Дарья Донцова - Каникулы в Простофилино
Я прислонилась к стене. Итак, спектакль «Семейное счастье», действие первое. Ленинид в роли благородного, заботливого отца.
– Почему никто не думает обо мне? – топнула ногой Ниночка. – Чья свадьба скоро?
– Твоя, солнышко, – закурлыкал папенька. – Иди, ягодка, сядь в кресло, мы сейчас придем, Вилка должна вымыть руки. Я ее так воспитал – в аккуратности. Постоянно объяснял: «Приперлась в квартиру, ополосни лапы». Не волнуйся, кошечка!
– Ладно, – милостиво кивнула Ниночка и исчезла в комнате.
– Ох, и измучился ты, ставя на ноги неразумную дочь-малолетку, – покачала я головой.
Ленинид обернулся и жарко зашептал:
– Ну не злись, доча, лучше помоги.
– В чем? – нахмурилась я.
Ленинид впихнул меня в ванную первого этажа, открутил кран рукомойника и спросил:
– Знаешь, кто она?
– Нина?
– Да.
– Девушка. Вернее, учитывая ее глубоко беременное положение, невесту следует именовать молодой женщиной, – уточнила я.
– Не идиотничай! – возмутился папенька. – Про фамилию спрашиваю. Какая она у Нинуськи?
– Понятия не имею.
– Кобзарь.
– И что?
– Эй, эй! – помахал перед моим лицом рукой Ленинид. – Повторяю для тупых: Коб-зарь. Отчество – Федоровна. Сложи два и два. Федор Кобзарь!
– Погоди-ка… Нина дочь того богатого предпринимателя?
– Не просто богатого, а Крёза! – ажиотированно зашептал Ленинид. – Около моего будущего тестя Аладдин со своей лампой – жалкий неудачник.
– Нина не выглядит обеспеченной, – задумчиво произнесла я, – одежда, серьги, сумочка не слишком хорошего качества.
– Маскировка, – азартно забегал по ванной Ленинид, – мне о ней Светка Брыкина рассказала. У Ниночки пунктик – боится, что за ней ухаживают в расчете на папины денежки, поэтому прикидывается простой и настоящую фамилию с отчеством не сообщает. Но Брыкина узнала, что Нинка от меня фанатеет, и из хорошего отношения правду растрепала.
– Интересно, отчего Светлана так прониклась к тебе?
Ленинид закашлял.
– Ну… в свое время… было… но прошло… но Брыкина…
– Ох, что-то не верится мне в добрые намерения бывших любовниц.
– Злая ты, доча, неприятная и резкая! Отцу в кои-то веки повезло, а ты помочь не хочешь. Если мы сейчас с Ниной женимся, то она убедится в искренности моих чувств.
– Тебе Нина нравится?
– О боже! – закатил глаза папенька. – Дочь Кобзаря любому по сердцу.
– Речь о тебе.
– Не занудничай, – засверкал глазами папенька. – Зять Федора получит кучу денег.
– Ты и так хорошо живешь – востребованный актер, переходишь из сериала в сериал.
– Мыло! – заломил руки папенька. – Трачу талант ради жалких копеек. Не могу себе позволить ни «Бентли», ни дом в Лондоне. Во мне гибнет трагик! Стану мужем Нины, на собственные средства сниму «Ромео и Джульетту», сыграю главную мужскую роль.
– Не староват ли для главной? – вырвалось у меня. – Посыпанный пылью времен юный влюбленный вызовет припадок икоты у зрителей. И сей немелодичный звук они станут издавать не от печали, а от смеха!
Ленинид оперся руками о ванну.
– Вот ты какая! А папка весь измучился, прося о помощи…
– Что делать-то надо? – вздохнула я.
– Нина выбирает подвенечное платье, – заговорщицки зашептал папенька, – это тест для меня. Брыкина предупредила: если выкажу жадность, значит, не люблю Нину. Посиди со всеми, поучаствуй по-родственному.
– Ладно, – кивнула я и поплелась в столовую.
– Вилка, – запрыгала Крися, стоявшая у комода, – мы такое платье Нине нашли! Позырь.
– Лучше сказать «посмотри», – поправила дочь Томочка.
– Белое, – пустилась в объяснения девочка, проигнорировав замечание, – шелк на кринолине.
– А живот куда? – невежливо поинтересовалась я.
– Так наоборот очень удачно, – затарахтел папенька, – талия завышенная, потом железный каркас, под него что угодно спрятать можно.
– Ясно, – протянула я.
– Все расшито камнями, – ликовала Крися.
– Юбка колоколом, – заулыбалась Нина, – на подоле золотое шитье.
– А повсюду кристаллы от Сваровски, – добавила Томочка. – Только думаю: не тяжело ли будет?
– А сколько весит наряд? – спросила я.
– Килограммов десять, – брякнула Нина.
– Ой-ой! – неодобрительно воскликнула Томочка. – Не следует так себя нагружать во время беременности.
Глаза Нины начали наполняться слезами.
– Но я так хочу!
– Конечно, – заворковал папенька.
– Мечтала о самом красивом, шелковом, расшитом стразами платье.
– Оно твое.
– Со шлейфом в двадцать метров.
– Непременно.
– Фата из органзы.
– Обязательно.
– На золотом ободке.
– Ты ее получишь.
– Повсюду розы. Белые. И у меня в руках букет из них.
– Послушай, – не выдержала я, – белый цвет говорит о невинности невесты, а у тебя вот-вот младенец родится. Может, предпочтешь розовую гамму?
Ниночка распахнула голубые глаза.
– Я? Не в праздничном платье? Но, Вилка, я ведь сохранила невинность! Скажи, Ленинид, громко, при всех, я же была девушкой… до того, самого…
– Да, – кивнул папенька, – верно.
– И почему мне нельзя невестин наряд? – захныкала Ниночка.
– Успокойся, детка, – прижал к себе стонущую девицу папенька, – получишь все!
– Я слишком наивна, – лепетала Нина, – не знаю жизни, надеюсь, вы меня всему-всему научите. Вот сейчас думаю: вдруг Вилка права, гости потешаться станут?
– Нет, кошечка, – пел Ленинид, бросая в мою сторону убийственные взгляды.
– Я дура! – рыдала Нина. – Мечтала о красоте, а придется натягивать уродство!
– Не плачь, – засуетилась Томочка, – в белом, так в белом.
– Нинуша, – кинулась к беременной невесте Крися, – мы тебя любим!
– А она нет, – зашмурыгала носом Нина и ткнула пальчиком в мою сторону. – Не разрешает красивое платье.
Ленинид побежал за водой, Томочка кинулась к холодильнику за успокаивающими каплями, Крися начала причитать:
– Смотри, Нинушка, камушки от Сваровски можно заказать цветные. На белом прикольно смотрится!
Невеста прекратила лить слезы и сопли.
– Да? Где? Покажи!
И две головы склонились над каталогом. Воспользовавшись минутной паузой, я позорно бежала из столовой, нещадно ругая себя. Ну зачем затеяла глупый спор? Чем ближе день бракосочетания, тем менее нормальными делаются будущие жены. А уж если невеста еще и беременна, то лучше дочери жениха от первой жены не высовывать голову из кустов.
На следующее утро я вошла в комнату, где Вика вновь возилась с какими-то странными красными ветками, и тихо сказала:
– Здрассти.
Женщина подняла голову.
– Ничего себе! Куда вчера пропала? Понесла горшок в новый кабинет Эльзы и исчезла. Я уж подумала, она тебя на куски разодрала и росянке скормила.
Я засмеялась.
– Не поверишь – назад дорогу найти не сумела. Бродила, как герои культового фильма «Чародеи», по коридорам и кричала: «Люди, где вы?»
Вика взяла секатор.
– У нас так. Новенькие всегда путаются.
– Оригинальная тут архитектура, – поддержала я разговор.
– Здание строилось в тридцатые годы двадцатого века, специально для одного НИИ, – мирно начала болтать Вика, – потом его многократно переделывали, присоединили сюда жилой дом. Не волнуйся, разберешься. Бери ножницы.
– Эльза предложила мне перейти в отдел доставки, – решила я начать нужный разговор.
Вика выронила ветку.
– Куда?
– Ну, клиентам развозить горшки, – прикинулась я наивной дурой. – Говорит, люди зимние сады заказывают, вот им и приволакивают всякие фикусы. Оклад вроде невелик, зато чаевые дают.
– Видно, ты ей понравилась, – скривилась Вика. – На моей памяти первый случай, когда Эльза человеку решила доброе дело сделать. Вот Игорек, тот способен девушке посодействовать. Джентльмен, блин! И чего ж ты удачу за хвост не уцепила?
– В смысле?
– В отделе доставки лучше, – завздыхала Вика. – Всегда скосячить можно, никто ведь проверять не станет, сколько времени ты у заказчика провела. И про чаевые правда.
– Тогда почему сама туда не перейдешь?
Вика присела на стул.
– А кто протекцию составит? Курьеров не так много, каждый за место зубами держится. Нет, к Лидке так просто не пролезть.
– К кому?
Вика снова схватила ветку.
– Начальника отдела доставки зовут Лидия Юзефовна Капстынь. Тебе разве Эльза не сказала, к кому идти?
– Знаешь, – с деланой грустью сказала я, – у меня с памятью того, дыра. Эльза и про Капстынь говорила, и про то, где отдел расположен, а у меня все из мозгов вымело.
– Не переживай, – с явной жалостью произнесла Вика, – спускайся на первый этаж, поверни в левый коридор и топай до конца. Главное, никуда не сворачивай, упрешься прямо в нужную комнату. Ну и странности!
– Какие?
Вика поставила ободранную ветку в вазу.
– Эльза Лидку терпеть не может, они друг с другом еле-еле здороваются. Боюсь, Капстынь тебя бортанет. Ой, поняла! Теперь ясно! Чтобы Эльза кому-то и в самом деле помогла? Да не может такого быть! Она гадость затеяла, злобу за Игорька затаила. Припрешься к Лидке, скажешь: «Добрый день, я от Эльзы», а Капстынь тебя на хрен пошлет. Вот приятно-то… Не ходи, незачем дерьмо кушать. У нас в отделе тихо, гнем ветки, составляем букетики.
