Яйца раздора - Галина Балычева
— Марта Теодосовна, — подошла я ближе, — давайте я вам помогу. Вы что собираетесь готовить?
Тетка Марта повернула ко мне свое милое в веснушках лицо, на котором уже и следа не было от былой обиды.
— Ну что ты, Марьяночка, — пропела она, — не надо никакой помощи. Отдыхайте, гуляйте. А что это за парень, кстати, с вами к дому подходил? Красивый такой, видный. Видать, не здешний, у нас таких нет.
— Да это племянник соседей ваших, — ответила я, — Никитой зовут.
— Никита? — удивилась тетка Марта, но потом, вроде бы что-то вспомнив, кивнула головой. — Это, наверно, сынок Ванькиной двоюродной сестрицы из Киева. Ох, и гулящая была девка, прости господи, — тетка Марта в сердцах швырнула в миску очищенную морковку. Та плюхнулась в воду, вызвав небольшой фонтанчик брызг. — Но вроде бы у нее дочка тогда родилась... — Тетка Марта на минуту задумалась, что-то припоминая, но, кажется, так ничего и не вспомнив, вдруг неожиданно спросила: — А скажи мне, Марьяночка, почему ты Якова Ефимовича на «ты» называешь? Вы ж вроде бы только вчера познакомились. Или, может, у вас в городе так принято?
Я запыхтела, не зная, что ответить. Ляльки рядом не было, а я так быстро, как она, соображать не умею.
— Э-э, — замычала я, — э-э, дело в том, что этот Яков Ефимович, — начала я врать, — очень похож на одного моего родственника. Ну просто одно лицо. И когда я разговариваю с ним, то иногда просто забываю, что передо мной не он, не мой родственник, а совершенно посторонний человек.
Я выдохнула и честными глазами уставилась на тетку Марту. Поверила или нет? Та глаз на меня не подняла, но согласно кивнула — дескать, мой ответ ее вполне удовлетворил. А уж что она там на самом деле подумала, неизвестно. Может, и не поверила совсем. «Ну Фира, ну вражина, — в очередной раз помянула я старика, — врать из-за него приходится добрым людям».
Не дожидаясь еще какого-нибудь каверзного вопроса, я поспешила улизнуть из кухни в гостиную, где в эго время шел настоящий допрос с пристрастием. Лялька допрашивала Фиру, а гот отбивался, как мог, в одиночестве и без адвоката.
— Ну не бил я его, — отбрехивался Фира. — Врет он все, сморчок поганый
Я замахала руками, привлекая к себе всеобщее внимание, и, приложив палец к губам, сделала предостерегающий жест.
— Слушай, Фира, уймись же ты наконец, — зашипела я на него. — Если тебя впустили в дом, — я кивнула в сторону кухни, — это еще не значит, что ты можешь вмешиваться в чужую жизнь. Что ты все время обзываешь Мартиного соседа нехорошими словами? А может, он ей нравится. Может, она за него замуж собирается. Кто это знает?
Фира вскочил со стула и, подлетев ко мне и приблизив губы почти вплотную к моему уху, вернее так близко, как только смог дотянуться, горячо зашептал:
— Так в этом же все и дело. Нельзя допустить, чтобы такая замечательная женщина, как Марта Теодосовна, досталась такому облезлому стручку. — Все ругательства Фиры в отношении Прокофия Ивановича были исключительно ботанического направления.
Я посмотрела на старика с недоумением.
— Ты что это серьезно?
— Еще как серьезно, — продолжал шептать мне в ухо старик. — Ты посмотри на Марту — и красавица-то она, и хозяйка замечательная, и характер, и вообще... И все это отдать какому-то ботанику?
Фира отрицательно помотал головой.
— Ни за что!
— И что же ты в самом деле жениться, что ли, собрался? — с испугом спросила я.
Фира оторвался от моего уха, посмотрел на меня продолжительным взглядом, повертел теперь уже в мой адрес пальцем у виска, а потом вдруг согнулся пополам и зашелся своим кудахтающим смехом.
— Ой! — стонал он, вытирая набегающие от смеха слезы. — Ой, насмешила! Не могу!
Мы с Лялькой ничего не поняли и терпеливо ждали, когда Фира перестанет веселиться и объяснит наконец, что он имел в виду.
Наконец он успокоился и, сделав нам знак рукой приблизиться и понизив до минимума голос, изложил нам стратегию своего поведения в отношении тетки Марты.
— Яшка, дурак, — заявил он авторитетно.
Потом опасливо покосился в сторону кухни — как бы Марта не вышла и не подслушала то, что он говорит, и продолжил:
— Я его много лет знаю. И характер его, и привычки, и вкусы... Все знаю. И короче, зуб даю, что Марта ему понравится. Она бабенка что надо, и он мужчина еще хоть куда. Поэтому нечего ему бобылем маяться. Вот познакомлю его с Мартой — и конец — делу венец.
Фира рубанул рукой воздух.
— Для него и стараюсь, — пояснил он. — Друг все-таки. Потом и Марта мне спасибо скажет. Это она пока что еще Яшку не видела. А как увидит...
— Что прямо Бельмондо? — с сарказмом поинтересовалась Лялька, а может, и не с сарказмом. Может, ей и в самом деле было интересно, какой он собой этот настоящий Яков Ефимович. Это ж Лялька.
Фира, кажется, так сразу и не вспомнил, кто такой Бельмондо, но с уверенностью заявил:
— Да никакого сравнения!
В комнату вошла тетка Марта.
— Что вы говорите, —спросила она, — сегодня по телевизору Бельмондо? А как фильм называется?
— Да нет, — ответила я, — это мы так, к слову про Бельмондо вспомнили. — И я, быстро повернувшись к Фире, поспешила сменить тему разговора на более животрепещущую. — Ну так что, Яков Ефимович, — спросила я грозным голосом, — признаете факт нанесения телесных повреждений в область лица известному вам лицу, а именно Прокофию Ивановичу?
Фира трагически всплеснул руками.
— Ну сколько же вам говорить? — заверещал он. — Ну не трогал я его. Да будь он неладен, этот струч... — Фира опять было хотел обозвать нехорошим словом несчастного ботаника, но, взглянув на тетку Марту, осекся.
«Чистосердечное» признание Фиры нисколько меня не порадовало. С одной стороны, он клялся и божился, что совершенно не трогал ботаника, а с другой стороны, сам ботаник тем не менее предъявлял претензии по поводу избиения. Ну и где же тут логика? Если Прокофия Ивановича покалечил не Фира, тогда кто же? Просто мистика какая-то. И сосед еще этот со своими ходячими пугалами и лазающими через заборы
