Людмила Милевская - Пусти козла в огород

— Почему?

— А куда она денет своего?

Возможно, и на этот вопрос Алиса нашла бы ответ, но помешал телефонный звонок. Алиса схватила трубку и с удивлением протянула ее мне.

— Это Нюра, — растерянно произнесла она, — снова просит тебя.

Я взяла трубку и услышала:

— Соня, как ты себя чувствуешь?

— Слушай, ничего не пойму! Ты что, травишь меня и при этом цинично интересуешься у своей жертвы, как она, болезная, яд переваривает? — возмутилась я. — Поимей совесть!

— Какая совесть. Соня! Мне и самой уже плохо, очень плохо, меня рвет. Знаю, ты подозреваешь меня, поэтому и прошу тебя приехать, разобраться. Соня, я не виновата, кто-то травит и Алиску, и тебя, и меня.

— Меня уже никто не травит. Чувствую себя великолепно! — рявкнула я и с негодованием бросила трубку.

Алиса испуганно смотрела на меня, явно ничего не понимая.

— В чем дело? — спросила она.

— Теперь абсолютно уверена: нас травила Нюрка, нет никаких сомнений, — заявила я.

— Почему ты так решила? — удивилась Алиса. — Нюра сама тебе сказала?

Мне стало смешно:

— Как бы не так! Нюрка скажет, держи карман шире. Она ничего лучшего не придумала, как прикинуться отравленной. Примазывается к нашей компании, будто это ее спасет.

Судя по сочувственной гримасе, возникшей на лице Алисы, она собиралась возразить. Но опять не успела. Вновь зазвонил телефон. На этот раз мой, мобильный. Звонила Тамарка.

— Мама, ты невозможная! — завопила она. — Что ты сделала с Евгением?

Сердце мое оборвалось:

— Что я с ним сделала?

— Он ушел от Юльки и уже несколько дней в твоей квартире живет.

Я ошалела: не знаю, то ли от радости, то ли от удивления. Ошалела и завопила:

— Что он там делает?

— Тебя ждет, — пояснила Тамарка. — Ты, вообще, как, собираешься возвращаться?

— Да! Да!

— Так давай поскорей, сделай парню сюрприз, он того заслуживает.

— Еду! Еду! — закричала я.

— Тогда, Мама, поспеши, — посоветовала Тамарка и для легкости пожелала мне перо в…

Короче, кто знает мою Тамарку, тот конец фразы живо представит, потому что другого от Тамарки ожидать не приходится. Брякнув гадость, она заржала и бросила трубку.

Услышав гудки, я растерянно посмотрела на Алису.

— Что случилось? — встревожилась она. Я виновато пожала плечами:

— Для, мне надо срочно ехать домой.

— Зачем? Почему срочно? — испугалась она.

Честное слово, язык не повернулся, ну не смогла я сказать, что Женька ждет меня. Чувствовала себя счастливой и понимала, что Алиса от моего счастья будет страдать. А если узнает, что бросаю ее из-за Женьки, то и вовсе предательницей сочтет..

И я солгала. Из самых лучших побуждений. Сказала, что заболел Санька.

Алиса поверила и расстроилась. А я, страдая от чувства вины, принялась изображать сомнения.

— Может, баба Рая справится и без меня? — спрашивала я у Алисы, надеясь услышать возражения. — Может, не стоит тебя бросать?

Как я и ожидала, моя глупышка стала меня уговаривать:

— Нет, Соня, поезжай, ребенок превыше всего. Никогда себе не прощу, если с ним что-то случится. Поезжай, обязательно поезжай.

— А вдруг Нюрка снова начнет тебя травить? Алиса меня успокоила:

— Теперь я знаю, что это она, и буду остерегаться. Поезжай, Соня, поезжай. Я дома вообще ничего не буду есть, даже кофе пить перестану.

Признаться, я не уверена была, что Алису травят пищей, как не была уверена, что травит ее Нюрка. Но в Москве меня ждал Евгений.

Евгений!!

«Эх, — подумала я, — всего на три денечка домой смотаюсь, помирюсь с Женькой и сразу обратно. Не умрет же за это время Алиска».

И я помчалась в Москву. Порой гнала машину как сумасшедшая, но больше старой клячей плелась — трасса, как назло, оказалась перегружена.

Я психовала и молила бога:

«Только бы Женька дождался меня. Только бы не вернулся к Юльке!»

Душа рвалась в Москву. Я забыла про Алиску, про отравления. Надежды, желания, помыслы — все было там, дома. И все мне было не так: дорога слишком длинная, скорости слишком низкие. Уже на улицах Москвы нетерпение достигло того накала, когда выносить разлуку нет больше сил. Хотелось выскочить из машины и бежать, бежать, бежать…

В свой двор заехала, как дикарь — степенные коты, не привыкшие к лихачеству, разбежались врассыпную, с удивлением взирая на меня издалека. Машину, на гнев соседям, поставила кое-как. Бросилась в подъезд — лифт не работает. Бегом на девятый этаж. Ключи! Куда-то подевались ключи! Звонить? А если он не откроет?

Позвонила. Дверь распахнулась сразу же — он меня ждал. Упала в его объятия.

— Женя!

— Соня!

— Женя! Это я!

— Сумасшедшая!

— Любимый…

ГЛАВА 24

Тот, кто хоть раз мирился с любимым человеком, легко напишет за меня эту главу, поэтому не буду зря стараться. Одно лишь скажу: когда в моей квартире снова раздался звонок Алисы, я считала, что мы с Евгением окончательно помирились. Я поклялась не поминать ему Юльку, он поклялся вообще ничего никогда мне не поминать, и мы зажили новой жизнью, в которой самым приятным оказались наши старые привычки.

В общем, я была счастлива, занята налаживанием старых-новых отношений и от мыслей о подруге далека. И вот опять звонок Алисы. И опять она помирает.

— Это черт знает что такое! — взорвался Евгений. — Если ты скажешь, что надо ехать…

— Женя, — взмолилась я, — надо ехать. На этот раз я быстро вернусь. Клянусь, туда и обратно. Пойми, Алисе действительно грозит опасность. Ты бросил бы друга в беде?

Евгений сдался.

— Поезжай, но держи меня в курсе, — попросил он. — И не задерживайся.

Я помчалась к Алисе.

На этот раз у ее постели собралась толпа. Все были там: и Марго, и Сима, и Нюра, и Лора, и Карина, и даже Фаина. Алиса была грустна, слаба и бледна. Увидев меня, она обрадовалась, воскликнула: «Соня!» — и заплакала.

Она выглядела такой изможденной и жалкой, что сердце мое облилось кровью — смотреть было невозможно, как подрагивают ее худенькие плечики.

«Какая же тварь ее гробит?» — думала я, пытливо всматриваясь в лица подруг Алисы.

Мне казалось, что все: и Нюра, и Лора, и Карина, и даже Фаина, мне казалось… Да нет, уверена я была, что все они лишь изображают тревогу, а сами довольны и с трудом прячут хорошее настроение. Только Симочка и Марго выглядели по-настоящему расстроенными.

— Нам надо срочно поговорить, — сказала я, выразительно глядя на подруг Алисы. Первой проявила понимание Лора.

— Да, конечно, — сказала она и, чмокнув больную в щеку, вышла из комнаты.

Остальные последовали за ней, причем меньше всех спешила Фаина. Она вообще шла к двери лишь потому, что ее подталкивала Марго. Симочка тоже собралась выйти, но я ее остановила.

— Что здесь произошло? — спросила я. Алиса закатила глаза, а Симочка, как обычно, пожала плечами.

— Отравилась опять, — вздыхая, сказала она. — Когда ты уехала, все было хорошо. До тех пор, пока не пришли ее подруги. Как только они появились, Аля заболела. В тот же день.

Алиса кивнула и прошелестела:

— Потом примчалась Фаня и констатировала все признаки отравления.

Симочка бросила опасливый взгляд на закрытую дверь и сердито прошипела:

— После ее констатации Аля чуть богу душу не отдала.

Мои руки уперлись в бока.

— Та-ак! — сказала я. — Неужели Фаина?

— Нет, не верится, — испугалась Алиса.

— Самой не верится, — призналась я. — Не сошел же Герман с ума.

Симочка снова покосилась на дверь и прошептала, делая страшные глаза:

— Фаина сделала ей укол. Алиса возразила:

— После укола мне стало лучше. В комнату просочилась Марго.

— Всех выпроводила, — с чувством глубочайшего удовлетворения сообщила она.

Заметив наши возбужденные лица, Марго насторожилась и спросила:

— О чем разговор? Я пояснила:

— Говорим про укол, который сделала Фаина Алисе.

Марго закатила глаза и закричала:

— Да бедолага еле осталась жива после того укола. Как вколола Фаинка, так Алька сразу сознание начала терять и чуть не потеряла.

Алиса рассердилась.

— Это потому, что я уколов боюсь, а потом мне стало лучше, — прошелестела она.

— Молчи, болтать тебе вредно! — рявкнула Марго, но Алиса не послушалась.

— Как вы можете наговаривать на Фаню, — сокрушалась она. — Она добрая, она с другого конца города неслась, чтобы помочь.

— Помочь уложить в могилу, — стояла на своем Марго.

Сима и жестами, и мимикой выражала полное согласие. Почуяв поддержку. Марго вдохновилась и бросилась перечислять все свои предчувствия, которые, оказывается, уже несколько месяцев ее донимали и на которые никто не хотел обращать внимания. Сломленная Алиса откинулась на подушку и залилась слезами.

Мне стало жалко ее.

— Подождите, — сказала я, — давайте начнем сначала. Что было раньше, всем известно, а что случилось теперь, кто скажет мне?