Наверное, она лежала на полу острием вверх. Кнопка вонзилась бедолаге в подушечку лапки. Я ее вытащила. Советую протереть место укола мирамистином.
– Кнопка? – растерянно повторил сосед. – Простая кнопка?
Я положила блестящую кнопку на тумбочку и, прежде чем Семен опомнился, быстро ушла.
Глава 33
– Вы нашли Гортензию? – спросила Моисеенко, входя в переговорную.
Державшая ее под руку Карина сказала:
– Мама Галя, не нервничайте.
– Присаживайтесь, пожалуйста, – попросила я, не очень довольная присутствием Карины, которую мы не приглашали. Зачем Хлебникова приехала? Она помешает разговору, при ней пожилая дама может не пойти на откровенность.
– Я попросила доченьку сопровождать меня, – словно прочитав мои мысли, пояснила Галина, – я без нее никуда, так плохо себя чувствую.
– Хлебникова вам не дочь, – уточнил Александр Викторович.
– Не по плоти, по духу, – пояснила Моисеенко, – и она мой добрый ангел с того времени, как у нас после смерти родителей поселилась, Карочка стала втройне обо мне заботиться.
– Скажете тоже, – смутилась Карина, – раз в неделю куда-то вас вожу, и все.
– Нет, – возразила Галина Сергеевна, – ты почти каждый день мне лекарства привозишь, продукты, гулять выводишь. Ближе и роднее тебя у меня никого нет. Кроме Горти, конечно, но где она? Ты мне давно дочерью стала. А твой муж любящим зятем. Если б не он, что бы со мной, больной, было?
Карина усадила даму на стул и сказала:
– Татьяне неинтересно, как мы друг к другу относимся. Не будем грузить госпожу Сергееву нашими семейными делами. Наверное, у нее есть новости о Горти. Да?
– Появились некоторые вопросы, – остановила я Карину. – Галина Сергеевна, вы знаете моих сотрудников. Но сегодня здесь присутствует еще и Юрий Петрович Бумагин. Помните его?
Моисеенко прищурилась. Карина открыла ее сумку и подала ей очечник. Галина Сергеевна посадила на нос очки и протянула:
– Добрый день. Не могу вспомнить, где мы с вами встречались.
– Похоже, я изменился до неузнаваемости, – сказал Бумагин, – а Галя прекрасно выглядит. Пока я ждал тебя здесь, впервые подумал: а у нас с дочкой Раскольниковых малая разница в возрасте. Ей на момент поимки садистов-родителей и брата четырнадцать исполнилось, а мне двадцать два. Всего-то восемь лет. Но я уже тогда успел опериться, высшее образование получить, и был на подхвате у следственной группы, попал на громкое дело, с таких карьера начинается. Вот и я вверх пошагал, когда Раскольниковых осудили. Дело-то на контроле у самого Брежнева было.
Галина Сергеевна сильно побледнела, но сделала отчаянную попытку изобразить равнодушие.
– Раскольниковы? Старуха-процентщица? Не люблю Достоевского, он очень мрачен.
Бумагин встал и сел на стул, стоящий напротив Моисеенко.
– Да ладно тебе Ваньку валять. Они все знают.
– Что знают? – задергалась Карина. – Кто знает?
– Зря правду сразу не рассказала, – укорил Галину бывший следователь. – Если твою дочь похитили, то виновным может оказаться один из родственников жертв твоих родителей. Месть сильное побудительное чувство.
– Галина Сергеевна, мы в курсе того, как вы из Раскольниковой сначала превратились в Петрову, а потом в Моисеенко, – сообщил Александр Викторович. – Вам нет необходимости рассказывать нам эту историю.
– Ничего не понимаю! Кто такая Раскольникова? – продолжала изумляться Карина.
Ватагин подошел к доске и взял фломастер.
– Карина, мы не ожидали вашего приезда…
– Вот здорово! – перебила его Хлебникова. – Хотите сказать, что я сюда без приглашения заявилась? И как вы себе представляли визит Галины Сергеевны? Она появляется одна? Без сопровождающих? Нетушки. Придется вам мое присутствие терпеть.
– Нет, Карина, – мягко возразил психолог, – я имею в виду иное. Мы не ожидали вашего приезда, поэтому сейчас всем придется выслушать про Раскольниковых, хотя почти все в этом кабинете в курсе дела.
После того, как Ватагин закончил рассказ, Галина Сергеевна закрыла лицо ладонями и прошептала:
– Кара! Ты теперь не станешь со мной общаться?
Хлебникова обняла мать лучшей подруги.
– Никогда тебя не брошу! Разве ты сделала что-то плохое? Бедная больная девочка понятия не имела о преступлениях родителей и брата.
– Карочка, – всхлипнула Моисеенко, – ты знаешь, как я тебя за все отблагодарю.
– Мне ничего не надо, – отмахнулась Карина.
– Галина Сергеевна, вы помните Степана Ильича Калягина? – спросила я.
– Степу? Конечно, – удивилась Моисеенко, – он лучший друг Валентина с пеленок. Они вместе с мужем клинику основали. Степан стал верующим, удалился от мира, в монастыре живет, точный адрес обители не назову. Степа давно со мной не общается.
