Безумный магазинчик - Волкова Ирина Борисовна
Сердце Нержавеющей Мани колотилось так сильно, словно это ее, а не ненавистную налоговую инспекторшу сжимал в объятиях Богдан.
«Я схожу с ума, – подумала Марина, открывая глаза и встряхивая головой. – У меня начинаются галлюцинации. Нет, с этим надо кончать!»
Видение потеряло четкость, но не исчезло, наслаиваясь на реальность. Теперь Богдан обнимал Агнессу прямо на ее рабочем столе.
Червячук обхватила голову руками и крепко сжала ее, словно пытаясь выдавить из черепной коробки терзающую ее картину слившихся в экстазе обнаженных тел.
– С этим надо кончать, – бормотала Марина Александровна, засовывая в сумочку служебный пистолет и универсальную отмычку, изъятую пару лет назад у одного из подозреваемых.
– С этим надо кончать, – шептала Червячук, поворачивая ключ в замке зажигания своих «Жигулей».
– С этим надо кончать, – выдохнула она, бесшумно отпирая универсальной отмычкой дверь Агнессы.
Из спальни раздался исполненный сладострастия протяжный стон. От этого стона у Марины заныло в паху, и горячая волна, прокатившись по груди и животу, ударила в голову, лишая ее остатков контроля.
Дрожащей рукой Червячук вынула из сумочки оружие, и, оставив сумку на полу, пошатываясь на ставших вдруг ватными ногах, вошла в спальню.
Глухо щелкнул снимаемый с предохранителя пистолет. Увидев нацеленное на нее дуло, Деникина испуганно вскрикнула и вжалась в матрас.
Богдан обернулся. На его лице не было страха, только насмешливое недоумение.
– Маруська! Что ты здесь делаешь?
– Маруська? – возмущенно переспросила Агнесса. – Ты называешь следователя Червячук Маруськой? Ты что, спал с ней? С этой жирной старой коровой?
– Пошла вон, – коротко приказала Марина.
– Что?
– Вали отсюда, овца клонированная! – удивляясь самой себе, рявкнула Червячук. Никогда в жизни она не позволяла себе подобных выражений. – Еще раз вякнешь – матку прострелю!
Пискнув от ужаса, Агнесса вывернулась из-под Богдана и, прикрывая руками грудь и каштановый холмик между ног, ужом выскользнула из комнаты.
Пасюк перевернулся на спину и заложил руки за голову. У него все еще продолжалась эрекция. Марина не могла отвести глаз от его огромного, налитого силой пениса. Единственного, к которому она прикасалась, которому она пятнадцать лет назад позволила проникнуть в ее тело.
– Нравится? – усмехнулся Пасюк. – Ты еще не забыла?
– Почему? – спросила Червячук.
– О чем ты? – Богдан сделал движение, собираясь встать.
– Нет, – приказала Марина. – Не шевелись.
– Ладно. Если тебе так хочется.
– Почему ты так поступил со мной?
– Как?
– Ты прекрасно знаешь!
– Послушай…
– Отвечай! – Голос Марины сорвался, палец напрягся на курке.
– Прошло столько лет. Разве теперь это имеет значение?
– Почему?!!
– Не помню, – пожал плечами Пасюк. – Правда, не помню. Все это было так давно.
Первая пуля вошла в его тело над левым соском, пробив верхушку легкого. Вторая вонзилась в мышцы упругого плоского живота, который когда-то так любила целовать влюбленная студентка юридического института.
– Три, четыре, пять, – бесцветным голосом вслух подсчитывала выстрелы Марина Александровна.
Последний, двенадцатый патрон своего модернизированного ПММ, она оставит для себя.
В соседней комнате надрывно и протяжно, как потерявшая детенышей волчица, завыла Агнесса Деникина.
– Десять, одиннадцать, – досчитала до конца Червячук.
Затем она тоже закричала. Так, крича, она всунула в широко распахнутый рот короткое, холодное и равнодушное, как вечность, дуло пистолета.
«Двенадцать», – подумала Марина, нажимая на курок.
Ее пронзила невыносимая багрово-черная боль.
– Эй! Майор Червячук! Что с вами? – тряс за плечи Марину полковник Обрыдлов.
– Не-е-ет! – продолжая кричать, Марина Александровна конвульсивно забилась в руках начальника.
– Простите! Я вас что, напугал? – опасливо отскочил в сторону Иван Евсеевич.
– А? Что? Где я? Что со мной? – Встрепанная и раскрасневшаяся Червячук безумным взглядом обвела стены своего кабинета.
Обрыдлов смущенно кашлянул в кулак.
– Кажется, вы заснули за столом. Вы так кричали во сне, что перепугали всех сотрудников. У нас даже подследственные на допросах так не орут. Вот я и решил вас разбудить. Что, кошмар приснился?
– Я убила его, – хрипло прошептала Червячук, все еще находясь на зыбкой грани, отделяющей сон от реальности.
– Убили? Кого? – заинтересовался полковник.
Марина Александровна глубоко вздохнула и потрясла головой, возвращаясь к действительности. Так это был только кошмар! Неужели такое возможно?
– Никого. Простите. Кажется, я действительно заснула.
– Наверное, пообедали плотно, – предположил Иван Евсеевич. – Я вот если на ночь переем, так всегда кошмарами мучаюсь. Возраст, знаете ли, дает о себе знать.
– Подожди, – сказал Колюня. – Я ее помечу.
– Кого? – удивился Глеб.
– Палку, – объяснил опер. – А то твой пес сжульничает и принесет другую.
– Ты льстишь ему, – заметил Бычков.
– Знаю я вас. Все вы здесь жулики, – проворчал Чупрун, рисуя на палке шариковой ручкой корявую букву «к».
– Ну, что, готов? Бросай!
Широко размахнувшись, опер забросил палку на крышу магазина.
– Чук! Апорт! – скомандовал Глеб, выпуская из рук ошейник собаки.
Пес сорвался с места и огромными прыжками понесся вдоль магазинной стены, завернул за угол, и несколько секунд спустя потрясенный Колюня увидел на крыше Чука с палкой в зубах.
Опер взвыл и помчался за магазин, следуя по пути, проделанному собакой. Он столкнулся с Чуком сразу за углом. Увидев Чупруна, пес резко затормозил всеми четырьмя лапами и, словно издеваясь, насильно всунул ему в руки палку, помеченную синей буквой «к». Колюня машинально сжал палку в руках, а пес отступил на пару шагов назад и залаял. Ментов он не любил.
Чупрун оглядел заднюю стену магазина, снова обошел его кругом. Лестницы не было. Поверить в то, что пес способен прыгнуть вверх на три метра с гаком было сложновато. Хотя чем черт не шутит. Вот Бубка с шестом на все шесть прыгает. Впрочем, откуда у собаки шест? Мистика чистой воды.
– Ну что? Убедился? – Глеб торжествующе ухмылялся.
– Как он это делает?
– Летает, – пожал плечами продавец. – Проиграл ты, брат. Ладно, мне пора за прилавок, а ты с Денисом посиди пока в баре, попей пивка, приди в себя. Летучую собаку увидеть – такое не каждый день случается. Заодно обсудишь со своим новым напарником программу вашего дальнейшего сотрудничества.
– Это неправда. Собаки не летают, – твердо сказал Колюня.
– Конечно не летают, – подмигнул ему Глеб. – Они левитируют.
– Можно? – предварительно постучав, Марина Александровна приоткрыла дверь кабинета полковника Обрыдлова.
Иван Евсеевич приподнял голову от бумаг и мрачно посмотрел на Нержавеющую Маню.
– Заходите.
– Мне нужны материалы по Пасюку. Он проходил по делам в других отделах, в частности, в отделе по борьбе с организованной преступностью. Просто так я досье не получу, но если вы пошлете соответствующий запрос…
– Какого черта?
– Не поняла.
– Какого черта я буду рассылать запросы по Пасюку, если его дело закрыто? Пасюк выпущен на свободу в связи с недостаточностью улик. Зачем, интересно, он вам понадобился?
Лицо Нержавеющей Мани сначала побледнело, а потом покрылось красными пятнами. Полковник с внезапно пробудившимся интересом наблюдал за странными метаморфозами, происходящими с физиономией майора Червячук.
– Есть основания предполагать, что Богдан Пасюк убил генерала Красномырдикова, – с усилием выдавила из себя Марина Александровна.
– Пасюк? Убил Красномырдикова? Чего ради? Какие еще основания?
Теперь лицо Червячук было багрово-красным.
– Я нашла в компьютере генерала предсказание о том, что генерала зарубят летящим томагавком. Топор – это тот же томагавк. Генерал стоял спиной к убийце потому, что не видел его. Убийца метнул топор. Метать топор с большого расстояния очень трудно. Это мог сделать только профессионал. Богдан Пасюк метал топор, с десяти шагов попадая точно в цель.
