Людмила Милевская - Пусти козла в огород

«Если задумает кого отравить, так тут же всем и расскажет», — мысленно продолжила я.

Нюрка хмурилась и кусала губы.

— Вот что. Соня, — тоном, не предвещающим ничего хорошего, сказала она, — ехала бы ты домой по-хорошему и не ворошила наше грязное белье.

Я подумала: «Ей меня не запугать», — и с издевкой спросила:

— Почему это «ваше»? Нюрка на вопрос не ответила.

— Уедешь или нет? — вызывающе поинтересовалась она.

— И не подумаю, — решительно ответила я.

— Хорошо, — с угрозой прошептала Нюрка и закрыла дверь на ключ.

Я струхнула. Мелькнула мысль: «Вот я глупая, как сразу не догадалась, Нюрка и отравила меня. Не зря же она так настойчиво интересовалась моим самочувствием. Вот я попала! Изнуренная диетами, не справлюсь с ней никогда».

А Нюрка тем временем на меня наступала. Глаза ее метали стрелы и молнии.

— Ты еще пожалеешь, что приехала сюда, — сквозь зубы цедила она.

— Я приехала потому, что ты хочешь отобрать Германа у Алиски, у своей подруги! — в отчаянии закричала я.

Нюрка засмеялась каким-то зловещим, инфернальным смехом. Или я недостаточно оправилась после отравления, или и в самом деле Нюрка была похожа на ведьму, но по моей спине пробежал холодок. Я закрыла глаза и перекрестилась. А Нюрка продолжала хохотать.

— Нет, не я увела у Алиски Германа, — сквозь этот жуткий смех сказала она. — Наоборот, Алиска у меня Германа увела. Мы с Германом любили друг друга. Все было так хорошо, пока не появилась эта подлая Алиска. Понимаешь ли ты, что это на мне Герман хотел жениться! На мне! На мне! А женился на ней!

Нюрка уже бесновалась, топала ногами. Я струхнула.

«Вот и с ней уже приключилась истерика. Кто знает, на что в таком состоянии она способна?» — подумала я и жалобно попросила:

— Нюрочка, мы с Алисой давно тебя простили, только не надо больше нас травить.

Она перестала свирепствовать и топать ногами, спокойно посмотрела на меня и прошептала:

— Что-о-о?

Я поежилась, сочла свою просьбу чрезмерной и, исключив Алису, решила замолвить словечко лишь за себя.

— Нюрочка, — пропищала я, — не надо больше меня травить.

— Ах, вот оно что! Так знай, я тебя не буду травить, я тебя просто придушу.

И Нюрка фурией кинулась на меня. Я вжалась в кресло, ее цепкие пальцы вдавились мне в шею…

Вряд ли осталась бы я жива, если бы не позвонила в тот миг Фаина. Она позвонила и сообщила:

— Карина умирает.

— Карина умирает? — удивилась Нюрка и передумала меня душить.

— Что с ней? — закричала я.

ГЛАВА 23

Беда нас примирила. Мы с Нюрой отправились в больницу и с удивлением обнаружили, что все подруги в сборе, даже Фаина пожаловала. Она мне тут же доложила, что Карина отравилась такими же таблетками, которыми кто-то травил меня.

Нюра удивилась и деловито поинтересовалась у Фаины:

— Сама отравилась?

Фаина не к месту заржала и изрекла:

— В отличие от Мархалевой Карина все делает сама.

Алиса и Нюра смутились, а Лора, желая избежать неловкости, сообщила:

— Карину спасли. Я у нее была. Бедняжка пришла в себя и рассказала, что травилась из-за несчастливой женской судьбы.

Фаина посмотрела на Нюру и спросила:

— Ты что-нибудь понимаешь? Та ответила:

— Нет. Что за несчастливая женская судьба? Ума не приложу.

Все остальные тоже терялись в догадках, поскольку обилие удачных романов Карины наводило на противоположную мысль. Лишь я поняла, что жизнь опротивела Карине после нашего с ней разговора. Об этом я тут же шепотом сообщила Фаине.

— Америку открыла, — громко сказала она и рассмеялась:

— С любым произойдет то же самое, кто больше пяти минут поговорит с тобой. И сама готова лезть в петлю всякий раз, как вижу тебя.

Алиса с недоумением уставилась на нас.

— Девочки, о чем вы?! — с укоризной воскликнула она. — Карине плохо, а вы смеетесь. Я рассердилась:

— Будто не видишь, кто здесь ржет. Фаина скроила серьезную мину и гаркнула:

— Как вы мне надоели! Пойду-ка я к психам.

Нюра и Алиса проводили ее осуждающими взглядами, а Лора сказала:

— Фаня действительно очень занята. Спохватившись, она невпопад добавила:

— Несчастная Карина.

— К ней можно? — спросила я.

— Конечно, — заверила Лора. — Бедняжка нуждается в сочувствии.

Я отправилась в палату. Карина лежала бледная и усталая.

— Сонечка, — прошелестела она, — скажи, что ты пошутила, скажи, что Герман никогда Алисе не изменял. Этого я не пере-жи-ву-у.

Она беззвучно заплакала. Громадные слезы, одна за другой, выкатывались из ее прекрасных и грустных армянских глаз. Я рассердилась:

— А ты-то здесь при чем? Герман изменял Алисе, а не тебе. Не тебе!

— Ах, как это было прекрасно! Прекрасно! Как неповторима была их любовь! Я думала, что только мне не везет, на них глядя, верила: есть, есть эта чертова любовь! А теперь выходит, что нигде ее нет! Нет! Нет!! Эх, разве ты поймешь, — Карина махнула рукой и зарыдала уже в голос.

Ха! Это я-то не пойму? Я, которая столько лет эту любовь искала, а когда нашла…

А нашла ли? И в самом деле, есть ли она? Любовь эта. Лично я вот еще и не пробовала по-настоящему любить. Так по какому праву должна от других чего-то требовать?

Я плюнула, рассердилась и ушла. Алиска поплелась за мной.

— Соня, так кто ее отравил? — совсем как Нюра, деловито поинтересовалась она.

— Никто, сама отравилась, — нервно ответила я.

— А тебя кто отравил?

Я уставилась на Алиску:

— А ты как думаешь? Она пожала плечами:

— Нашла у кого спрашивать.

Марго встретила нас ворчанием; погибли цветы, ее самые любимые. Мы с Алисой вошли в холл и ахнули: везде, где только было возможно, стояли ящички с фиалками. Из нежной бархатистой листвы глазели на нас темно-коричневые атласные бутончики.

— Это все, что у нас остало-ось, — скорбно проревела Марго.

— Боже, какая прелесть! — восхитилась я.

— Зачем ты их все сюда принесла? — рассердилась Алиса.

Марго вскипела.

— А если оставлю в оранжерее, — склочно закричала она, — погибнут и эти остатки! Все, как хотите, но больше в оранжерею не пойду. Больше никто не заставит меня туда подняться.

— Почему? — удивилась я. — Наоборот, надо срочно спасать цветы.

— Там нечистая сила живет, — тыча пальцем в потолок, заявила Марго.

Поджав губы, она удалилась. Мы с Алисой переглянулись, пожали плечами и остались в холле.

— Надо бы показать Маргушу Фаине, — сказала я. — С мозгами у бедняжки полная неразбериха. Как начнет говорить: андроны едут. Набор слов, сплошная абракадабра. Обязательно покажи Маргушу Фаине. И Фаине радость, и Маргуше польза.

— Да, конечно, — согласилась Алиса. — Не у нее одной проблемы. Разве Карина нормальная?

Мы тут же забыли про Марго и начали обсуждать последнее происшествие.

— Почему же травилась Карина? — недоумевала Алиса. — На этот раз ее никто не бросал, и она никого не бросала. Зачем же травиться?

— Карина слишком впечатлительна, — пояснила я. — Натура творческая, артистка. Женщина с ранимой душой и слабыми нервами. Она не сумела переварить измены Германа. В ее глазах он был образцом настоящего мужчины, примером верности.

Алиса не согласилась со мной.

— Не верь ни одному ее слову. Все игра, одна игра, — с усмешкой сказала она. — Лучше давай подумаем, кто отравил тебя. Может, Фаина?

— Нет, она слишком умна, чтобы так прямо травить лекарством. Ясное дело, все сразу подумают, на нее, ведь она медик. Фаина легко нашла бы другой способ, если бы приспичило ей меня травить.

— Тогда Карина, — предположила Алиса. — Отравила тебя, потом испугалась и отравилась сама. Я возразила:

— Слишком сложно для Карины. К тому же не вижу причин. Меня травит та, которая боится, что я выведу ее на чистую воду. А чего бояться Карине? Станет счастливая женщина травиться?

Алиса горестно покачала головой и прошептала:

— Самой, что ли, отравиться?

— Не вздумай, — рассердилась я. — Даже если Герман бросит тебя, не все потеряно. Ты молода, красива, состоятельна…

— Ах, Соня, ты ничего не понимаешь, — перебила меня Алиса. — Мне без него не жить! Не жить!

«Вот тебе на!» — подумала я и сочла за благо вернуться к разговору о Карине.

— Она несчастна, — сказала я, — это первое доказательство того, что Герман влюблен не в неё.

— А может, она мучается угрызениями совести, — предположила Алиса.

Такой вариант я сразу отмела:

— Нет, на Карину это не похоже. Такие, как она, угрызениями мучаются до того, как влюбиться. А уж если влюбятся, то на все плюют. Карину я исключаю. И тебя, и меня не она травила.

— Но если не она и не Фаина, значит, или Лора, или Нюра.

— Да, — согласилась я. — Склонна думать, что Нюра, потому что Лора клялась детьми. Правда, в ее-поведении много странного, но как-то не похоже, чтобы она задумала отбить у тебя мужа.