Смерть и креативный директор - Рина Осинкина
– Несправедливо, – твердо сказала Олеся. – Завалы должен предыдущий работник убрать, даже если уволился срочно.
Ее собеседники задумчиво на нее посмотрели, переглянулись, уборщица разжала губы:
– Про срочно – это вы в точку. Очень даже срочно уволилась Светка. Сейчас к прибору подключена лежит, и хорошо, если встанет, а вот что соображать начнет, это я сомневаюсь.
– Инсульт? – приподняв брови чердачком, сочувственно спросила Олеся.
– Подонок на «Оке», – отрезала Николавна.
– Простите? На Оке – реке?
– На тачке, темень! На которой пиццу развозят. Угодила бы хоть под внедорожник, все не так обидно. А она – под этот спичечный коробок. Но я не удивляюсь. Нефига распивать в чужом дворе. Ты доедь сначала до своего дома, а там уж расслабляйся. Правильно я говорю, Кирюх?
– Да ее подруга подбила! – заступился за жертву ДТП сантехник и для Олеси пояснил: – Подруга к ней зарулила к концу смены. Я видел. И как они квасили в детском городке, видел.
– Да как ты мог видеть, если в тот день не твое дежурство было? – возмутилась уборщица. – Говори, да не привирай.
– Что бы ты знала! Я с Власовым поменялся, ему пятница была нужна и суббота, и за это он обещался на день больше за меня отработать, ясно тебе? А на Светку как раз в пятницу и наехали.
– Ну, видел и видел, – насмешливо сказала уборщица. – Подумаешь, делов-то… Катя Макарова, которая первый корпус моет, вообще застала момент, как ее сбили. Говорит: сначала ее подружка через улицу перебежала, а Светка-то на нашей стороне осталась. А эта ей машет рукой: типа, не тормози. Та кинулась, а тут на нее и курьер и наехал.
– Можно я пройду? – спросила Звягина, бросив взгляд на настенные часы.
Собеседники, увлеченные спором, расступились, пропуская.
Она поднялась по ступенькам в просторный лифтовый холл, нажала клавишу вызова. До нее все еще доносилась ленивая перебранка местной обслуги:
– Да кто ж тебе сказал, что он курьер? Тоже, небось, Макарова? – во всю язвил Кирюха.
– А кто же, если не курьер? Спешил на доставку, вот и превысил скорость на повороте.
– Ну, ты сама темень! Тачку подростки угнали. Небось, доставщик не запер ее, когда пиццу относил по адресу, а эти подсуетились. А как натворили делов, тягу дали и у нашего ТЦ ее бросили. Хоть и бухие, а скумекали, как лучше смыться. Вошли в один вход, вышли с противоположного, ищи-свищи.
– И откуда ты это знаешь? – издевательским тоном спросила уборщица.
– Люди сказали, – уклончиво ответил сантехник.
– Брешут! – отрезала уборщица.
– И не брешут! Вчера здесь дознаватель ходил, отыскивал свидетелей. Юлька его и разговорила. И про тачку в угоне ей рассказал, и про жестянки из-под «Отвертки» по всему салону.
– Твоя, что ли, Юлька? Она может. Ты смотри, Кирюх, не будь лопухом. Не ровён час…
– Вот только грязи не надо, ладно? Ты лучше за своим Васяней следи.
– А что Васяня, что Васяня?!
– А то!
– А сам-то, сам-то!.. Сплетни разводишь, все равно как баба базарная! Мужик называется!..
«Какие страсти», – ухмыльнулась Олеся, шагнув в отворившиеся двери подъемника.
Осмотрев себя в панорамные зеркала шикарной лифтовой кабины, осталась довольной. Вид сухо-деловой – черный плащ-макинтош, наброшенный поверх светло-серого брючного костюма классического кроя. Давно собиралась избавиться от скучной вещи, а вот надо же, пригодилась.
Жаль, что рыжеватые вихры укротить не получилось, да и веселые конопушки придавали ее физиономии какой-то несерьезный вид, но Олеся переступит порог Турчинских апартаментов, скупо хозяину улыбнувшись, а разговаривать будет понизив тональность голоса, чтобы речь звучала солиднее.
Дверь квартиры 191 открылась толчком. Мутно-стеклянным взглядом в Звягину вперился тучный субъект с давно небритыми щеками и запахом перегара, источаемым всеми порами кожи. Не задав ни единого вопроса, и даже не поприветствовав визитершу, он рявкнул: «Опаздываете. Кухня слева на первом. Ждите». И, развернувшись, исчез в глубине квартиры.
Кто его осудит? Человек потерял жену, да еще при таких скандальных обстоятельствах… Вот и лечит горе доступным способом. К тому же, кастелянша михеевская упоминала о пристрастии Турчина к выпивке, значит, способ для него не только доступный, но и привычный.
Без особой спешки Олеся прошла широким коридором, который венчался аркой, открывающей доступ в просторное помещение с абстрактно-живописными картинами в тонких рамах, развешенными по светло-бежевым стенам, с паласом цвета слоновой кости, со стильной белой мебелью и винтовой лестницей, торчащей гребенчатым стволом в дальнем углу условной гостиной. Или безусловной. Олесе не туда, ей ближе.
Пооткрывав поочередно двери в ванную и туалет, обнаружила местный пищеблок, где и постаралась устроиться поудобнее, присев на краешек высокого табурета возле стойки для завтрака, заваленной контейнерами, лотками и прочей бумажно-пластиковой упаковкой с логотипами статусных ресторанов. Упаковка благоухала остатками еды. Слева от стойки, на тумбе, размещалась СВЧ-печь с отворенной дверцей. Стены микроволновки изнутри были изляпаны сырно-майонезными потеками с вкраплениями кетчупа.
Сидя как на насесте – никогда не понимала и не поймет этой идиотской моды – Олеся осмотрела пространство кухни: богато, претенциозно, неуютно. Сплошной хайтек: блеск нержавейки, стекла и пластика. Видимо, приглашали дизайнера. Видимо, бабла ему отвалили.
Со стороны условной гостиной доносились голоса – оба мужские, но слов не разобрать.
В дверном проеме кухни возник хозяин, проскрипел, глядя поверх ее головы:
– Милая, кофейку нам заварите. Не перетрудитесь, ведь правда?
Олеся удивленно приподняла бровь. Пора отсюда убираться. Хозяин явно не в себе, да и нечего ей тут больше делать. Звягиной нужно было получить представление о его характере и темпераменте, так вот: она получила. И теперь очень живо держит в воображении, как этот пьяный боров перемещается по михеевскому особняку в поисках супруги, на тот момент еще живой и здоровой.
– И плащик снимите. Неудобно в плащике. Вешалка в прихожей, – бросил через плечо Турчин, возвращаясь в гостиную.
Олеся иронично хмыкнула, слезла с неудобного табурета и пошла на выход.
В гостиной громыхал хозяин:
– Эта дрянь оформила завещание на своего отпрыска. И я не мог воспрепятствовать! Она разозлилась, пригрозила и сделала. Я надеялся, что со временем все улажу, но она же змея злопамятная была, мстительная!..
– Смею предположить, что в результате конфликта семейного это произошло? – прошелестел тихий голос.
– Вплоть до развода!
– После примирения брак восстановлен, конечно?
– Она не захотела. Я не настаивал.
– А вот это напрасно, напрасно. И, тем не менее, вы пригласили ее на прием. Это было сделано из соображений статусности?
– Какая еще, к хренам собачьим, статусность?
