Дарья Калинина - Любовник для Курочки Рябы
Мы с Юлькой в этом убедились, потратив оставшееся до обеда время на то, что сидели то в одном, то в другом месте за скалами, пытаясь поставить себя на место преступника.
— Нет, — наконец вздохнула Юлька. — Ничего не видно.
И я ничего не понимаю. Либо Ксюта оказалась случайной жертвой какого-то хулигана, либо тут что-то не то.
Больше мы поговорить на эту тему не успели, потому что увидели Карла с Кати, которые явно обменивались не самыми теплыми репликами.
— В чем дело? — спросила я, подойдя к ним.
— Вот, Кати утверждает, что я во время обыска украл ее телефон, — возмущенно сказал Карл.
— И зажигалку Густава! — заявила Кати.
— Но у меня ничего этого нет! — возмутился Карл. — И ты все время торчала в номере, пока я осматривал его. Как я мог незаметно присвоить эти вещи?
Кажется, до Кати дошла справедливость этого утверждения.
— Но что же это такое? — простонала она. — Выходит, что наш с Густавом номер уже кто-то обыскал? Но кто это мог быть?
— Может быть, это сделал тот человек с пистолетом, который ночью стрелял в вас с Дашей? — очень вовремя предположила Юлька.
— Да! — воскликнула Кати. — Наверняка это он и сделал!
Но откуда у него взялся ключ от нашего номера? Или он и к нам тоже проник через балкон?
— Вполне возможно, — ответила я, глядя в сторону, потому что мне, как никому другому, было хорошо известно, что ночной визитер, кем бы он там ни был, к пропаже зажигалки и сотового телефона Кати не имеет никакого отношения.
И я ужасно боялась, что Кати вспомнит, как я ночью ходила к ней в номер за их чемоданом и сумкой. И что оба эти предмета потом всю ночь простояли у нас в номере всего в нескольких шагах от меня. А утром вдруг переместились обратно в номер Кати.
Пока что Кати, одурманенная лекарством Таты, этого не помнила. Но вдруг в голове у нее прояснится и она вспомнит?
— Чертова Мариша! — прошипела я себе под нос, когда Кати и Карл отправились в номер Кати осматривать перила балкона в поисках следов похитителя зажигалки и сотового телефона.
— Что? — спросила Юлька. — Так телефон — это ее рук дело? Она его прихватила?
Я мрачно кивнула.
— Пусть отдаст! — возмутилась Юлька.
— Сама ей об этом скажи, — предложила я. — У Мариши в последнее время насчет телефонов прямо какая-то фобия.
И я рассказала Юльке о той слежке за Карлом и его серым телефоном, которую предприняла у себя дома в Вене Мариша.
— Вот как? — протянула Юлька. — Это все необходимо обсудить с Маришей.
Но обсудить нам это в данный момент не удалось, потому что прозвучал сигнал к обеду. Народ повалил в столовую, Карл с Кати тоже присоединились к нам, а немного спустя появилась и Мариша. Ей Карл и Кати тоже поведали о пропаже зажигалки и сотового телефона Кати. Мариша в ответ и глазом не моргнула.
Она лишь пожала плечами и заметила, что по сравнению со смертью Густава такие мелочи, как пропажа паршивой зажигалки и телефона, кажутся ей смешными.
— И это даже оскорбительно для памяти Густава, что ты так трепыхаешься из-за какого-то сотового телефона, — укорила она Кати.
В ответ глаза Кати снова наполнились слезами. Она заявила, что Мариша самая черствая личность, какую ей приходилось встречать. И что в том пропавшем телефоне были телефонные номера, которые ей будут в Вене позарез необходимы — они у нее нигде не продублированы. И вообще, ей могут звонить по этому телефону.
Несмотря на то что Карлу не удалось найти в номере Кати никаких следов ночного похитителя телефона, он почему-то уверовал, что стрелявший в нашем номере и укравший телефон и зажигалку — это одно лицо. В этом заблуждении он пребывал до конца обеда. И еще некоторое время после него. В общем, до тех пор пока Мариша не позвала его прогуляться к бассейну.
Мы с Юлькой и Кати остались у нас в номере. С прогулки Карл вернулся очень бледным и избегал смотреть в сторону своей жены. Извинившись, он сразу же куда-то умчался. Кати ушла следом за ним. И мы наконец остались втроем.
— Что ты ему такое сказала? — набросились мы на Маришу. — На мужике лица не было.
— Не знаю, — пожала плечами Мариша. — Я всего лишь предложила ему обмен.
— Обмен? — удивились мы.
— Ну да, — кивнула Мариша. — Я хотела, чтобы он поделился имеющейся у него информацией о том, кто мог убить Густава, с нами.
— Он нам информацию, а мы ему что? — спросила я.
— Даша, помнишь те листы бумаги, которые мы нашли в чемодане Густава? — заговорщицким тоном спросила у нас Мариша.
Я вздрогнула. Потому что из-за кражи Маришей сотового телефона и зажигалки совершенно забыла про кипу белых листочков. Кати про них не упоминала, и я тоже как-то упустила их из вида. Но теперь, когда Мариша мне про них напомнила, я, конечно же, поняла, о чем идет речь.
— И что? — спросила я. — Какая в них ценность? Они же совершенно чистые.
— Да? — ехидно спросила Мариша. — Ты так думаешь?
Тогда тебе будет любопытно взглянуть на одну вещь.
С этими словами она устремилась к нашему многострадальному балкону и подняла одну из плиток, которыми был выложен на нем пол. Кстати говоря, я понятия не имела, что эта плитка поднимается. Может быть, потому что именно на этой плитке стоял горшок с пальмочкой. Пальму Мариша отодвинула в сторону без всякого почтения и достала из углубления под ней стопку листов бумаги, завернутых в полиэтилен.
— Тайник? — удивилась я. — Откуда?
— Сама проковыряла, пока вы с Юлькой на берегу убийцу высматривали, — сказала Мариша.
После этого она достала из пакета один листок, положила его на стол и обратилась к нам:
— Что написать?
Мы с Юлькой пожали плечами.
— Ну, это без разницы, — сказала Мариша. — Смотрите.
И она размашисто вывела на верхней части листа: «Привет, Карл. Это Мариша. Как поживаешь?» Мы с недоумением смотрели то на Маришу, то на лист бумаги. Но внезапно Юлька воскликнула:
— Смотрите, она исчезает!
Я посмотрела и с удивлением убедилась, что надпись, сделанная Маришиной рукой, и в самом деле стремительно исчезает. Я успела увидеть только последнюю букву и вопросительный знак. А спустя мгновение и они исчезли. Вместо них остался девственно чистый лист бумаги. Мы внимательно изучили его с двух сторон, чуть ли не обнюхали. Но ни следа написанного Маришей не сохранилось на белой поверхности листа.
— А еще говорят: что написано пером, то не вырубишь топором! — восхищенно протянула Юлька. — Какая удивительная бумага! Всосала в себя надпись.
— Должно быть, бумага пропитана каким-то раствором, — догадалась я.
— А зачем такая бумага была нужна Густаву? — спросила Юлька.
— Вот это и я хотела бы знать, — сказала Мариша.
— — Слушайте, а вдруг там уже что-то написано? — предположила я. — Вдруг Густав изложил там что-то очень важное?
— Или только собирался это сделать, — сказала Мариша. — Но для нас это безразлично. Прочесть мы все равно не сможем.
— Из школьного курса истории я помню, что Ленин, когда находился то ли в тюрьме, то ли в ссылке, писал между строк молоком, — внезапно вспомнила я. — Молоко высыхало, и на бумаге становилось невидимым. А потом уже единомышленники будущего вождя, получая его письма, нагревали их над огнем. И написанные молоком строки отчетливо проступали.
— Это все, что ты запомнила из целого курса истории? — ехидно спросила у меня Мариша.
— По крайней мере по существу, — обиделась я.
— Предлагаешь нагреть этот листок? — спросила Мариша.
— Нагреть или, наоборот, заморозить, — сказала я.
Так мы и сделали. С нагреванием проблем не было. Мы достали зажигалку Густава и немного поводили листок над ее пламенем. Увы, эффекта не получилось. И мы отправились к морозильной камере. Мариша за то время, пока мы с Юлькой таскались по острову, и в самом деле успела немало. Она не только соорудила тайник для бумаги Густава, но еще и свела близкое знакомство с одним из поваров.
Теперь Мариша отвлекала внимание этого повара, которого звали то ли Коля, то ли Толя, а мы с Юлькой, запихнув несколько листов в морозилку, с трепетом ждали результата исследования низкими температурами. Минут через десять мы решили что достаточно. И вытащили бумагу из морозилки. Она была покрыта тончайшим слоем инея, но ни единой строчки на ней не выступило.
— Придется подсушить ее на солнце, — сказала Мариша, когда мы показали ей результаты заморозки.
Мы так и сделали, вернувшись к себе в номер. Разложили листки бумаги на балконе, сами уселись в шезлонги и принялись ждать, когда они высохнут и их можно будет убрать обратно в тайник.
— А куда ушел Карл? — спросила я у Мариши примерно через полчаса.
— Совещаться со своими товарищами, — невозмутимо ответила Мариша.
— С какими еще товарищами?! — воскликнули мы с Юлей.
— Не знаю, — пожала плечами Мариша. — Он сказал только, что их двое.
