Пьер Сувестр - Жокей в маске
Жюв скептически хмыкнул.
– Нет, серьезно! – с воодушевлением продолжал журналист. – Я просто кожей чувствую, что наши с вами догадки подтвердятся. Представляете, как продвинется расследование!
Фандор сжал руку Жюва.
– И когда ты повзрослеешь, – проворчал тот. – Это всего только догадки.
– Ну, нет, – не унывал Фандор. – Наш приятель – это тот плод, который уже давно созрел. И нам пора его сорвать!
Он толкнул инспектора в бок.
– А самое смешное то, что он, по-видимому, так ничего и не подозревает. Представляю себе его физиономию, когда вы наденете на него наручники! Я еще не видел людей, которые сохраняли бы спокойствие, если это сделать неожиданно. А потом… Он заговорит. Вот увидите, Жюв, заговорит!
Полицейский покачал головой:
– Твоими бы устами… Почему ты так уверен, что он ничего не подозревает?
– А что дает повод предполагать обратное? – спросил журналист.
– Ты сам прекрасно знаешь. В понедельник мои люди получили приказ арестовать этого человека. Они буквально обложили его со всех сторон. А он исчез, как сквозь землю провалился. Случайность? Кто-то из моих людей слишком увлеченно ковыряет в носу, выполняя задание? Может быть. Но может быть и то, что этот тип просто куда лучше информирован, чем мы с тобой предполагаем. А предупрежден – значит, вооружен.
Молодой человек немного подумал, потом беззаботно махнул рукой.
– У вас профессиональная болезнь, старина. Вы все время думаете, что вас водят за нос. По-моему, вы напрасно считаете нашего приятеля таким уж хитрецом.
– А в понедельник…
– Да что в понедельник! Вы же сами признаете, что ваши бравые помощники могли прошляпить. Думаю, он тут ни при чем. Небось, и не догадывается, какие крупные силы были против него брошены. Кстати, может, потому его и упустили. Каждый надеялся на другого, а в результате зевали все.
Жюв промолчал. Он вспоминал слова инспектора, командовавшего группой.
– Мы не спускали с него глаз до самой весовой, мсье, – сказал тот. – Потом, правда, немного расслабились – куда ему оттуда деться! Разве что на дорожку. А через минуту хвать, а его уже нет. Прямо как сквозь землю провалился.
Теперь-то Жюв начинал понимать, в чем дело. Рядом с весовой всегда стоят фургоны для перевозки лошадей. Почти наверняка объект наблюдения улучил момент и юркнул в один из них. А если так, то, выходит, он знал о слежке или, по крайней мере, догадывался. Напрасно Фандор так радуется.
«На этот раз надо не допустить подобной ошибки, – думал инспектор. – В этих фургонах можно увезти что угодно».
Такси на большой скорости двигалось по западным районам столицы. Елисейские поля уже остались позади, и машина ехала по проспекту Виктора Гюго в сторону Булонского леса. Еще не было двух часов дня, но к ипподрому уже со всех сторон двигались многочисленные экипажи.
Наконец такси подъехало к Отей. Шофер остановил машину прямо напротив весовой. В качестве компенсации за недавнюю невежливость Фандор наградил водителя такими щедрыми чаевыми, что тот чуть не завопил от восторга. Не слушая его благодарностей, журналист и полицейский смешались с толпой.
Сезон скачек был в самом разгаре. Несмотря на будний день, народу собралось очень много. Оглядевшись, Жюв сказал:
– Теперь расходимся. Отныне каждый делает свое дело, как договорились.
– А ваши люди? – забеспокоился Фандор. – Они здесь?
Жюв улыбнулся:
– Можешь не сомневаться.
Едва заметным кивком он указал в сторону киосков. Там благообразного вида старичок тщетно пытался ухаживать за торговкой цветами.
– Это Леон, – пояснил Жюв.
Фандор с сомнением поморщился:
– А вы не боитесь, что он не устоит на ногах, если рядом чихнут?
– Не нравится? – усмехнулся инспектор. – Посмотри на Мишеля.
Он указал на огромного детину в одежде английского кучера, который прохаживался вдоль трибун с глуповатой улыбкой.
На лице Фандора отразилось замешательство. Он присмотрелся к здоровяку, потом снова внимательно оглядел старичка. Что-то неуловимо знакомое почудилось в его фигуре.
– Да, – восхищенно выдохнул Фандор, – бутафория у вас на высоте. Сколько раз сталкивался с гримом и был уверен, что всегда его отличу. Но тут – работа высшего класса. Ведь я знаю этих ребят, но в жизни не обратил бы на них внимания!
Инспектор похлопал его по плечу.
– Если ты будешь так на них глядеть, дружище, – предостерег он, – то им не поможет никакой грим. У тебя же на лице написано, что они английские шпионы! Давай лучше заниматься делом.
И друзья разошлись в разные стороны.
Тем временем дорогие трибуны стали пестрыми – тут и там виднелись очаровательные любительницы скачек. День выдался теплый и солнечный.
Мужчины толпились вокруг двух прелестных девушек, манекенщиц с улицы Мира. Их костюмы выглядели тем более потрясающе, что девушки носили их с профессиональной грацией и изяществом. Каждый шаг, каждый жест был выверен так, чтобы подчеркнуть выгодную деталь туалета.
Стоит ли говорить, что только мужчины сопровождали красавиц восхищенным шепотом. Женщины хранили уязвленное молчание. Хотя и они в глубине души признавали, что восторги сильной половины человечества имели под собой все основания.
– Если бы я вырядилась в такое платье, то не дождалась бы от своих знакомых ничего, кроме осуждения!
Эти слова принадлежали немолодой даме с напудренным лицом, крашеными волосами и расплывшейся фигурой. В местных кругах она была хорошо известна своим пристрастием к лошадям. «Самая старая любительница скачек», как называл ее маркиз де Сервиак, славившийся своим острым языком. Это была Зузу.
Надо ли говорить, что в устах почтенной дамы произнесенная фраза звучала, мягко говоря, надуманно. Ей случалось носить платья, которые заставили бы попадать в обморок половину дам на этих трибунах.
Однако Зузу не забивала себе голову подобными мелочами. У нее было прекрасное настроение. Последняя вечеринка удалась на славу. Обилие светских людей выгодно оттенялось группой художников, которые с удовольствием пришли в гости к бывшей содержанке. А как все было достойно, как аристократично! Какой славный традиционный дух придал празднику князь Кресси-Мелен! Его котильон был бесподобен!
На следующий же день после бала князь стал выступать в роли кавалера стареющей Зузу. Они регулярно появлялись на скачках, и по вечерам их видели входящими в отдельные кабинеты самых фешенебельных ресторанов Парижа. Светская хроника взахлеб сообщала о каждом подобном случае. Общество было донельзя скандализировано. Слыханное ли дело, чтобы человек такого происхождения, как Кресси-Мелен, увлекся бывшей содержанкой! Подоплека ни у кого не вызывала сомнений. Конечно, князь польстился не на увядающие прелести Зузу, а на деньги, которых ему всегда не хватало. Это в глазах общества лишь усугубляло его вину. Фи! Аристократ, князь – и позорит свое имя из-за денег!
Разумеется, так говорили преимущественно те, кому денег никогда считать не приходилось.
Вот и сейчас подобные разговоры вполголоса звучали среди дам, пришедших на ипподром. У Жоржетты Симоно они вызывали возмущение. К тому времени она уже пришла к выводу, что деньги являются злом лишь тогда, когда их мало. Она-то хорошо понимала Кресси-Мелена. Что значит княжеский титул без денег? Происхождение ко многому обязывает человека. Если бы князь, например, пошел работать в банк, те же светские львицы презирали бы его еще сильнее. А если бы он перестал из-за отсутствия средств играть на бегах и появляться в гостиных, о нем бы попросту забыли. Так в чем же вина молодого человека? Он зарабатывает себе на жизнь способом, достойным людей его круга!
Став подругой Флориссана д'Оржель, Жоржетта почувствовала все прелести богатства. Она появлялась на скачках в прекрасных туалетах, а сегодня даже приехала в собственном автомобиле. О ней пока не судачили, ведь прошло всего две недели с тех пор, как на нее в первый раз обратили внимание. Однако Жоржетта уже несколько раз чувствовала на себе изучающие взгляды светских модниц.
Так же привлекал внимание ее спутник – убеленный сединами старик с удивительно свежим цветом лица и молодыми глазами.
В этот момент Флориссан отлучился, и молодая женщина выслушивала комплименты князя Кресси-Мелена. Внезапно она вздрогнула.
– Что с вами? – удивился князь.
Жоржетта протянула затянутую в перчатку руку и указала на молодую даму, медленно идущую вдоль ограждения.
– Там… Вы знаете эту женщину?
Кресси-Мелен прищурил глаза.
– Эту… Кажется, встречал ее здесь. Но мы не знакомы.
И чуть слышно добавил:
– А жаль. До чего хороша!
Между тем, женщина, так заинтересовавшая Жоржетту, была той самой незнакомкой, которую она обнаружила в курительной комнате особняка на улице Лало. Мы уже знаем, что это была Элен.
