Яйца раздора - Галина Балычева
Мой взгляд упал на обеденный стол, с которого тетка Марта уже убрала остатки завтрака и на котором теперь одиноко лежали Лялькины часы.
— И все-таки не дает мне покоя одна мысль, — сказала я, обведя всех взглядом. — Почему украли коробку с конфетами, когда рядом лежали дорогие часы? Не логично как-то. Вам не кажется?
Фира и тетка Марта сначала дружно посмотрели на Лялькины ходики от Картье, а потом с большим вниманием уставились на меня.
— А ведь действительно... — протянул Фира.
— Действительно, — поддакнула Лялька и, ничего больше не добавив, почти бегом дунула на второй этаж.
Мы проводили ее удивленными взглядами и снова сосредоточились на часах. Часы были действительно дорогие: мало того что золотые, так еще и с бриллиантами. И если что и следовало бы красть, то непременно их, а не початую коробку с сомнительными конфетами. Но Фира высказал предположение, что Прокофий Иванович (а он настаивал на том, что именно сосед влез в окно и украл конфеты), когда позорно бежал с поля боя, решил прихватить с собой конфеты, чтобы с горя напиться.
— Конфеты-то с алкоголем, — пояснил старик.
Марта Теодосовна версию Фиры не одобрила и отрицательно покачала головой.
— Ерунду вы говорите, Яков Ефимович, — сказала она. — Никогда Прокофий Иванович пьяницей не был. И не поверю я, чтобы учитель, образованный человек, на чужое добро польстился.
После таких слов Фира аж задохнулся от негодования. Он подскочил к тетке Марте и, упершись одним кулачком в стол, а другим потрясая в сторону соседского дома, взвизгнул:
— Это он-то на чужое не льстится? Это он-то? А кто вчера ночью просился, чтоб его в дом пустили?
Тут тетка Марта густо покраснела и сказала, что это никого не касается.
«О-о, — подумала я, — пора мне отсюда ноги уносить».
На мое счастье, со второго этажа донесся призывный голос Ляльки.
— Марьяшка, — кричала она, — поднимись-ка на минутку, я не могу найти зарядное устройство к мобильнику! Ты не брала?
— Не брала! — Крикнула я по инерции, но, сообразив, что это повод улизнуть от стариковских разборок, тут же помчалась помогать подруге в ее поисках.
Однако никакой зарядник Лялька вовсе не искала. Когда я поднялась наверх и вошла в спальню, она тут же закрыла за мной дверь и даже крючок набросила, а потом, схватив меня за руку, молча подтащила к кровати.
— Ты чего это? — удивилась я.
Лялька не ответила. Вместо этого она приподняла подушку, отдернула покрывало и... моим глазам предстала очередная коробка конфет «Яйца Фаберже».
— Ну и что? — не поняла я.
Лялька по-прежнему действовала молча. Она вытащила коробку, открыла крышку, и я увидела то же, что уже видела в предыдущей коробке — пятнадцать «киндер-сюрпризов» в разноцветной фольге, рядящихся под яйца Фаберже.
Я вопросительно посмотрела на подругу. Ничего предосудительного или примечательного я пока что не видела.
Лялька опять не стала ничего объяснять, а просто перевернула коробку вверх дном и высыпала содержимое прямо на кровать. Яйца посыпались на покрывало, а я не в силах что-либо сказать только рот от удивления разинула. На кровати поверх шоколадных яиц рассыпались не очень толстые, но все же весьма внушительные пачечки зеленых американских долларов.
— Ёжкин кот! — вырвалось у меня. — Это что же такое?
— Конфеты с начинкой из «зелени», — сказала Лялька. — И надо полагать, что именно эту коробку твой Макс приготовил для этой... как там ее... Адамовны, кажется.
Я тупо разглядывала пачки долларов.
— Но про деньги он мне ничего не говорил, — растерянно пробубнила я. — Сколько здесь?
— Тридцать тысяч. Деньги, конечно, не бог весть какие, но все же странно, что твой господин Белопольский умолчал о них. В конце концов надо было предупредить и точно сказать, какую конкретно коробку передавать этой... Адамовне. Откуда мы знали, какую надо было отдать.
Я стала собирать рассыпавшиеся по покрывалу пачки долларов.
— К пакету записка была пришпилена, — сказала я. — Весь пакет и надо было отдавать. Но коробки так сильно помялась — кто-то бросил на них рюкзаки. Вот я и выбрала из всех самую приличную. Ее и отдала. — Я вздохнула и посмотрела на Ляльку. — Я же не знала, что здесь деньги...
Лялька кивнула и, отобрав у меня доллары, стала засовывать их на дно своей сумки.
— Не знала, — согласилась она. — Это уж точно. — Она задвинула сумку глубоко под кровать и, протянув мне мобильник, потребовала:
— Звони своему красавцу. Уж он-то наверняка все знает.
— Кому? — тупо спросила я.
— Максу, кому же еще, — рявкнула Лялька. — И выясни, зачем он в принципе засунул доллары в конфеты, а главное, кому, кроме него, об этом было известно. — Лялька в раздумье потерла лоб и добавила: — Я вот что думаю, а не из-за этих ли самых долларов того дядьку в подъезде как раз и грохнули?
Я ничего не поняла из того, что мне наговорила Лялька. Мысли в голове путались. Но Максу я позвонила.
Макс ответил не сразу, но все же ответил. По веселому разноголосью и звону бокалов, доносившихся из трубки, я поняла, что поймала его то ли на банкете, то ли на фуршете, в общем, на очередной тусовке.
— Да, дорогая, — донесся издалека его голос. — Рад тебя слышать. Как там у вас дела?
— Дела у нас очень плохи, — категорично заявила я. — Ты зачем в конфеты доллары засунул и меня не предупредил? А я, между прочим, не на соседнюю улицу ехала и даже не в соседний город, а в другую, на минуточку, страну.
Голос в трубке изменился. Макс был явно смущен и одновременно удивлен.
— А откуда ты про доллары узнала? — спросил он.
— В коробке нашла. Я их перепутала, коробки эти, и отдала не ту. Впрочем, теперь уж я и не знаю, что у тебя в других коробках понапихано. Мы пока что открыли только две. Первую у нас, правда, ночью украли.
— Как украли? — не понял Макс. — Откуда? Кто?
— Со стола. Они с вечера в гостиной на столе лежали, а утром их уже там не было, — ответила я. — А вот кто украл, не знаю.
— Тьфу, черт,
