Дарья Донцова - Каникулы в Простофилино
– Какие?
Вика поставила ободранную ветку в вазу.
– Эльза Лидку терпеть не может, они друг с другом еле-еле здороваются. Боюсь, Капстынь тебя бортанет. Ой, поняла! Теперь ясно! Чтобы Эльза кому-то и в самом деле помогла? Да не может такого быть! Она гадость затеяла, злобу за Игорька затаила. Припрешься к Лидке, скажешь: «Добрый день, я от Эльзы», а Капстынь тебя на хрен пошлет. Вот приятно-то… Не ходи, незачем дерьмо кушать. У нас в отделе тихо, гнем ветки, составляем букетики.
– Все же попробую смотаться, – улыбнулась я. – Ну выгонит, эка невидаль. Меня много раз кидали, и ничего, жива. За спрос денег не берут. Откажет, так вернусь назад. Только… вдруг повезет?
– Может, ты и права, – закивала неконфликтная Вика.
Дверь в отдел доставки оказалась железной. Я позвонила в заботливо приверченный к косяку домофон.
– Вы к кому? – пробулькало из переговорного устройства.
Слегка удивившись мерами безопасности вокруг скромного отдела доставки, я подобострастно ответила:
– Хочу поговорить с Лидией Юзефовной Капстынь.
Замок щелкнул, я вошла в крохотный тамбурчик и налетела на стол, за которым восседала пожилая дама с голубыми, высоко уложенными волосами.
– Вам Лидию? – холодно поинтересовалась она.
– Да.
– Назовите свои имя и фамилию.
– Вилка… то есть, ха-ха, конечно же, нет… Маша. Меня зовут Маша. Скажите – от Эльзы Генриховны.
Дама подняла правую бровь и ткнула пальцем в селектор.
– На прием просится некая Маша, – каменным голосом произнесла она, – от… простите, конечно… Эльзы Генриховны.
Из белой пластиковой конструкции на столе секретарши послышалось покашливание, потом раздался начальственный голос:
– Пусть зайдет.
– Прошу, – подобрела дама и указала на правую дверь.
Кабинет Капстынь был заставлен горшками с самыми разнообразными растениями. Моложавая, тщательно накрашенная особа неопределенного возраста оглядела меня с ног до головы и неожиданно весело спросила:
– Значит, Маша?
– Да, точно.
– И что вас, Маша, ко мне привело?
– Извините за нахальство.
– Ничего, продолжайте.
– Поступила на работу в отдел к Эльзе Генриховне.
– Так.
– Но она теперь стала коммерческим директором.
– Да, сделала карьеру, – без всякой злости констатировала Лидия.
– Мне нужны деньги, – решила я заехать издалека.
– Это неудивительно, – согласилась Капстынь. – Лично я пока не встречала тех, кто доволен своим материальным положением.
– Эльза Генриховна посоветовала обратиться к вам.
– Да ну? – заулыбалась Лидия Юзефовна.
– Вроде в отделе доставки имеется вакансия.
– И откуда Эльзе знать про свободное место?
– Ой… простите… она вскользь упомянула… но я не поняла сути и…
Окончание фразы застряло в горле. Продолжая усмехаться, Лидия открыла свою сумку, вытащила из нее мою книжку, бросила на стол и спросила:
– Неужели, мелькая на телеэкране, вы всерьез надеялись сохранить инкогнито?
Глава 22
На долю секунды я растерялась, потом попыталась выкрутиться из дурацкой ситуации.
– К сожалению, очень похожа на Арину Виолову. Столько неприятностей из-за этого!
Лидия протянула ручку.
– Поставьте автограф.
– Право неудобно, просто у меня лицо…
– Не надо, Виола Ленинидовна, – мягко произнесла Капстынь.
– Откуда знаете мое настоящее имя? – сдалась я.
Лидия взяла пачку сигарет.
– Вы ведь курите?
– Изредка.
– Дым не раздражает?
– Отнюдь.
Капстынь кивнула, щелкнула зажигалкой и весело сказала:
– Некоторое время назад у меня сломалась машина. Пользоваться такси боюсь – не знаю, в каком состоянии наемный автомобиль, не пил ли шофер накануне, перед выходом на работу, – вот и поехала на метро. Тащиться предстояло через весь город, и что, сидеть целый час, пялясь на пассажиров? Решила книжку купить. Подошла к лотку, смотрю, продавщица некую Арину Виолову читает… С тех пор я преданная ваша фанатка, без устали всем детективы нахваливаю, стараюсь передач с вами не пропускать.
– Спасибо, – промямлила я.
– На фирме я со дня основания, – продолжала начальница отдела, – а до нее вместе с Анной Семеновной работала. Когда они с Антоном Петровичем начали подниматься, очень рада была. Святые люди, честные, бескорыстные… Даже странно, что им удалось такое дело раскрутить, обычно наивных интеллигентов на дороге к бизнес-успеху гораздо раньше из седла вышвыривает. Но сейчас не об их деловой хватке речь. Слухи по конторе носятся, как на реактивной тяге. Заходит ко мне тринадцатого апреля Анна Семеновна и говорит: «С днем рождения, Лидуша». Я, естественно, улыбаюсь, а она мне вашу новую книгу протягивает и говорит: «Вот, держи подарок». Удивила, конечно. А я утром на работу ехала, у лотка притормозила, спросила: «Новая Виолова есть?» – «Нет, – ответила продавщица, – еще не написала». А тут такая неожиданная радость! Ну и накинулась на Анну Семеновну с расспросами, а та, смеясь, сказала: «Знаю твою Виолову-Тараканову с пеленок, они с Милочкой в один класс ходили. Попросила ее добыть экземпляр новой книги, еще не поступившей в продажу, и подписать тебе».
Лидия раздавила окурок в пепельнице.
– Вы не помните того разговора с Каркиной?
– Простите, нет. Не подумайте, что корчу из себя звезду, но раздача автографов – рутинная работа. Тетя Аня частенько просила о такой услуге для знакомых.
Капстынь кивнула.
– Иного ответа и не ожидала. Я о вас многое знаю, и сейчас понимаю, что появление в данном кабинете Арины Виоловой связано со смертью Каркиных. Или вы на самом деле хотите оформиться курьером? Ох, Маша, Маша… Вы ведь так представились? Да не знай я ваших книг, выгнала б сейчас какую-то Машу вон. Рекомендация Эльзы в моем отделе лишь навредит. Да и не поверю вам. Наш новый коммерческий директор не способна на человеческие поступки, она циркулярная пила по менталитету. Давайте поговорим откровенно! В кабинет никто не войдет, и подслушивающих устройств тут нет. Я, кстати, уже подумала, что в смерти Каркиных имеется некая странность. Ушли оба сразу, а ведь практически не болели.
– Возраст не юный, – бормотнула я.
– Но не столь уж и пожилой, – кашлянула Лида. – Каркины вовсе не склеротики, активные люди, с ясным умом. Имелись, конечно, некие проблемки со здоровьем, у Анны Семеновны, сами понимаете, что, а Антон Петрович огурцом держался. Правда, история с Вадиком его из колеи выбила, но Каркин выдержал испытание мужественно. Очень хорошо помню ситуацию: я после поминок посуду собрала и на кухню несу, Эльза в комнате лежит… Вот уж на кого смотреть страшно было! Лица нет – черная маска… Она после самоубийства Вади совсем иной стала. Да, так вот. Антон Петрович мне помогать взялся, составил чашки на поднос и вдруг говорит: «А если б жив остался, то в тюрьме бы сгнил! Скажи, Лидочка, что лучше? В могиле или по лагерям да зонам?» Тяжело ему пришлось. Вы понимаете?
– Нет, – растерянно призналась я. – Кто такой Вадим? Чьи похороны? При чем тут Эльза Генриховна?
– Она мать Вади, – ответила Лида. – Вы не в курсе?
– Чего?
– Неужели Мила не рассказывала?
– О чем?
Капстынь откинулась на спинку стула.
– Тридцать лет назад я, студентка четвертого курса, пришла к Антону Петровичу на практику да и осталась рядом с ним навсегда. Меня после окончания института определили лаборанткой к Каркину. Представляете нравы научного мира?
– Вообще-то я далека от него.
Лидия хмыкнула.
– Внешне все пристойно, интеллигентно, а по сущности базар. Коллектив бабский, сплетни, хихиканье, обсуждение кто, куда и с кем… В первый же рабочий день мне нашептали кучу информации. Например, что Анна Семеновна Каркина заболела по женской части, перенесла операцию. Понятно?
– Конечно, – кивнула я. – Только об ее проблеме я ничего не знала, мы на эту тему никогда не беседовали.
– Женщины обычно не распространяются о таких вещах. Антон Петрович жену обожал, пылинки с нее сдувал, но он же мужчина… Супруга больная, так что, мужу жить монахом? Как считаете? – прищурилась Лидия.
– Каждый решает проблему по-своему, – деликатно отозвалась я.
– Верно, – кивнула собеседница, – вот Антон Петрович и предпринял некоторые шаги. Привел он в институт Эльзу, а спустя семь месяцев народ рты поразевал: новенькая младенца родила, мальчика. Эльза ни словом про отца своего ребенка не обмолвилась, только по коридорам быстрыми мышами побежали слухи. И очень скоро местные сплетницы были уверены: Вадик – сын Антона Петровича.
Ни Эльза, ни Каркин не демонстрировали своей близости и дружеских отношений. Они никогда не оставались вдвоем на кафедре, не шушукались в курилке, не обедали вместе в столовой, держали дистанцию, но… как говорится, на чужой роток не накинешь платок. Затем Эльза перевелась в другой отдел, и постепенно болтовня стихла, нашлись иные интересные темы для досужих языков…
