Эльвира Барякина - Гроб с музыкой
Алик что-то неразборчиво пробормотал, всхлипывая. Но Топ уже бросила его и начала один за другим выдвигать ящики стола и рыться в разбросанном по углам реквизите.
— Что ты ищешь?! — надрывно крикнул Алик, следя за ее передвижениями.
Топ повернула к нему злое лицо.
— Я ищу баксы, которые ты спер у Измайлова!
Леха хлопнул себя по лбу: конечно же, это был Алик! Измайлов ему показал дипломат с Ярославниными деньгами, а тот потом прихватил их с собой. Так значит, Топ сама обо всем догадалась?
— Ничего я не брал! — запальчиво выкрикнул Алик.
Топ показала ему массивный кулак.
— Поговори у меня еще! Отвечай, куда ты их дел?
Губы Алика затряслись.
— Ни за что! — вдруг неожиданно выкрикнул он. — Это мои деньги! Я их заработал!
— Конечно!
— Ты ничего не знаешь, что было между нами! Серега сказал, что готов мне все на свете отдать!
— То-то он чуть не задушил тебя!
«О чем это она? — подумал Леха в смятении. — О, черт! Алик же наверняка ей уже кое-что рассказал!»
Так ничего и не найдя, Топ подскочила к всхлипывающему Алику, схватила его за руку.
— Не реви! — Было видно, что она сама готова заплакать. — Неужели ты не понимаешь: это не твои деньги?! Они сейчас очень нужны одному человеку. Ты украл их, а у него вся жизнь может из-за этого поломаться! Я говорю о Лешке Кобеце. Ведь ты его помнишь?
Алик упрямо воротил от нее лицо.
— Я их честно заработал…
Топ с силой оттолкнула его от себя.
— Что ты за бесчувственная скотина! Отдавай сейчас же или, клянусь, я расскажу ментам всю правду!
— У меня здесь нет, — прерывисто проговорил Алик.
Но Топ ему не поверила.
— Конечно! Ты их в камере хранения на вокзале оставил!
— Не в камере хранения…
— Твоя матушка имеет привычку копаться в твоих вещах, так что они не дома. У Гены тоже нельзя оставить, друзьям чемодан с деньгами не понесешь, значит, он где-то тут… — Она смотрела на Алика, пытаясь отыскать на его лице выражение совести, но его глаза отражали лишь глубокое неутешное горе.
Топ оттолкнула его и, еще раз обведя взглядом комнату, стремительно направилась к шкафу и распахнула створки.
— Кобец? — растерянно проговорила она. — А ты как здесь очутился? Вылезай…
Леха послушно принялся выбираться из шкафа, и тут Топ с победным криком выдернула из-под него слегка продавленный темно-вишневый дипломат.
— Вот он!
Она вскрыла его на колене. Внутри все было забито зеленоватыми пачками. Леха смотрел, задыхаясь, через ее плечо.
— Это деньги Ярославны!
Топ торжествующе усмехнулась и положила дипломат на столик.
— Отдай их Майонезу, а с ней я сама разберусь…
Леха не знал, что сказать: в голове у него все перемешалось благодарность, недавние страхи, пьяная рябь в мозгах…
— Топ, солнце…
Но он ничего не успел договорить, потому что Алик вдруг кинулся между ними и, схватив дипломат, выбежал из гримерки.
— Стой, паразит! — закричала Топ. — Вернись немедленно!
Они бросились за ним.
Алик улепетывал как заяц. Он с размаху врезался в танцующую толпу, чуть ли не на карачках пробрался к выходу, неся дипломат впереди себя как знамя.
— Уйдет, сукин сын! — ахнула Топ за Лехиной спиной.
Он и вправду бы ушел, если в последний момент не споткнулся о ковер в вестибюле и не растянулся во весь рост. Леха подбежал, взял дипломат за ручку. Но Алик тут же вцепился в него с другой стороны.
— Не отдам, хоть режьте! — взвыл он тонко.
Топ схватила его под локти, пытаясь оторвать от чужой собственности и одновременно уворачиваться от его пинков. Тут Леха почувствовал, как чья-то ладонь опустилась ему на плечо.
— Отпусти! — сказал низкий тяжелый голос.
Леха невольно выпустил ручку и поднял глаза. Рядом стояли те самые люди в сером, от которых его давеча спас Алик. У Лехи просто подкосились ноги. Увидев их, Алик тоже выронил дипломат. Один из «серых» нагнулся и поднял его. Удостоверившись в наличии денег, он похлопал Леху по плечу.
— Сразу бы так!
— Где Ольга? — проговорил Кобец, пытаясь заглянуть ему в глаза.
«Серый» ухмыльнулся.
— Не боись, сейчас выпустим. Цела твоя бабешка.
И вся бандитская шайка тут же исчезла за стеклянными раздвижными дверями.
Некоторое время Леха молча смотрел им вслед. На свете происходило что-то совершенно недоступное его понимаю.
— С одним долгом расплатился, — проговорил он вслух. — Осталось еще сто пятьдесят тысяч откуда-то взять.
Тем временем Алик, воспользовавшись всеобщим замешательством, поднырнул под рукой Топ и тоже бросился к выходу. Чисто инстинктивно Леха погнался за ним.
— Стоять!
Но Алик и не подумал послушаться. Он сбежал по лестнице и заметался среди припаркованных автомобилей. Внезапно перед ним распахнулась дверца синего «Ниссана-Террано». Алик послушно юркнул внутрь.
— За ними! — крикнула Топ, на бегу вытаскивая ключи от своей «тройки».
* * *Синий «Ниссан» бешено несся по темной дороге так, что Топ стоило большего труда не упустить его из виду. Леху колотила нервная дрожь от возбуждения. Он то и дело советовал Топ, как лучше ехать, она огрызалась короткими матюками.
Проехав через весь город, «Ниссан» свернул в какую-то узкую улочку, заставленную буржуйскими особняками. Топ резко затормозила, Леху бросило вперед.
— Ты чего?! — взмолился он, но Топ тут же прижала палец к губам и поспешно загасила фары.
— Смотри! — прошептала она и указала пальцем на дорогу.
Ярославна вышла из машины и, открыв правую дверцу, выволокла полубесчувственного Алика наружу. Они подошли к железной калитке в высоком каменном заборе, огораживающем огромный дом с башенками. На их звонок страшно забрехала собака.
— Чья это квартирка? — в волнении проговорил Леха.
Топ сжала его руку.
— Гены, Борькиного брата.
— Откуда ты знаешь?
Она усмехнулась.
— Я много чего знаю.
Наконец в калитке открылось маленькое окошко, и через несколько мгновений Ярославна и Алик исчезли за монументальным забором.
В течение некоторого времени Леха и Топ сидели молча.
— Что делать будем? — спросил он в нетерпении. — Они что-то там замышляют!
Топ повернулась к нему.
— А что ты предлагаешь?
— Ну… Давай к ним в дом залезем!
Она повертела пальцем у виска.
— Совсем сдурел на старости лет?!
— Да нет же, Топ! Мы что, все так и оставим?! Если мы их не разоблачим прямо сейчас…
— Давай, разоблачатель великий! — перебила его Топ. — Полезай через забор, пусть тебя собака Генкина сожрет, пусть он сам тебя застрелит! И пусть твоя неприкаянная душенька тогда является им обоим во снах и разоблачает их сколько угодно! А я пока еще жить хочу!
— Ты что, боишься?! — вознегодовал Леха.
— Представь себе, да!
— Тогда… Тогда я один пойду!
— Валяй!
— Я и вправду пойду!
— Давай, давай!
Леха тяжело задышал и принялся отстегивать ремень безопасности. Выходило у него плохо, но в конце концов он все-таки победил его.
— Кобец, вернись! — крикнула Топ ему вслед, — Ты же пьянущий! — Но Леху было уже не остановить. Слегка покачиваясь от пережитого, он довольно бодренько направился к забору и стал его осматривать на предмет дыры или хотя бы уступов.
— Сыч! — пробормотала Топ себе под нос. — Я твою задницу сто процентов спасать не буду!
* * *Леха долго кружил вдоль забора, пока наконец не нашел средство преодолеть неприступную цитадель: со стороны заднего фасада к каменной кладке притулилось какое-то корявое дерево. Вспомнив боевую молодость и школьные уроки физкультуры, он неожиданно сам для себя сумел подтянуться на нижней ветке и взобраться наверх. Оттуда был виден весь двор: кусты, гараж, перед ним желтый BMW, застекленная терраса…
— Ну с Богом! — подбодрил сам себя Леха и, перебравшись на забор, спрыгнул вниз.
Внезапно со стороны гаража прямо на него понеслась какая-то черная тень. «Собака!» — в ужасе подумал Леха и кинулся было назад, но тут пес, бешено лая, дернулся всем телом и захрипел. Зазвенела цепь. Собака, как оказалось, была привязана. Правда, за те секунды, что эта бестия летела к Лехе, у него душа ушла не то что в пятки, а кое-куда подальше.
Где-то хлопнуло окно.
— Спартак! — донесся голос Гены. — Прекрати орать! Весь квартал уже на ноги поднял…
«Он думает, пес так бесится из-за Ярославны, — усмехнулся про себя Леха. — Что ж, нашим легче».
Стараясь держаться в тени построек, он побежал к дому. Дверь на террасу оказалась закрытой, и сколь Леха не пытался ее поддеть, ничего у него не получилось. Окна тоже были плотно заделаны.
Он в растерянности оглянулся. Хода назад не было: нечего было и думать допрыгнуть с земли обратно на дерево. Справа забор упирался в стену дома, слева задыхался от бешеного лая Спартак, не сводивший с Лехи пылающих глаз.
