Ирина Волкова - Уж эти мне мужчины
— Что ж, будем ждать, — проворчал Хосе Мануэль, брезгливо стряхивая с шеи крупного рыжего муравья.
Переодетый в штатское Михаил Полуподвальный и Папа Сочинский потягивали красное вино в маленьком, почти не посещаемом баре «У Гоги» на окраине Сочи.
— Надеюсь, ты понимаешь всю деликатность ситуации, — сказал Папа Сочинский.
— Мое положение тоже весьма деликатно, — возразил Михаил. — Вы лучше других знаете, что при данном положении вещей милиция не может противостоять такому крупному авторитету преступного мира, как Родин. Все мое начальство у него в кармане.
— Ну, положим, не все, — заметил Папа Сочинский. — На меня тоже кое-кто работает. Кроме того, не забывай, благодаря кому тебя сделали капитаном.
— Я и не забываю. В том деле о двойном убийстве в Ботаническом саду вы оказали мне неоценимую помощь, но тогда во всем были замешаны чужаки, гастролеры. Все были заинтересованы в раскрытии этого преступления — и милиция, и местные криминальные структуры. А теперь вы предлагаете мне попытаться взять с поличным не кого иного, как самого Генсека. Да кто мне позволит это сделать! Мне даже ордер на обыск в его доме не подпишут!
— Подпишут, — твердо сказал Папа Сочинский. — Еще и майора дадут.
— Вы это серьезно? — заинтересовался Полуподвальный. — Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой. Так вы что, всерьез хотите, чтобы я арестовал Родина по подозрению в убийстве и похищении?
— Я разумный человек, — заметил Папа Сочинский. — И я знаю пределы, которые не следует переступать. Арест Родина повлек бы за собой непредсказуемые последствия. Все, чего я хочу, — это освободить Марию Аксючиц, Василия Христопопулоса и Альберто Иньяки де Арнелью. И снять с маркиза обвинение в убийстве. Как вы это сделаете, меня не касается. Кстати, вам не надоело разъезжать на «Жигулях»? Какую иномарку вы предпочитаете?
— Джип, — зардевшись, произнес милиционер. — Лучше японский.
— Как я понимаю, мы договорились? — улыбнулся Папа Сочинский.
— По рукам! — воскликнул Михаил. — Так, значит, кто подпишет мне ордер на обыск?
— Наклонись-ка поближе, — ласково поманил его пальцем Папа Сочинский.
— Ты не имеешь права меня здесь задерживать! — яростно закричал на Кузьму Блоходавова Иван Копилкин. — Я тебе не заложник.
— Конечно, не заложник, ты гость, — покорно согласился Кузьма, привалившись спиной к запертой двери. — Просто хозяин велел не отпускать тебя до его возвращения.
— Да кто он такой!.. — возмущенно начал Иван.
— Не надо! — предостерегающе поднял руку Кузьма. — Имей уважение к человеку, который спас твою жизнь.
— Да как ты не понимаешь! — взмолился Копилкин. — Там мои дети в смертельной опасности. Я не могу сидеть сложа руки. Я должен выйти отсюда.
Блоходавов укоризненно покачал головой.
— Ох уж мне эта загадочная русская душа! — заметил он. — Как отправить дочь в рабство на пять лет за карточные долги — так это ничего, а теперь вдруг отцовские чувства проснулись. Да отпусти я тебя сейчас, ты еще больше дров наломаешь.
— Точно, — кивнул Серый Кардинал.
— Почему это? — запетушился Иван.
— Да потому, что ты неудачник, — объяснил Кузьма.
— Я? Неудачник?
— А то!
— Это почему же?
— Да ты сам подумай, — рассудительно заметил Блоходавов. — Вот испанская маркиза в тебя влюбилась, а ты что? Вернулся в Россию, как придурок, даже не знал, что у тебя сын есть. А в России ты что делал? В карты мухлевал! Или невинных людей обжуливал, или от кредиторов скрывался. Посмотри на себя — уже пять десятков прожил, а ни кола ни двора, одни тузы в рукаве.
— Верно говоришь! — Иван опустился на стул и закрыл лицо руками. — Как ни посмотри, а от меня всем одни только неприятности.
— Ну зачем же так, — укоризненно покачал головой Серый Кардинал. — Нельзя же так человеку прямо в глаза всю правду-матку резать. Так и сломать человека недолго.
Кузьме стало стыдно.
— Ты уж извини, погорячился я. — Покинув свой пост у двери, он подошел к Ивану и дружески положил руку ему на плечо. — Глупость сморозил. Таких детей, как твои, любой почтет за счастье иметь. Так что ты у нас везунчик.
— Точно, — подтвердил Степан Иванович.
— Что тут у нас происходит? — поинтересовался незаметно вошедший Папа Сочинский.
— Да вот, наш герой все рвется в бой, детишек выручать, а я, злодей, не пускаю, — объяснил Блоходавов.
— Благородный порыв, — оценил вор в законе. — Только этим уже милиция занимается.
— Да вы что! Что в наше время может сделать милиция! — возмутился фокусник.
— Это моя милиция, — пояснил Папа Сочинский. — Она не за зарплату работает.
— Видишь, все в порядке! — бодро воскликнул Кузьма.
Неожиданно Иван бухнулся на колени и, умоляюще вытянув вперед руки, пополз к Папе Сочинскому.
— Заклинаю вас! — воскликнул он. — Я должен быть рядом с ними. Клянусь, я не буду вмешиваться. Я просто хочу быть поблизости от места, где находятся мои дети!
— Да ладно, пусти ты его! — вмешался Степан Иванович. — Пусть поприсутствует. Все равно он с голыми руками на мафию не полезет. Кому от этого будет вред?
— Ладно! — решил Папа Сочинский. — Поедешь вместе с Кузьмой. Он присмотрит за тобой. Но будете только наблюдать за домом издали. Никаких глупостей. Мне уже надоело постоянно кого-то спасать.
— Спасибо! — прижал руки к груди Иван. — Век буду вам благодарен. Все для вас сделаю. Хотите, научу в карты мухлевать?
— Ой, только этого не надо, — в ужасе отмахнулся от него вор в законе.
— Располагайтесь, — предложил Генсек. — Хотите выпить?
По его приказу Машу, маркиза и еще не совсем пришедшего в себя после укола Джокера снова привели в гостиную. Там было удобнее разговаривать.
— Не слишком удобно держать бокал связанными руками, — заметил Альберто.
— Ничего, это еще не самое страшное, — успокоил его Родин.
— Не буду я с вами пить, — неожиданно заявила Арлин. — Вы мне отвратительны.
— Зато твой жених, похоже, мне симпатизирует, — подмигнув, сказал Леонид Борисович. — Он мне такого порассказал — даже не верится.
— А что я такого наговорил? — тупо спросил Вася. — Что-то я плохо помню. Вроде как я с луной разговаривал.
— Ну, с луной так с луной, — не стал спорить Генсек. — Помнится, ты даже поцеловать меня хотел.
— Ты что, с ним целовался? — недоверчиво спросила Маша. — Он же гомосек!
— Я предпочитаю слово «гей», — уточнил Родин. — Хотя вообще-то я бисексуал.
Джокер побледнел.
— Так вы что… — начал он.
— Успокойся, ничего между нами не было, — оборвал его Леонид Борисович. — Я слишком уважаю себя, чтобы пользоваться беспомощным состоянием партнера.
— Я вам не партнер, — зло сказал Вася.
— Это точно, — согласился Генсек. — Хотя, когда ты говорил о любви, что-то шевельнулось у меня в душе, какое-то теплое чувство будто возникло.
— Может, мы прекратим разговоры на сексуальные темы и наконец перейдем к делу? — предложил маркиз. — Скажите наконец, что вам от нас надо?
— Здесь я, и только я, выбираю темы для разговора. — В голосе Родина прозвучали металлические нотки. — Но, впрочем, действительно пора перейти к делу. Мне нужны деньги, и очень большие деньги.
— Сколько? — с презрением спросил Альберто.
— Ну, для начала, скажем… — Леонид Борисович задумался. — Двести миллионов долларов.
— Вы спятили? — удивился маркиз. — Откуда ж я возьму такие деньги? Кроме того, основная часть состояния принадлежит моей матери.
— Это не проблема, — сказал Генсек. — Как только госпожа маркиза узнает, что ее обвиняемый в убийстве сын пропал без вести, она тут же сыграет в ящик, и вы станете единственным наследником. По-моему, и без этого жизнь маркизы висела на волоске из-за беспокойства за своего давнего любовника. Кстати, если потребуется, испанское телевидение даже сможет получить видеопленку с его казнью. Думаю, маркизе будет интересно посмотреть ее. Как видите, я неплохо информирован.
Выкрикнув по-испански что-то нехорошее, Альберто вскочил с места, но стоящий рядом с ним охранник резким ударом под дых отправил его обратно в кресло.
— Черт бы побрал твой длинный язык! — обрушился маркиз на Васю.
— Не надо. Я сам готов себя убить, — мрачно сказал тот.
— Извини! — опомнился Альберто. — Любой из нас под пентоталом натрия сделал бы то же самое.
— Все равно чувствую себя погано, — покачал головой Джокер. — Словно я паршивый стукач.
— Но у тебя есть эти деньги? — спросила Маша.
— Хоть сестренка твоя правильно мыслит, — одобрил Родин. — Стоит ли жадничать, когда речь идет о жизни твоих близких?
— Я не жадничаю, — сказал маркиз. — Просто у меня нет двухсот миллионов. Кроме того, наличными у меня и миллиона не наберется. Все деньги моей семьи вложены в недвижимость, долгосрочные облигации, акции и предприятия. Отсюда я никак не смогу достать денег, а просить выкуп у моей матери бессмысленно — она сейчас просто недееспособна. Так как же вы предполагаете содрать с меня выкуп? Вряд ли вы отпустите меня на свободу.
