Дарья Донцова - Стриптиз Жар-птицы
– У Жанны есть телефон?
– Конечно, – снисходительно кивнула Филимонова, – у каждой уважающей себя девушки есть мобильный в сумке.
– Сделай одолжение, позвони ей и предупреди о моем приезде.
– Нашлась хитрая! Стану я на вас деньги тратить!
– Да, конечно, ты права. Скажи номер, с моего аппарата звякнем.
– Ну ладно, – после некоторого колебания согласилась Олеся.
Я вытащила из кармана сотовый и удивилась:
– Отключился!
– Так нажмите на кнопочку сверху. У меня похожий был, – авторитетно заметила Филимонова, – неплохая моделька, но дешевая. Моя круче! Во, глядите, самый последний вариант. Офигенных бабок стоит! Мне все девки завидуют, круче ни у кого нет!
Я пропустила хвастливые речи девчонки мимо ушей.
– Почему аппарат не включается?
– Батарейка села, – подсказала Олеся.
– Точно! Давно не заряжала телефон. Послушай, позвони по своему мобильному, а я оплачу расход.
– Тысяча рублей, – не растерялась будущий кардиохирург.
– Что за тариф такой?
– Не хотите, не надо.
– Ну ладно, я согласна.
– Сначала бабки!
Кипя от негодования, я открыла кошелек, выхватила из него купюру и только тут увидела трубку, которой хвасталась Олеся. Аппарат выглядел вызывающе дорого: корпус не пластиковый, а обтянутый красной кожей, заднюю панель украшали стразы, кнопки походили на леденцы.
– Прикольная штучка, – пробормотала я. – Сколько стоит?
– А не знаю, – кокетливо дернула плечиком Олеся. – Это подарок.
– Кто же потратил такую уйму денег?
Филимонова загадочно усмехнулась.
– Познакомилась с парнем, он и отвалил.
– Повезло подцепить олигарха?
Олеся выпятила вперед хилую грудь.
– Я красавица!
– Верю.
– Умею себя подать в выгодном свете.
– Отлично!
– Кирилл сразу влюбился.
– Его зовут Кириллом?
– Ага.
– И как с ним связаться?
– Зачем?
– Дай мне номер телефона щедрого кавалера!
– Чего привязались? Отстаньте! Вот Жанке я звякну, раз договорились, не подведу.
– Олеся, – сказала я, – присвоение принадлежащей другому человеку вещи называется воровство!
– Вы о чем? – сделала шаг назад девчонка.
– Я близкая подруга Даны Гарибальди и вижу у тебя в руках ее мобильный.
– Ни фига подобного! – нервно воскликнула Филимонова.
– Дорогая, лучше не спорь. Смотри, вот тут крепилась цепочка, которую оторвали, когда брали телефон. Сильно сомневаюсь, что кто-то из твоих одногодков способен приобрести столь дорогую вещь, тем более подарить ее. А если все же ты не врешь… То в комплекте с аппаратом непременно идет особая зарядка, она тоже покрыта красной кожей и усеяна блестящими камушками. Можешь ее предъявить? Нет? А у Гарибальди она осталась и имеет тот же номер, что и телефон. Простое сравнение цифр сразу прояснит дело. И тогда ты беседой с Грибковым не отделаешься! Нехорошо сажать труп в кровати, надевать ему на нос очки и включать телик. Но мелкое хулиганство сошло тебе с рук, а вот с телефоном будет сложнее. Это уже воровство. И, учитывая стоимость мобильного, в особо крупном размере. Пара лет за решеткой навсегда похоронят твою мечту о кардиохирургии!
Олеся заплакала.
– Тетенька, я нечаянно, – сквозь слезы заявила она, изображая первоклашку.
– Давай сядем в тихом месте, – предложила я, – и спокойно побеседуем, без чужих ушей и глаз.
Глава 21
Тихое место нашлось неподалеку. Олеся схватила меня под руку, протащила метров двести вперед и втолкнула в деревянную развалюху, стоявшую почти впритык к покосившейся избушке.
– Вы только не орите, – попросила она, – я ничего плохого не сделала. Зачем трупу телефон? Звонить он не станет. Я трубу подобрала и могу пользоваться. Что упало, то пропало!
– Оригинальное понятие о собственности, – мрачно улыбнулась я. – А где ты нашла мобильный?
– В электричке! – лихо соврала Олеся.
– Да ну? – изумилась я. – Однако тебе повезло, лично мне в электричке никогда ничего дороже мятой газеты не попадалось! Расскажи о своей удаче!
Олеся прищурилась.
– Ну, вечером поздно я вхожу в вагон. Гляжу – лежит! Вокруг никого. Че, следовало оставить?
Я молча встала с деревянного обрубка, на который села пару мгновений назад, и пошла к двери.
– Эй, вы куда? – забеспокоилась Олеся.
– В милицию, – спокойно ответила я. – Моя подруга выпала из окна, и в это время сотовый находился у нее в специальном креплении на поясе. И как он потом очутился у девушки Филимоновой?
– Отскочил в сторону, – заявила врунья.
– Потом встал, побежал на станцию, влез в вагон и лег на пол. Там ты его и нашла. Олеся, Дана Гарибальди всегда держала аппарат на цепочке. Лучше скажи правду!
– Мне попадет… – захныкала медсестра, – мать выдерет…
– Хуже будет, если тебя обвинят в соучастии в убийстве! – рявкнула я.
– Ой! – испугалась Олеся. Нахалка уже не изображала страх, похоже, ей и впрямь стало не по себе.
– Где ты взяла телефон? – насела я на нее.
– Нашла!
– Не ври!
– Не, правда!
– Не смей рассказывать охотничьи истории про электричку.
– В саду увидела, – прошептала Олеся.
– В каком?
– Ну… там, – махнула она рукой.
– Мне что, из тебя клещами каждое слово вытаскивать? – обозлилась я. – Чей сад?
– Гарибальди, – прошептала Олеся.
– Что ты там делала?
– Ну… э… ваще… гуляла!
– На чужом участке?
– Ой! Пожалуйста, не кричите!
– А ты не ври!
– Говорю правду!
– Всегда? В особенности ты правдива сейчас, – засмеялась я. – Действительно, ничего удивительного, Дана обожает пускать на свою территорию посторонних! Ее сад – общественный парк! Значит, так! У тебя есть выбор: либо прекращаешь лгать, либо я вызываю ментов. Но только не надейся, что я обращусь к идиоту Грибкову. Позвоню своим приятелям в Москву, приедет бригада с Петровки. То-то твоей маме радостно станет, когда на дочь наручники наденут.
Девушка издала стон.
– Все из-за Феди!
– Какого Феди? – не поняла я.
– Федор Баландин, красивый, умный, – снова захныкала Олеся. – Он недавно из тюрьмы вышел. У Феди деньги есть! Его за ерунду посадили, он не виноват был, менты дело сфабриковали. Федя спокойно шел домой со смены, а тут они, волки позорные, на машине! Схватили его – и в отделение. В кармане у него пистолет нашли. Ну там экспертизу сделали, выяснили, что из ствола какую-то девку убили, вот и запихали Федю на семь лет. Но он ни при чем! Оружие ему менты подсунули…
Олеся продолжала с жаром рассказывать о несчастной судьбе Баландина, я молча слушала излияния дурочки. Я не один год была женой майора милиции и знаю, что порой сотрудники МВД способны подтасовать улики. Известно мне и то, что иногда с задержанным заключают договор: ты берешь на себя пару дел-глухарей, а мы беседуем с соответствующими структурами. И уголовник мотает срок на хорошей зоне в качестве библиотекаря. Или преступнику обещают посодействовать при оформлении условно-досрочного освобождения. Бывает и по-другому. Отчаявшись упрятать за решетку опасного бандита, который умело организовал себе алиби, оперативники ухитряются подсунуть ему пакетик с героином и отправить-таки в заключение. Но такие нарушения закона случаются не часто, зато подавляющее большинство уголовников обожает твердить о «ментовском беспределе». Если послушать тех, кто находится на зоне, то они все белые ангелы. Наверняка и Федор Баландин из их числа.
Выйдя на свободу, он нанялся строителем и сейчас отделывает коттеджи. С Олесей он познакомился полгода назад, вскружил глупышке голову. Причем до такой степени, что девушка решила выйти за Феденьку замуж, а для начала привести его домой, познакомить с мамой.
В отличие от дочери мать не обделена умом и сообразительностью, поэтому она сказала Олесе:
– Чтоб его духу в моем доме не было! В загс отправишься через мой труп!
Олеся попыталась привычно закатить скандал, но мамуля, всегда исполнявшая капризы доченьки, проявила твердость и заявила:
– Ты еще несовершеннолетняя. Вас без моего согласия не распишут. Начнешь давить, отправлю к дяде в Воркуту. Уж он-то племяннице шахтерскими методами ум куда надо вколотит! Только бандита мне в зятьях не хватало! А если узнаю, что ты с ним спишь, мигом в милицию мерзавца сдам, и его за растление малолетних посадят.
Олеся притихла, но отношений с Федором не прервала. Домой Филимонова кавалера привести не могла, Федор же живет в вагончике вместе с девятью парнями, поэтому парочка устроила себе убежище на свежем воздухе. Баландин построил шалаш на задах деревни, и любовники проводили там свободное время. Все было хорошо до начала августа, а потом Олеся поняла, что беременна. Глупышка пришла в восторг и не преминула сообщить новость жениху.
– Теперь сыграем свадьбу, – ликовала Филимонова. – Иначе я буду мать-одиночка, а это, по стариковским понятиям, ужасный позор. Мамаше теперь некуда деваться! Собирайся!
