Особенности брачной ночи или Миллион в швейцарском банке - Антонова Александра
С кряхтеньем я подтянула колени и последовала его примеру, уселась на пол и оперлась затылком на камни стены. Задрав голову, я посмотрела на морду кабана. Из его скулы торчала палочка с тремя короткими перышками. Такая же палочка испортила гобелен в рыцарском зале. Ну и как я теперь продам папаше Бонифацию испорченного кабана? Взяли, понимаете ли, моду из арбалета стрелять…
— Ой, — сказала я и прихлопнула рот ладонью.
От копчика к затылку поползли мурашки, а волосы, похоже, встали дыбом. Это что ж такое? Это кто ж тут стреляет из арбалета? Волна ужаса накрыла меня с головой. Сердце остановилось и ухнуло в пятки. Я догадалась: Белый Всадник на белом коне вышел на охоту.
Я представила, как по темным коридорам замка мчится кавалькада прозрачных охотников. Над головами всадников развиваются хвостатые вымпелы, копыта коней бесшумно высекают искры, а рядом летит свора таких же фантомных гончих. Загонщики неслышно трубят в рога, собаки вскидывают узкие морды, с их клыков капает слюна. Охотники натягивают тетиву арбалетов, вкладывают стрелы и прицеливаются. Сейчас они настигнут добычу: набитого опилками кабана… Ой, а если бы я не нагнулась, они бы настигли меня!
— Господи, когда же наступит рассвет?! — взмолилась я. — Анри, давай отсюда уйдем. Я больше не могу… Давай уйдем куда-нибудь…
— Я отведу тебя к Гунде, — он чуть повернул голову, и мне показалось, что у него глаза мертвеца — безжизненные и равнодушные. — Я отведу тебя к Гунде, и ты сможешь уехать на все четыре стороны. Но только скажи: зачем тебе это надо?
— Как зачем? Мне страшно…
— Чем он тебя напугал?
— Как чем? Смертью…
— Он пригрозил убить тебя, если ты не выполнишь задание?
— А? — я не могла взять в толк, чего он от меня добивался. — Ну да… Вот она — смерть… торчит из кабана. А если бы я не нагнулась?..
Меня передернуло. А он придвинулся, схватил за кисти рук и впился в лицо горящими адским огнем глазами.
— Ольга, обещаю, я не выдам тебя полиции, но только скажи мне правду: он шантажировал тебя? У тебя не было выхода?
— Куда?
— Что — куда?
— Куда не было выхода?
Я запуталась окончательно: при чем тут полиция и шантаж?
Он оторопело посмотрел на меня. Похоже, что и у сыщиков бывают трудности с мышлением. Несколько раз глубоко вздохнул и уже спокойным голосом сказал:
— Ольга, замок продан. Я не имею к нему никакого отношения. Скажи, чего он добивается? Зачем весь этот цирк с привидениями?.. Впрочем, вряд ли ты это знаешь… Он просто использует тебя…
Я задумалась, как бы ему так объяснить, что привидения — это временное явление. Надо просто дождаться рассвета. Белый Всадник на белом коне и другие призраки вышли на охоту. У них, наверное, начался охотничий сезон на кабанов. А мы с ним подвернулись под горячую руку. Надо просто дождаться рассвета. Все призраки с рассветом исчезнут.
— Понимаешь, Анри, Белый Всадник вышел на охоту…
— Так, понимаю, у него седые волосы.
— Ну да! — обрадовалась я. — Он возглавляет кавалькаду. По ночам они мчатся по темным коридорам замка. Над их головами развиваются хвостатые вымпелы…
Сыщик не дослушал меня. Он сжал голову ладонями и простонал:
— Прошу тебя, не смейся надо мной… Мне и так плохо…
Я замолчала. Сердце разрывалось от жалости. Я погладила его руку. Он сжал мои пальцы и приложил ладонью к щеке. От проступившей за ночь щетины стало щекотно.
— Ольга, ты хоть понимаешь, во что ты влипла? — он говорил едва слышно, мне приходилось напрягать слух, чтобы уловить слова. — Ольга, он же подставил тебя. Когда он меня убьет, здесь останется полно твоих отпечатков пальцев. Тебя посадят.
— Не бойся, он тебя не убьет.
Мне хотелось прижать его голову к груди и баюкать, как маленького ребенка. Нет, мне хотелось прижать его к груди и почувствовать его губы на сосках. Я покраснела от таких мыслей.
— Мне бы тоже хотелось так думать, — он усмехнулся. — Но скажи, Ольга, как ты с ним связываешься? Я не нашел в твоем лифчике микрофона. Где ты его прячешь?
— Микрофона? Какого микрофона?
Так он искал в лифчике микрофон? Он ласкал мою грудь, а сам прощупывал швы? Он целовал меня, чтобы отвлечь внимание? Он ТАК целовал меня, а сам думал о проводках и антенне? Он считал меня шлюхой с микрофоном?
Так меня еще никто не унижал… Даже Магнус, с его потными, торопливыми руками, с его спущенными подтяжками и громким сопением. Да, он торопился, да, он сопел, как слон, но он не искал в моем нижнем белье микрофонов! Он даже не отвечал на телефонные звонки, когда заваливал на диван. Он мычал от удовольствия и не слышал телефонных звонков. Он любил меня по-своему. И доказал свою любовь посмертным подарком.
Ах, Магнус, Магнус, что же ты наделал?! Это твоими благими намерениями я оказалась в аду, это твой подарок привел к столь унизительным последствиям. Это все из-за тебя! Так знай же: я отказываюсь от твоего подарка. Ты слышишь меня, Магнус?
Я решительно поднялась и отряхнула джинсы. Впрочем, этот жест имел чисто символическое значение. Я вскинула голову, гордо расправила плечи и направилась в Сент-Галлен. Нет, гораздо дальше: в Цюрих, в Женеву, в Москву. По шпалам. Без остановок. Через долины и горы, через города и мосты, без багажа и документов. Такой вот перекати-поле, бездомный, никому ненужный, одинокий пешеход. И только ветер шелестит вдогонку, травы набегают волнами, а луна серебрит дорожку. И я иду по серебряной тропинке все дальше и дальше. И подхожу к девяти ступеням. А те ступени ведут в небо. Стоит лишь оттолкнуться ногами, взмахнуть крыльями, и я полечу птицей туда, где звезды сплетаются в венок и плывут по бездонным водам, тихим и черным.
Из-под ноги выскользнул камушек и покатился вниз, увлекая за собой шорох и шуршание. Щекам было мокро и холодно. Я провела языком по губам и обнаружила соленую влагу. Ночной туман принес соль южных морей, или я опять плакала. Ночной туман принес слезы о теплых волнах океана, о ласковом солнце Багамских островов, не спетых песнях мачо и не пережитой последней любви. Я оплакивала свое одиночество. Мне было жаль призраков Грюнштайна, жаль себя и такого же одинокого сыщика.
Он остался сидеть под мордой кабана, когда я покинула его. С помощью шестого чувства, не иначе, я прошла по темным коридорам замка, не заблудившись и не встретив ни одного призрака. Ноги несли меня мимо колодца, по истертым камням двора, по едва угадываемой между обломками и травами тропинке, пока не оказалась я на девятой степени лестницы, которая вела в никуда.
А он остался сидеть на холодном полу библиотеки и дожидаться смерти. Как это, должно быть, страшно, сидеть и дожидаться? Смерти. Смерть принесет Белый Всадник на крупе белого коня. Ее костлявое лицо покажется из-за спины всадника и ухмыльнется со злорадным смешком. Она поднимет арбалет с натянутой тетивой и легонько поведет косточками указательного пальца, нажимая на спусковой крючок, и стрела вылетит с сухим щелчком…
Но зачем Смерти арбалет, если у нее есть коса? И потом, одна стрела уже была выпущена мной в рыцарском зале. Она попала в треугольный головной убор с вуалью, аллегорически убив изображенную женщину, то есть дядю. Змея, стрела и яблоко. Лимит змей и стрел исчерпан. Все. Теперь должно появиться яблоко. Почему же в кабана попала еще одна стрела, а не яблоко?
Сердце захлестнуло горячей волной страха: я догадалась! Вторая стрела была не из легенды. Вторая стрела была из жизни. Кто-то живой, из плоти и крови, охотился в замке. Он охотился за Анри. Сыщик что-то знал такое, за что его хотели убить. Он что-то знал о смерти Оливии. Он думал, что я связана с этой бандой, что у меня в белье спрятан микрофон, и я помогаю бандитам расправиться с ним. Он говорил о легенде и жизни, о любви и предательстве. Он думал, что я его предала!
Развалины замка громоздились за спиной. Девять ступеней обрывались провалом, на дне которого шумели воды горной реки. Огрызок луны плясал в волнах далеких гор. А на востоке, над крутым изгибом «девятого вала» показалась розовая ленточка рассвета.
