Незнакомец. Суровый батя для двойняшек - Регина Янтарная
Понимаю, что плакать нельзя! Слезы убьют меня!
Внезапно меня будто осеняет, и я выкручиваю руль вправо, в ту сторону откуда выскочил лось.
Получилось!
Мне удается уйти от бешеного лося, перепуганного моими фарами.
Дальше еду очень внимательно, на низкой скорости, выглядывая обе обочины.
Едва заканчивается опасный участок, как я съезжаю на обочину. Не могу дальше ехать, руки дрожат. Слезы бегут по щекам.
Беру телефон, отправляю Мирону несколько фотографий детей. Потом набираю няню.
– Как она? Как моя малышка?
– Всё в порядке. Врач приезжал. Температуру уже сбили до тридцати семи. Всё страшное позади. Не стали госпитализировать.
– Здорово. Она спит?
– Да.
– Уже еду, – отвечаю спокойно, отключаюсь. Смотрю на экран телефона, жду ответа от Мирона. Он же должен среагировать на фото собственных детей!
Но телефон молчит, нет ни одной эсэмэски от бывшего мужа.
К черту! Всех мужиков к черту! Отца, мужа, бывшего мужа. Небеса дали мне сегодня второй шанс, я будто снова родилась, и должна использовать этот шанс, начав новую жизнь.
Глава 41
Маша
Когда болеют дети, я сама не своя становлюсь. Из меня будто, жизнь и душу вытягивает жуткое существо по имени «Страх». По капле.
В целом малыши у меня крепкие, садик не посещают, занимаются дома, с другими детьми общаются крайне редко. Поэтому более мы не часто. Но всё-таки в эти моменты схожу с ума от боли, которую не могу разделить со своим ребенком.
Конечно, я чувствую всё, что приходится переживать им, их маленьким растущим организмам, но я не могу взять на себя ни грамма этого страдания, поэтому мне больнее вдвойне, но душевно.
Когда болеет Алёнушка, всё начинается с обычного кашля. Дима говорил, чтобы я не придавала значения. «Покашляет, и перестанет»!
Ему легко так рассуждать, потому что это не его дети. А своего сына он сам не растил, забрал у жены готового подростка, за которым уже не нужно было ухаживать.
«– Приготовьте Алене чашку с медом. Всё пройдет после горячего питья.
– Дима, нужно вызвать скорую. Это маленький ребенок, вдруг, что-то серьезное.
– У нас няня с медицинским образованием, и она утверждает, что всё в полном порядке с ребенком! – спорил со мной муж. Абсолютно не жалея трехлетнюю кроху, надрывно кашляющую в детской комнате.
Я послушала его, не вызвала. Как я могла перечить самому Дмитрию? Никак.
К ночи температура поднялась, кашель усилился.
– Да, что-то серьезное, – согласился со мной Дима. – Можно вызвать скорую помощь.
Серьезно? Сначала он довел моего ребенка до края, а потом позволил лечить его? Не прощу. Никогда не прощу. Ни его, ни себя – за слабость.
Это было ровно год назад, с того момента Аленушка болеет ангиной очень часто. Один из педиатров предложил провести ребенку операцию по удалению миндалин, Дима сразу ухватился за этот вариант. Но я пошла в отказ. Отдавать свою малышку под нож? Нет!
Еще один светила педиатрии предположил, если девочку перевезти жить в теплые края, может, она перестанет часто болеть.
«– Мы никуда не переедем. Точка, – Дима сразу обозначил свою позицию, и я замолчала».
Оставалось надеяться на лучшее и крайне осторожно относиться к Аленушке, как к хрустальной вазе. Следить, чтобы она не бывала на сквозняках, чтобы не ела и не пила ледяные напитки.
Всё получалось у меня, у нас. И тут нате – распишитесь! Сама дочь использовала болезнь как оружие против меня же!
Обидно до слез. За себя, за дочку.
Приезжаю домой, сразу бегу в комнату к дочери. Уже утро. Светает, но дом уже проснулся. Туда-сюда снуют помощницы, повар, няни.
– Рая, где врач?
– У Аленушки в детской.
Бегу на второй этаж. Запыхавшаяся влетаю в комнату и сразу же рисую на лице улыбку, чтобы не пугать дочь.
Аленушка лежит в розовой постели, обхватив руками розовую плюшевую панду.
Завидев меня, пытается улыбнуться, через боль и кашель, рвущийся наружу.
– Не надо, малыш. Не разговаривай! – прикладываю палец к губам.
Замолкает. Виновато улыбается. Отрывает от панды ручку с крохотными пальчиками, тянет ко мне.
– Доктор, как она? – спрашиваю встревоженным голосом.
– У нее ангина, – говорит обыденным тоном Иван Иванович, семейный доктор. Вроде в его тоне нет ничего пугающего, но мое сердце падает к ногам. Подойдя ближе, вижу, как ужасно выглядит моя кроха: лицо бледное, блестящие от жара серые глазки смотрят на меня с тоской и любовью, губки пересохшие.
Хочу улыбнуться дочери, сказать, что надо потерпеть всего пару дней, тогда пик болезни пройдет и станет лучше. Но сил у меня нет. Все мои внутренние силы направлены на обвинение себя, мужа, отца.
В желании отомстить, в погоне за призраками прошлого мы забыли о главном – о будущем – о наших детях!
– Ничего страшного не произошло, – снова заверяет меня и Аленку врач. – Просто нужно правильно лечиться и следить за температурой пищи и воды. Пить больше жидкости. А вы мамочка, следите за форточками, чтобы девочка не оставалась на сквозняке. Давайте лекарства, которые я выпишу. Строго соблюдайте регламент лечения.
Иван уходит, оставляя нас с дочкой наедине с невысказанными беспокойными мыслями.
Присаживаюсь на кровать рядом с малышкой, глажу ее по голове. Отлепляю мокрые волосики со лба, накладываю компресс.
Аленушка сжимает мою руку, тихо кашляет. Будто ощущает свою вину за кашель, пытается сдержать его силу.
Но я же мать! Слышу, что каждое откашливание звучит так, словно что-то ломается в ее маленьком теле.
Сжимаюсь от боли.
– Мамочка, устала, – едва слышно шепчет дочь.
– Спи.
– Боюсь.
– Чего?
– Ты не уйдешь?
– Нет, милая, я никуда от тебя не уйду, – успокаиваю Алену, поправляя одеяльце и игрушку. – Спи, я буду рядом. Я же твоя мама.
Дочь засыпает. И я понимаю, что следующие несколько дней будут сложными. Сейчас главное, чтобы температура больше не поднималась.
Как я могу помочь? Сидеть рядом и просить небеса не наказывать меня за то, что хотела сделать с отцом дочери.
– Я осознала свою ошибку. Я хочу всё исправить, и начать жизнь с нуля. Пожалуйста, – молю я.
Смотрю на спящее уставшее лицо дочки, держу ее по-прежнему за руку. Понимаю, как бы ей тяжело не было, для нее главное, чтобы я оставалась рядом.
Есть няни, чтобы приготовить легкий бульон, заварить чай с лимоном и малиной, сделать влажные компрессы, чтобы сбить жар.
Но всё это меркнет по сравнению с тем, что рядом всегда должна быть мама. Это
