Русский вечер - Нина Матвеевна Соротокина
Надя предприняла вторую попытку пересказать телефонный разговор. Второй внимательно ее слушал, даже вопросы задавал, а сам ловко освобождал стоящий на письменном столе компьютер от многочисленных проводов, после чего предпринял попытку запихнуть компьютер в сумку. Сумка была явно мала, поэтому Второй прямо-таки шипел от злости. Лаврик тем временем шарил по шкафам в поисках спиртного. В баре, заваленном видеокассетами, гордо стояла матовая бутылка с яичным коктейлем. Лаврик пригубил тягучее сладкое пойло, поморщился, крякнул неодобрительно — для детских садов! Услужливая Надя уже несла ему початую бутылку водки.
— Это другое дело! А ты не пей, — бросил он Второму.
— Тебе, Лаврентий, тоже не мешает попоститься. Пошли, что ли.
— Связывать вас или тихо себя будете вести? — ласково спросил Лаврик женщин, во всем его поведении чувствовалась скрытая угроза.
Он вообще был порывистым, нервным, непредсказуемым. Надя тут же закивала головой, мол, не волнуйтесь, со мной проблем не будет, а Вероника гордо вскинулась и ответила:
— Я за себя не ручаюсь.
Слова хилой, немолодой женщины были приняты на веру. Буквально через несколько секунд она уже сидела со связанными руками и веревкой на шее, завязанной хитроумным узлом. После этого на Вероникины плечи накинули что-то похожее на плащ.
— Если на лестнице или в лифте пискнешь, тут же удавлю, — пообещал Лаврик. — Пошли.
Замыкал шествие Второй, которому удалось запихнуть компьютер в черную Вероникину сумку. Он просто выкинул из сумки все содержимое и поставил в нее механизм. В машине — роскошном черном джипе, — Веронику освободили от веревки и заклеили рот клейкой лентой. Надя смотрела на происходящее с ужасом, но молчала. Поехали…
Из рваного разговора горилл в машине Вероника поняла, что посыльной с письмом тоже грозит участь стать пленницей. Кто придет — Лиза или Яна? Как подать им знак? Окна на джипе затемнены, снаружи не видно, что происходит внутри машины. Но в тот момент, когда откроется дверца, в ее, Вероникиной власти завыть, чтобы привлечь к себе внимание.
Машина завернула за угол. Вероника издали увидела посыльную и очень удивилась, что конверт сжимала совершенно незнакомая рука, то же самое можно было сказать и о красном платке. Вероника никогда не видела эту особу. Или видела, но забыла? Но раздумывать на эту тему было совершенно некогда. Отдаленно мелькнула жалостливая мысль — а не рассыплется ли старуха на детали, когда рука Лаврика потащит ее в машину? Вероника совершенно забыла, что собиралась привлекать к себе внимание.
Лаврик взялся за ручку, чтобы открыть дверь, но в этот момент из подъезда вышла молодая пара с огромной овчаркой. Муж и жена, или брат и сестра, не важно, в каких родственных отношениях они состояли, дружно уставились в небо и стали спорить, пойдет или не пойдет дождь, а умный пес, чуть-чуть напрягшись, стал внимательно следить за дверцей машины. Именно этот серьезный взгляд и заставил Лаврика поменять план. Намеченное похищение посыльной явно не проходило. Тогда он опустил стекло и выпалил как пароль: «Елизавета Петровна?» Не было никакой надобности произносить эти слова, белый конверт висел перед глазами, как спелая груша. Лаврик произнес имя неведомой Елизаветы просто от растерянности и потом жалел, что этим обнаружил себя. Мог бы и промолчать.
Джип рванулся с места, а дальше произошло уж совсем неожиданное — за ними устремилась погоня. Настырный фольксваген, иными словами — «жук», который бросился за ними, поразил горилл несказанно. Между ними пошел разговор, который мы не рискнем воспроизвести точно. Автор не умеет пользоваться их сленгом, а что касаемо мата, то раскрепощенный читатель может мысленно подставлять эти артикли после каждой фразы, и картина бытия предстанет в полной реальности.
— А это что за придурки?
— А вот с этим мы в Бирюлево разберемся.
— Нет, туда их волочить за собой нельзя.
— Но конверт-то они принесли!
— Это еще вопрос, кто его принес и зачем.
Руки у Вероники были связаны, рот заклеен, но вертеть шеей она могла. Требовать от нее, чтобы она узнала Янину машину, — это пустая трата времени, все легковые транспортные средства она различала только по цвету. Но при своей дальнозоркости в одно короткое мгновение она узнала Яну и еще заприметила в глубине машины двух мужчин. Неужели Лизонька догадалась привлечь к этому делу милицию? Хорошо бы! Мысли мчались (и так же стучали) как пустой товарный состав на перегоне, только в тысячу раз быстрее. Удивительно, сколько в один миг может прогрохотать и исчезнуть за горизонтом нужных мыслей.
— Кто за рулем? — прокричал Второй.
— Баба. Что ты от нее отвязаться не можешь?
— Да я это только и делаю. Тра-та-та! На Садовой и отвяжемся.
— Там еще двое мужиков, — рука Лаврика нырнула в карман.
— Только без трупов, тра-та-та… — прокричал Второй. — Михай нас не одобрит.
Лаврик открыл окно, пристроился с пистолетом, ожидая удобного момента.
Вероника была права, когда отказывалась за себя поручиться. Иначе из каких глубин вопреки разуму мог родиться в ее груди тоскливый вой? Звук был высокий, пронзительный, как свисток у закипевшего чайника. Под этот вой Лаврик на очередном повороте и выпустил пулю в преследователей.
— Заткнись, баушка! — взревел Второй.
Лаврик не хотел калечить Веронику, просто он был слишком возбужден, поэтому не соразмерил удар. Вероника сразу вырубилась и сползла на пол. Надя забилась в угол и даже глаза закрыла, чтобы не привлекать к себе внимания.
Джип выскочил на Садовую, влился в поток машин и понесся вперед, обгоняя, подрезая и матерясь. Соседи испуганно уступали джипу дорогу, воочию видя, как полощется над его упрямым металлическим лбом черный пиратский Роджер.
Надя уже давно потеряла ориентацию. Около голого сквера, рядом вроде проходная завода, а может быть, склад, почему-то угадывалось, что река рядом, джип остановился. Лаврик завязал Наде глаза, та же участь постигла бесчувственную Веронику.
Потеря сознания сберегла ей нервы. Очнулась она в тот момент, когда ее выволокли из джипа и, не сделав даже попытки поставить на ноги, куда-то понесли, как куль. Вероника почувствовала необычайно свежий, прямо-таки благоухающий воздух. А ведь не обманули, приволокли в сад. Она покрутила головой, пытаясь ослабить повязку.
— Ожила, — раздался голос. — Пусть
