Ирина Волкова - Уж эти мне мужчины
Капитан прижал трубку к уху. Его лицо медленно покрывалось багровыми пятнами. Нет, он определенно не был вольным непобедимым шерифом Дикого Запада.
— Слушаюсь, товарищ полковник, — говорил он. — Есть извиниться перед товарищем Родиным. Да, я все понял, товарищ полковник. Да, я понял, вы полковник, а я говно. Больше вопросов нет. До свидания, товарищ полковник.
Сержант Нечитайло, зевнув, с сочувствием посмотрел на искаженное страданием лицо капитана.
— Ладно, можешь не извиняться, — великодушно махнул рукой Генсек. — Катись отсюда, да поживее.
— В чем дело? Почему они уезжают? — нервно спросил Иван Копилкин. — Они же собирались обыскать виллу.
— Дай-ка сюда! — Кузьма забрал у фокусника бинокль. — Гляди-ка, и впрямь уезжают. Неужели Родин предложил больше?
— Я так и знал! — сжал кулаки Копилкин. — Что может сделать милиция против этих проклятых мафиози!
— Но-но, поосторожнее с выражениями, не зарывайся! Фильтруй базар! — обиделся Блоходавов. — Мы тоже не из общества матери Терезы.
— Извини! Я не имел в виду ничего такого. Так, с языка сорвалось, — покаялся Иван.
— Да ничего. Я понимаю, — великодушно сказал Кузьма.
— А как же Маша? А как же Альберто? Что с ними теперь будет? — воскликнул фокусник. — Что же мы, так и будем сидеть сложа руки?
— Да не ерепенься ты, — спокойно сказал Блоходавов. — Сейчас Папе Сочинскому позвоню, он разберется, что к чему.
— Мне нужно отлить, — неожиданно заявил Иван.
— Ну так иди в кусты, не в машине ж ты будешь это делать, — отмахнулся от него Кузьма, набирая на сотовом телефоне номер Папы Сочинского.
Иван отошел от машины на несколько шагов, притворившись, что расстегивает ширинку, и, убедившись, что Блоходавов, занятый разговором, не смотрит в его сторону, со всех ног рванул вниз по склону, к дому Генсека.
— Твою мать, это ж Иван Копилкин! — изумленно ругнулся по-русски Костолом.
— Что? Что ты сказал? — отвлекшись от неравной борьбы с муравьями, подняла голову Мириам.
— Посмотрите на этого человека! — переходя на английский, ткнул пальцем в направлении Ивана Гарик.
— Который лезет на дерево? — уточнил Хосе Мануэль. — Похоже, он собирается перепрыгнуть через ограду во двор Генсека.
— Очень умно с его стороны, — заметила модель. — На ограде наверняка есть сигнализация. А кстати, кто он?
— Это Машин отец, — объяснил Костолом. — Интересно, как он здесь оказался? Но это даже к лучшему. Наконец мы сможем по-мужски потолковать о деньгах, которые он мне должен. Теперь-то уж Маша не отвертится.
— Машин отец? — переспросил Чема. — Ты в этом уверен?
Гарик посмотрел на него с удивлением.
— Конечно, уверен, — сказал он. — А почему тебя это удивляет?
— Потому что сейчас он находится в заложниках у чеченских террористов, — брякнул журналист и тут же пожалел о своих словах.
— Машин отец был заложником чеченских террористов? — Костолом впился в Хосе Мануэля инквизиторским взглядом. — Помнится, раньше ты говорил, что Альберто интересуется заложниками чеченских террористов. И вот теперь этот чертов маркиз сбежал с моей девушкой, и оба они оказались в лапах гомосексуального мафиози. Похоже, ты много чего еще нам не объяснил в этом деле.
— Я не могу. Это не моя тайна, — мужественно сказал Чема.
— А если палец сломать? — снова предложил Гарик.
— Хоть всю руку ломай, не скажу, — гордо произнес испанец подрагивающим от страха голосом. — К тому же напоминаю, что тогда я стрелять не смогу, а в сложившейся ситуации каждый человек на счету.
— Ладно, поживи пока, — махнул рукой Костолом, задумчиво вглядываясь в стену, за которой минуту назад скрылся Иван Копилкин. Все было спокойно. Из-за стены не доносилось ни звука. Это означало, что по какой-то счастливой случайности охрана не заметила проникновения. — Похоже, все люди Генсека сейчас отвлеклись из-за неожиданного визита милиции, — подумал вслух Гарик.
— И что? — спросила Мириам.
— А то, что сейчас самый удобный момент проникнуть на виллу, — объяснил Костолом.
— Но ты же хотел подождать до темноты, — напомнила девушка.
— Я передумал, — сказал Гарик. — К тому же уже смеркается. Так вы идете со мной?
— Идем! — в один голос воскликнули Мириам и Хосе Мануэль.
— Черт! Какой же я дурак! Как же это я дал ему уйти! Босс меня убьет! — причитал Кузьма Блоходавов, глядя в бинокль на акробатические упражнения Ивана у ограды Генсека. — Черт бы побрал эти родительские чувства! Кузьма швырнул бинокль на соседнее сиденье и в отчаянии уронил голову на руль.
— Смотри, там папа! — воскликнула Маша, вцепившись руками в решетку крошечного подвального оконца.
Услышав о неожиданном визите милиции, Родин велел снова запереть их от греха подальше.
— Какой Папа? Сочинский? — заинтересовался Альберто, подходя к окошку.
— Да нет! Мой папа! Наш папа!
— Наш папа? — с недоумением переспросил маркиз. — Что ты имеешь в виду?
— Бывшего возлюбленного твоей матери, братишка, — раздраженно объяснила Арлин. — Ивана Копилкина. Дошло?
— Но ведь он же заложник чеченских террористов! — удивился Альберто. — Как же он может быть здесь?
— Надо у него спросить, — сказала Маша и, сняв с ноги туфлю, решительно ударила каблуком по стеклу.
Затаившийся среди опунций Иван вздрогнул от резкого звука осыпающихся осколков.
— Эй! Папа! Мы здесь! — приложив сложенные ковшиком руки ко рту, приглушенно крикнула Маша.
Фокусник оглянулся, пытаясь определить, не померещился ли ему голос дочери.
— Сюда, сюда! — чуть громче крикнула Маша.
Взгляд Ивана остановился на зарешеченном окошке, за которым маячило лицо девушки.
— Маша! — воскликнул он, ползком выбираясь из-под опунций.
* * *— Ну что мы здесь делаем, капитан? — недовольно спросил сержант Нечитайло у Михаила Полуподвального. — В ковбоев играем?
— Отставить вопросы! — рявкнул капитан. — Я веду наблюдение.
— А толку-то! — зевнул Нечитайло. — Вам ведь полковник Спиртягин ясно объяснил — оставить Родина в покое.
— Чихал я на полковника Спиртягина, — процедил сквозь зубы Полуподвальный, пристально вглядываясь в бинокль.
— Чихать-то вам, конечно, никто не запретит, да ведь разжалуют в участковые, а то и вообще из органов уволят, да еще без выходного пособия.
— Заткнись, Кассандра! — простонал капитан.
— А при чем тут кассация? — удивился Нечитайло. — В таких делах кассаций не бывает.
— Тихо! Кажется, там, в кустах, что-то шевельнулось! — воскликнул непобедимый шериф Дикого Запада.
— Где? — заинтересовался сержант.
— Вот там, внизу, в зарослях дрока недалеко от дальнего конца виллы Генсека.
— Ничего не вижу, — покачал головой Нечитайло.
— Конечно, не видишь, ты же без бинокля. Там прячутся какие-то люди.
— Точно, капитан, глядите! — возбудился сержант. — Вижу теперь! Они на дерево лезут, явно хотят с заднего двора к Родину в гости зайти. Интересно, кто это.
— Я знаю кто, — подстраивая бинокль на резкость, удовлетворенно сказал Михаил. — Испанская секс-бомба Мириам Диас Флорес, испанский же журналист и еще какой-то верзила. Думаю, это тот самый сексуальный маньяк со спущенными штанами, который произвел неизгладимое впечатление на нашего Жорика. Вроде его называли Гариком Костоломом, хотя не думаю, что это его настоящее имя.
Удовлетворив свое любопытство, Нечитайло снова погрузился в ленивую полудрему.
— Интересно, что они там забыли, — зевнув, без особого интереса произнес он.
— Думаю, они надеются освободить маркиза, — сказал Полуподвальный.
— Блажен, кто верует, — скептически поджал губы сержант.
Леха Мохнатый внимательно прислушался. Вокруг было тихо. Слух у Лехи Мохнатого был превосходный. Если бы кто-то пошел по коридору, у Лехи осталось бы время, чтобы спрятать следы своего рокового греховного увлечения.
Начальство уже пару раз засекало Мохнатого в самый ответственный момент, когда он, тяжело дыша и отключившись от внешнего мира, был погружен в свои переживания, приближаясь к самой кульминации… Это было ужасно. Сам Родин, вызвав провинившегося охранника на ковер, сказал, что в следующий раз он самолично отрубит ему руки.
Проблема была в том, чтобы не забывать прислушиваться к шагам, раздающимся в коридоре. Леха поклялся себе, что в этот раз он будет предельно внимателен.
Воровато оглянувшись по сторонам, хотя он был один в комнате, Мохнатый сунул руку в карман штанов и, подержав ее там несколько секунд, решительно вынул из кармана металлическую головоломку, состоящую из причудливых крючочков и колечек, странным образом сцепленных между собой. Вот уже восемь месяцев Леха пытался расцепить эти крючочки и колечки. Каждый раз ему казалось, что он был близок к решению проблемы, но решение неизменно ускользало от него, как пугливое привидение от священника.
