Дарья Донцова - Созвездие жадных псов
Быстро наполнив миску, я высунулась в окно, чтобы позвать ребят ужинать. Но крик застрял в горле.
Словно серебристая струйка ртути, во двор медленно вкатывался «Мерседес». За ним виднелся темно-синий микроавтобус. Боже, искренне надеюсь, что это не прибыл свадебный ужин.
– Эй, Кирюха, Лизавета, Костька, – донеслось со двора, – быстренько покажите парням где-что.
– Ой, – взвизгнула Лизка, – это…
– Молчать, – рявкнул Гарик, – весь сюрприз испортишь!
Он быстрым шагом влетел на веранду и велел:
– Не смей смотреть в окно, на меня смотри!
От неожиданного замечания я внезапно икнула и шлепнулась на стул.
– Роман, Леня, давайте, – распорядился Гарик, выглядывая в прихожию.
Послышался шорох, потом на террасу вплыл невероятно огромный веник из кроваво-красных роз.
– Вот, – довольно произнес Игорь Серафимович, – бери, здесь ровно сто штук!
Неожиданно из моего рта вырвалось:
– Мне еще никто никогда не дарил такое количество цветов.
– Давай вазы, – велел Гарик.
– У меня только одна, – пролепетала я, показывая на керамическую бутылку.
– Роман, – приказал хозяин, – действуй.
Парень осторожно положил охапку на обеденный стол и вышел. Леонид спокойно сел на стул.
– Пойду цветы пока в ванную положу.
– Леня, отнеси.
Парень подхватил вязанку роз и молча удалился. Может, парни глухонемые? Честно говоря, за все время я слышала их голоса всего один раз.
– Приехал просить у тебя прощение за вчерашнее, – улыбнулся Гарик, – согласен, я мужлан, но если что-то не получается, как мне хочется, то я горы сворочу, а своего добьюсь. Можешь сколько угодно злиться, ты все равно станешь моей женой.
Я пожала плечами. Бог мой, сколько несчастных баб, желая заполучить супруга, делают неимоверные усилия. Бегают в косметические клиники и тренажерные залы, покупают сверхмодные шмотки, красят волосы в жуткие цвета, но ничего не получается. Столь желанные особи мужского пола совершенно не обращают на них внимания. А почему? Да все очень просто, мужчины так устроены: то, что падает само в руки, совершенно их не привлекает.
Вот Гарик привык к восторженным женским взглядам, и, естественно, тетка, прогоняющая его из дому, моментально выделилась на обычном фоне. Так что я избрала самую верную тактику, чтобы стать женой «нефтяной трубы». Но самое интересное в этой истории то, что на самом деле я хочу избавиться от Игоря Серафимовича, он мне совсем не нужен со своими миллионами, «Мерседесом» и золотыми часами. Хватит, я уже была один раз супругой бизнесмена.
Вдруг за окнами грянула музыка и несколько хрипловатых голосов загундосили:
Вы помните, вы все, конечно, помните.Как я стоял, приблизившись к стене.Взволнованно ходили вы по комнатеИ что-то резкое в лицо бросали мне.
– Хорошую песню подобрали, – хмыкнул Гарик.
Я выглянула в окно. На площадке перед гаражом стояли четыре парня. Два с гитарами, один возле ударной установки и один за синтезатором.
Пели гитаристы, кстати, весьма неплохо, высокими, резкими, как у кастратов, голосами. Подобный тембр у мужчин редкость. Именно для него гениальный гомосексуалист Чайковский и создал партию Ленского. Всем известно, что «густота» мужского голоса зависит от наличия гормонов. У теноров, как правило, проблемы с потенцией. Кстати, сейчас Ленского поет не лирический, а драматический тенор. Собственно говоря, исполнить арии поэта в оригинальной авторской редакции мог бы, наверное, лишь Курмангалиев, все остальные берут ниже.
– Можно мы зайдем?! – заорал Кирюшка.
Не дождавшись ответа, они все влетели в дом.
– Лампа, – приседая от восторга, восклицала Лизавета, – Лампушечка, ты хоть знаешь, кто это?
– Нет.
– Группа «Бильбо», – хором ответили Кирюшка и Костя, – они на втором месте после Земфиры!
– Бильжо? – в растерянности переспросила я. – Никогда не слышала.
– Эй, парни, – заорал Гарик, свисая из окна, – давай громче, вас не слышно!
Мальчишки заверещали, словно мартовские коты, которым прищемили хвосты. Искренне надеюсь, что все рассказы про тот свет неправда, потому что иначе у бедного Сергея Есенина, стихи которого сейчас мучила группа, может произойти разрыв какой-нибудь «энергетический сущности».
– Не Бильжо, а Бильбо, – поправила Лизавета, – Бильжо – это тот дяденька с ключом от сумасшедшего дома, который в программе Шендеровича «Итого» изображает психиатра. Ну тот, который говорит: «Когда я служил в маленькой сельской больнице…»
– Классная программа, – заржал Гарик, – всегда смотрю ее, Амба-ТВ еще есть.
– Нет, «33 квадратных места» лучше, – возразила Лизавета.
– Ой, Танюлька с сыночком, прикольная парочка, – развеселился Гарик, – обхохочешься!
– Джентльмен-шоу… – начал Костя.
– Фу, – сказали Гарик и Кирюшка хором, – это для кретинов!
Выяснив, что у них абсолютно одинаковые взгляды на сатиру и юмор, дети и Игорь Серафимович плюхнулись за стол и выжидательно глянули на меня.
За окном выла группа «Бильбо». Теперь ее участники перекинулись на современных авторов.
– Вы чего-то хотите? – спросила я. – Если нет, то пойду прилягу, устала очень!
– Поужинать бы, – вздохнул Кирюшка и глянул на Гарика.
Тот засмеялся:
– Не, побоялся икру везти. Вчера на мойку въехал весь в икре и семге, так знаешь, как на меня смотрели? Кто-то даже сфотографировал.
– У нас сосиски, – каменным голосом объявила я, – с вермишелью «Макфа».
– Тащи! – распорядился Гарик.
– Их варить надо!
– А мы не торопимся!
Я набила кастрюлю сосисками и тупо уставилась в окно. «Бильбо» старательно выводила:
А у тебяИ у меняДорога одна…
– Эй, мальчики, – крикнула я, – сосиски будете?!
– Вы нам? – поинтересовался гитарист. – Будем, с огромным удовольствием.
Скоро все расселись за большим столом и начали вытаскивать из кастрюли розовые, исходящие паром сосиски.
– Эх, горчички охота, – пробубнил Гарик, – нету у тебя?
Я хотела было пойти на кухню за «Малютой Скуратовым», но остановилась. Ну уж нет, Володе Костину не дала горчицы и этим не предложу.
Но никто особо не стал переживать из-за отсутствия специй. Вермишель и сосиски исчезли в мгновение ока, потом выпили по две чашки чая с булочками.
– Дядя Игорь, – спросила Лизавета,
– а «Бильбо» еще петь будет?
– Они ваши до полуночи, – ответил Гарик.
– Можно, мы ребят позовем послушать?
– Конечно.
Дети бросились к телефону. Музыканты вышли во двор и закурили. Я осмотрела гору грязной посуды и сказала:
– Пойду лягу, голова болит, спокойной ночи. Кстати, может, тебе домой пора?
– Не-а, – пробормотал Гарик, щурясь, как довольная кошка. – Не пора. Вот тут лягу на диванчике, газетку почитаю! Ах, как у тебя здорово – лес, цветы, жасмин, птички поют, трава под самыми окнами… И сосиски эти с вермишелью… Знаешь, меня в детстве вывозили в деревню к бабке. Матери с понедельника по субботу не было, а в воскресенье мы ели вот такие страшно вкусные сосиски. Ну никогда мне больше не было так хорошо!
– Неужели у тебя нет дачи?
– У меня, – пробормотал Гарик, вытягиваясь на диване, – загородный коттедж с бассейном и теннисным кортом да повар в придачу, настоящий француз – консоме, жульен, фуа гра… Только вкуса никакого и радости мало. Честно говоря, я дом свой недолюбливаю, его дизайнер обставлял, красиво, как на картинке, а жить неудобно. Все эти мраморные полы, джакузи… В обычной ванне с душем комфортнее. Я, когда моюсь, всегда жутко мерзну, помещение большое, да еще с окном. Плохо прогревается.
– А ты переделай все и выгони француза, найми обычную тетку.
– Нельзя, – вздохнул Гарик и закрыл глаза, – скажут, разорился…
– Не наплевать ли тебе на всех? Сам же говорил, что самый богатый. Пусть под тебя подстраиваются. Ей-богу, здорово получится, у всех навороченная мебель, а у тебя такая, на которой спать удобно!
– Мне не приходило это в голову, – сонно пробормотала «нефтяная труба», – по мне так самый удобный диван – вот этот, на котором сейчас лежу.
Он закрыл глаза и засопел. Я с тоской посмотрела на олигарха. Вот бедолага! Потом сходила в гостиную, приволокла плед и укрыла Гарика, правда, предварительно стащив с него элегантные ботинки. Ей-богу, жалко парня!
Наверное, мы опять попали в зону смены погоды, потому что сон свалил меня мгновенно. Посередине ночи я проснулась и услышала звуки музыки. Плохо понимая, что происходит, машинально выглянула в окно. Перед глазами предстала дивная картина. На площадке возле гаража горит костер.
Рядом заливаются соловьями «Бильбо», а вокруг огня скачут полуголые, перемазанные с ног до головы подростки, штук двадцать, не меньше. Вместе с ними носится мужик, одетый только в семейные трусы, у всех в руках длинные палки и какие-то тряпки. Я отступила в глубь комнаты и глянула на часы – полчетвертого. Не может быть, просто мне снится сон. На полянке никого нет, «Бильбо» уехали, наверное, еще в полночь!
