Безумный магазинчик - Волкова Ирина Борисовна
Червячук закусила губу и, сжав кулаки, с силой вонзила ногти в ладони. Боль немного отрезвила ее. Если она потеряет работу – что у нее останется? Работа была единственным смыслом ее пустой и бессмысленной жизни. Работа поглощала все ее силы, и на какое-то время отвлекала ее от мучительных, как гнойная рана, воспоминаний.
– Простите. Кажется, я немного переутомилась. Не очень хорошо себя чувствую.
– Вы уже закончили работу в Рузаевке? Так быстро?
– Там остался Чупрун. Кое-что нам уже удалось выяснить. Выстраиваются кое-какие версии. Мне нужно поработать с информацией.
– Хорошо, – согласился полковник, радуясь в душе, что Нержавеющая Маня решила не затевать скандал. До чего же все-таки паскудная баба! Чего она вдруг так завелась из-за Пасюка? И вчера вот тоже убежала, даже не начав допроса. Странно все это.
– Можете идти, – кивнул Иван Евсеевич. – Завтра доложите мне о результатах.
Полтора десятка собаковладельцев, как зэки на прогулке, чинно вышагивали по кругу, соблюдая необходимую дистанцию. Их питомцы, отпущенные на всю длину трехметровых поводков, с живым интересом обследовали окрестности.
Когда Катя хлопала в ладоши, владельцы собак должны были остановиться и, дав команду «рядом», дернуть собаку за поводок, а потом, когда она сядет у ноги, похвалить ее, а то и угостить чем-нибудь вкусненьким.
Уже полчаса Серова с любопытством наблюдала за владельцем крупного, энергичного ротвейлера. Виктор Тепцов был охранником, но, следуя веяньям моды, «канал» под бандита. Бурлящая внутри охранника энергия не позволяла ему ни минуты оставаться спокойным. Даже размеренно двигаясь по кругу, он нервно подергивался, гримасничал и смачно сплевывал сквозь зубы, демонстрируя свою приблатненность и крутизну.
Катя много раз объясняла Тепцову, что тренировка собак – дело требующее терпения и спокойствия, но темпераментный охранник успокаиваться не желал и дрессировал беднягу ротвейлера не иначе, как «на психозе».
Вот и сейчас, гуляя с собакой по кругу, охранник что-то неразборчиво бормотал, подтягивая к себе пса за поводок прежде, чем тот успевал сообразить, что получил какую-то команду.
Серова находилась слишком далеко, чтобы понять, что именно шепчет ротвейлеру Виктор. Судя по тому, как шевелились его губы, это могло было что угодно, но только не команда «рядом».
Дав знак собаковладельцам продолжать движение, Катя, неспешно прогуливаясь по площадке, словно невзначай приблизилась к шеренге и, оказавшись рядом с Виктором, хлопнула в ладоши.
Хозяева собак замерли и, дернув за поводки, дружно скомандовали «рядом».
Сделав зверские глаза, приблатненный охранник резко потянул к себе за поводок упирающегося всеми лапами ротвейлера и, наклонившись, угрожающе прошипел ему в ухо: «Что, у тебя здоровья много?»
– Простите, – обратилась к нему оторопевшая девушка. – Вы не могли бы повторить вслух то, что вы только что сказали вашей собаке?
Охранник выпрямился и с удивлением посмотрел на Серову.
– Повторить?
– Да, пожалуйста. Только громко, чтобы все слышали.
– Что, у тебя здоровья много? – сделав зверское лицо, рявкнул охранник.
Хозяева собак испуганно вздрогнули, а их питомцы истерично залаяли.
– Но ведь вы должны по сигналу дергать за поводок и давать команду «рядом», а потом поощрять подошедшую к вам собаку, – заметила Катя. – Только это, и больше ничего.
– А я че делаю? – удивился Виктор. – Че я ей, в натуре, говорю? Я ей, гамле[2] криволапой, русским языком, в натуре, объясняю: не будет слушаться, ваще, – клыки повышибаю и когти, в натуре, выдерну.
– Гав, – возмутился ротвейлер, мрачно косясь на хозяина налитым кровью глазом.
– Нишкни, хавка опущенная, – цыкнул на собаку Тепцов. – Не хрен тут фраериться. Мне звонок завязать – раз плюнуть.
– Звонок завязать? – с недоумением переспросила Катя. – Какой еще звонок?
– Вот этот, – указал охранник на ротвейлера. – Звонок завязать – это псину замочить. Будет и дальше в непонятку играть – завалю в натуре.
– Вы всерьез полагаете, что собака понимает человеческий язык?
– А че, не понимает, что ли? Ты че, в натуре, «Ко мне, Мухтар», не смотрела?
– О Господи, – вздохнула Катя и обернулась, почувствовав прикосновение руки к своему плечу.
Ей смущенно улыбался Сергей Ясин. Рядом с ним стоял незнакомый мужчина.
– Простите, что отрываю от занятий, – сказал бизнесмен. – Можно вас на пару слов?
– Подождите меня у выхода с площадки. Я сейчас.
Девушка вновь повернулась к охраннику.
– Значит, так. Слушайте меня внимательно и запоминайте. Во-первых, собака не понимает человеческий язык. Она знает только те команды, которым ее научат. Во-вторых, чтобы научить собаку одной команде, например, «рядом», нужно много раз, спокойно и терпеливо, говоря «рядом», подтягивать собаку за поводок, а, когда она подойдет, поощрять лакомством и лаской. Представьте себя на месте своего ротвейлера. Если вас резко дергать за шею, а потом орать на вас угрожающим тоном, захотите вы подходить к хозяину?
– Не, не захочу, – помотал головой Виктор. – Я бы такого хозяина замочил, в натуре.
– Так вот, если не хотите превратить пса в неуправляемого психопата, который однажды озвереет настолько, что вцепится вам в горло, спокойно и без нервов обучайте собаку командам, и не пудрите ей мозги уголовным жаргоном. Понятно?
– Понятно, – кивнул охранник.
– Рада это слышать, – сказала Серова.
Охранник с жалостью посмотрел на ротвейлера.
– Ну, ты, брат, тупой, в натуре, – русского языка не сечешь, – укорил он собаку. – Тоже мне – друг человека. Ну ничего, я тебе мозги вправлю – Ломоносовым заделаешься. По фене,[3] мать твою, лаять будешь.
Предложив владельцам собак самостоятельно продолжить отработку команды «рядом», Катя подошла к поджидающему ее у калитки Ясину.
– Это мой приятель, Максим, – представил Лизоженова бизнесмен. – Занимается шоу-бизнесом.
– Очень приятно, – протянула ему руку Катя. – Вы хотите дрессировать свою собаку?
– Не совсем, – уклончиво ответил Лизоженов.
– Речь идет об Адаме фон Штрассене, – вмешался Сергей. – Я хотел спросить вас, не могли бы вы дать Адаму несколько частных уроков?
– Но я и так даю Адаму частные уроки, – удивилась Серова. – Или вы об этом забыли?
– Нет, я не забыл. Тут вот какое дело. Адаму предложили сниматься в кино.
– В кино? Адаму?
Лизоженов кивнул:
– Вот именно. Нам нужен опытный дрессировщик. Вы знаете Адама, Сергей рекомендовал вас, как прекрасного специалиста, да и за деньгами мы не постоим. Сто долларов за занятие вас устроит? Готовить Адама вы сможете дома у Сергея. У него особняк в Рузаевке.
– Да, я знаю, – кивнула Катя. – Сто доларов – это, конечно, неплохо. А что за фильм? Заранее предупреждаю – роль служебно-розыскной собаки Адам не потянет, даже если вы озолотите меня с головы до ног.
– Да нет, Адаму никого не придется кусать, – успокоил девушку Ясин. – Скорее наоборот.
– Наоборот? Как это – наоборот?
– Вы слышали о Ладе Воронец?
– Естественно. Кто же о ней не слышал! Она ведь тоже живет в Рузаевке.
– Так вот, в этом фильме будут сниматься Лада Воронец, еще одна, менее известная певица и Адам фон Штрассен.
– То есть это будет видеоклип?
– Не совсем. Это будет своеобразный переворот в киноискусстве. Принципиально новый жанр. Эстрадно-постмодернистская зооэротика.
– Эстрадно-постмодернистская – что?
– Зооэротика, – услужливо подсказал Лизоженов.
– И что это означает? – осторожно поинтересовалась Серова.
– То, что Адам должен будет трахнуть обеих певиц, – решил взять быка за рога Максим.
– Порнушка?
Ясин кивнул головой и смущенно пожал плечами.
– О Господи! – выдохнула Катя.
