Иоанна Хмелевская - Кот в мешке
Оказалось, стояк и стремянку поставить уже некуда.
Алиция с удовлетворением заметила:
– Чего я и ожидала. Искать, искать! Это только говорить легко, а потом ничего никуда не помещается. И я страшно давно не пила кофе.
– Теперь можешь напиться, – разрешила Мажена. – А стремянку поставим в чуланчик.
– Я еще раньше пыталась, по высоте не проходит. Слишком высока.
– Ну тогда в ателье. А стояк вообще можно оставить на террасе.
– Он железный. Заржавеет.
– А зачем он тебе вообще?
– Чтобы повесить на него простынь, если захочу смотреть слайды.
– О боже. Ну, тогда не знаю…
– Никто не знает.
– А мешки? – напомнил Павел. – Посмотришь? А то опять потеряются.
***
При ближайшем рассмотрении выяснилось, что мешки оказались разными. Один еще не вскрытый, второй просмотрен и наполнен другим содержимым. Всех, ясное дело, интересовал первый, в нем могли таиться сюрпризы, но и второй тоже мог преподнести неожиданности.
Не знаю, решилась бы Алиция взяться наконец за мешки, не напомни я ей, что того гляди явится Анита, а вот она уж непременно заглянет! Алиция поддалась шантажу и перебралась со своим кофе на стол в гостиной, где было больше места.
Оставив на десерт невскрытый мешок, мы начали со второго.
В нем оказалось огромное количество кухонных фартучков, совсем новых, связка новых же кухонных тряпок, два очень толстых шерстяных свитера, длинная твидовая расширяющаяся книзу юбка, три пары белых матросских брюк, резиновые тапки для вхождения в море по острым камушкам, большая суповая миска с крышкой, набитая синими мужскими шелковыми носками, и огромная русская матрешка, из тех, что внутри обычно полно других матрешек. Эта же матрешка, однако, целиком была заполнена разноцветными стеклянными шариками разного размера. Сразу же большинство из них высыпалось на пол и раскатилось по всей комнате.
Долго молча рассматривали мы содержимое огромного мешка. Наконец Павел осмелился спросить хозяйку:
– Ты извини, не мое дело, но хотелось бы знать, зачем ты все это держишь в мешке?
– Потому что все эти вещи мне не нужны, – спокойно пояснила хозяйка. – Я никогда не пользуюсь ни идиотскими фартуками, ни специальными кухонными тряпками. Ничего из всего этого мне не нужно.
– Ну знаешь! – воскликнула Мажена, поднимая один из свитеров. – Такая прелесть!
– А юбка, юбка! – подхватила Беата. – Это же просто шедевр высокой моды!
Алиция на глазах раздувалась от злости.
– А знаете, для чего все это мне понатащили? Я должна была забрать эти вещи с собой в Гренландию. Да ты взвесь этот свитер! Я же имела право взять в рюкзаке всего восемнадцать кило и ни грамма больше. Вместе с палаткой! Предполагалась пешеходная экскурсия. Стася связала мне отличный мохеровый свитер весом всего в сто пятьдесят с половиной граммов. А юбка… Вы представляете меня, как я возвращаюсь из своего сада‑огорода, переодеваюсь и усаживаюсь в юбке перед телевизором, чтобы выслушать 15‑минутные новости? А юбка, видите ли, специально телевизионная, ее мне Ханя подарила. Матросских брюк я вообще не ношу, яхты у меня нет…
– Тогда почему ты все это вообще не выбросишь?
– Потому что может кому‑то пригодиться. Павел, хочешь носки? Бери, бери, не стесняйся, на всю жизнь хватит. Беата, примерь юбку, если подойдет – возьми. Мажена, дарю тебе свитер.
Обе дамы громко запротестовали, но легко поддались уговорам и согласились взять понравившиеся шедевры, причем главным аргументом был факт, что тем самым способствуют опорожнению дома от лишних вещей. А вот уговорить меня взять матрешку и фартуки ей не удалось.
Настала очередь второго мешка. Алиция, по своему обыкновению, отказывалась браться за него, на сей раз предлагая сначала поесть. Не одна она проголодалась, но мы держались стойко.
Этот мешок вскрывался в более торжественной обстановке, поскольку мог содержать в себе сюрпризы. Вот что в нем оказалось:
всевозможные стиральные и чистящие порошки – железная позиция всех котов в мешках;
двенадцать пар новеньких колготок, тоже обязательная принадлежность всех кошачьих мешков;
множество кусков туалетного мыла, одно даже в мыльнице; одна пара утренних бархатных туфель, с помпонами, новая;
один перочинный нож с двенадцатью всевозможными приспособлениями;
восемь мячей для гольфа в полотняном мешочке;
шесть мотков шерсти отличного качества, но жуткого розово‑младенческого цвета;
теплые штанцы, шерстяные, несомненно дамские, в мелкие красные и фиолетовые цветочки, размер XXL, новенькие, в фабричной упаковке;
одна мужская сорочка «поло» с длинными рукавами, тоже новая;
килограмм кускового сахара;
мужской купальный халат;
семь фломастеров
и одна чудесная настольная зажигалка фирмы «Ronson», вполне исправная.
Алиция высказалась с некоторым сомнением, глядя на этих «котов»:
– Все это мы, пожалуй, можем предъявить Аните. Никаких секретов. Ну как я могу такие вещи выбрасывать? Вот это, скажем, – ткнула она в цветастые штаны. – Приедет ко мне толстая баба, замерзнет у нее… это место, а тут – как специально для нее куплены. Или, – она потрясла мешочком с гольфовыми мячами, – приедет кретин, который как раз растерял все свои мячи…
– Слушайте, давайте сначала пособираем с пола шарики, – предложила Мажена, – ведь можно поскользнуться и ногу сломать.
Павел никак не мог оторваться от горы «котов».
– Вы и в самом деле думаете, что из‑за такой ерунды станут убивать человека? Ведь это надо быть ненормальным. Я уж скорей поверю Зенончику с его итальянкой. Она не из Сицилии, случайно?
– Алиция, где у тебя щетка? Шарики лучше всего замести, а не собирать вручную. Если щетки нет – какой‑нибудь картонкой сгонять в одно место.
Щетка оказалась в котельной, рядом с ней валялась, весьма кстати, распотрошенная картонная коробка, два куска которой мы прихватили.
Входящая Анита застала весь наш коллектив на четвереньках за работой. Собирать шарики оказалось очень трудно. Даже при заметании щеткой они увертывались и разбегались куда попало. Один умудрился забраться под ковер, а я на него наступила. Так он вылетел оттуда как пуля и угодил прямо в чашку с кофе, который пила Алиция. Чашка лопнула.
– Ничего страшного, – успокоила нас хозяйка. – У меня пропасть таких чашек.
Мажена украдкой выбросила лопнувшую и поставила перед хозяйкой новую чашку.
***
Уже при входе Анита увидела заваленный всяческим барахлом стол, глаза ее блеснули, и она ринулась к нему. По дороге отфутболила всего один шарик – везет же ей! – и в волнении констатировала:
– Нашли сокровище?
– Как видишь, – ответствовала хозяйка. – Считаешь, этот кот в мешке стоит преступления?
– Ну, так сразу не скажу… Может, в восемнадцатом веке какой‑нибудь негр из Центральной Африки и пошел бы ради него на убийство…
– …несомненно соблазненный панталончиками…
– …да нет, скорее шариками.
На большее у Алиции терпения не хватило.
– Ну, хватит. Посередине комнаты шариков не видать, а по углам пусть валяются. Беата, вылезай из‑под стола. Может, мы бы все же поели?
Зенончик поспел к самому концу завтрака‑обеда, так что вся еда была уничтожена вчистую. Анита очень жалела, что может сообщить нам только одно: у Йенса есть алиби. Больше ей ничего не удалось узнать. Подробности полицейский пресс‑секретарь скрыл от нее, но она сама догадалась, что роковой вечер Йене провел среди людей, так что не мог участвовать в убиении супруги. Для нас это не стало сенсацией, мы почему‑то все делали ставку на итальянку, полагая, что убийство было совершено в состоянии аффекта.
Кошачьим мешком Зенончик заинтересовался еще больше Аниты и болтал без остановки. Он охотно принял в подарок две пары шелковых носков и был очень недоволен тем, что за весь день мы обработали лишь один мешок. Второй не в счет, он уже был вскрыт раньше. Он настоятельно допытывался, где же стоял этот мешок, раз сто спросил, так что Алиция не выдержала и сказала ему – в последней комнате. А если его, Зенончика, не устраивает темп, в котором мы работаем, пожалуйста, она разрешает ему лично расчистить, скажем, одну треть мастерской.
Предложение тут же охладило искателя. Нет, ему не хочется расчищать ателье, ему бы хотелось найти книгу сестры, может, в телевизионной комнате, может, в гостиной, может, в комнате Алиции…
Упоминание комнаты Алиции было непростительной ошибкой. Это до такой степени разозлило Алицию, что она тут же потеряла всякое сочувствие к этому придурку. Хорошо, что мы успели поесть, иначе она выхватила бы у Зенончика кусок изо рта – самое большое для него наказание. Зато меня при упоминании комнаты Алиции неожиданно осенило. Почему вчера, рассуждая о поисках таинственных фамильных документов, мы обе не подумали о комнате Алиции? Где, скажите вы мне ради бога, она могла спрятать столь дорогие для нее документы, как не в этом святилище, почти никому не доступном? Ну, могла войти Мажена и вытащить из‑под кровати журнал. Ну, могла войти я и взять с полки план города или автомобильный атлас Европы. Однако всегда мы просили разрешения и заходили лишь на минутку. Можно сказать, она спала на своих секретах, а чтобы разобрать бардак в ее комнате – это заняло бы не меньше времени, чем даже в ателье. И даже если добавить котельную.
