Дуглас Нельсон - Крадущийся кот
Темпл проснулась внезапно. Она не могла сообразить, почему ее рука придавлена влажными пластиковыми пакетами, и почему она чувствует себя так, точно Черныш Луи всю ночь топтался по ней своими двадцатью фунтами живого веса. Кота рядом с ней уже не было. Лунный свет пробивался сквозь французские двери и ложился на паркет ровными квадратами.
И тут она вспомнила, что случилось.
В панике она резко села, не подумав, и тут же боль пронзила все ее тело. Кровь пульсировала в каждой болезненной точке, как будто решила вырваться на волю. Она задыхалась, потому что не могла дышать, не могла поймать сбившееся дыхание. Возможно, из-за этого ее пульс колотился так сильно. Она от кого-то убегала во сне.
Все ее тело мгновенно покрылось потом, и вялый теплый ветерок от вентилятора заставил ее задрожать в ознобе. Приливы, что ли? В ее возрасте?.. «Что ж, тебе уже тридцать скоро, — подумала она угрюмо. — Пережила шок — вот тебе и климакс… Стоп! Таблетки. Сильные таблетки, Электра говорила. Может, это просто реакция на них».
Темпл с трудом вытащила себя из постели, слыша в сонной тишине собственное прерывистое дыхание.
Ее босые ноги прилипали к паркету, пока она тащилась к приоткрытым дверям гостиной. Лунный свет, из французской двери наполнял эту часть комнаты, выбелив ореховый паркет до цвета сосновой доски. В этом свете возле балкона серебрилось нечто непонятное, большое, светлое, притаившееся, подобно бенгальскому тигру. Темпл отшатнулась в страхе и наткнулась на что-то еще более крупное и непонятное.
— Темпл? — произнес мужской голос.
Макс!..
Но в ту же минуту все неизвестные в комнате сложились в ее затуманенной голове в правильное целое: непонятные громады, мужской голос, — все это сделалось узнаваемым. Одна громада стала журнальным столиком, передвинутым к балкону, вторая — разобранным диваном-кроватью, а мужчина — соседом, ее добровольным медбратом и охранником.
— Да, — ответила она дрожащим голосом. — Я внезапно проснулась и ничего не поняла сначала.
— Наверное, действие тайленола закончилось. Время принять еще одну таблетку.
— Да… Нет! Не сейчас. Я хочу немного прийти в себя. Она присела в ногах разобранного дивана.
— Ты не видел, как Луи уходил?
— А он что, был здесь?
Она кивнула, потом вспомнила, что в комнате темно и Мэтт не увидит ее жеста. — Точно был, спал со мной в кровати. Наверное, ушел на улицу.
— Как? Я не открывал дверь на балкон.
— Я всегда оставляю окно в ванной приоткрытым.
— Так ведь третий этаж!
— Не спрашивай меня. Это его личный вход-выход… Ох, — невольно простонала Темпл, все еще чувствуя себя совершенно разбитой.
— Ты в порядке? — Мэтт встревоженно завозился, поднимаясь.
Темпл, наконец-то, поняла, почему не разглядела его, когда вошла в комнату: он надел свое кимоно вместо пижамы, и светлая ткань сливалась с белыми простынями. Надо будет непременно отблагодарить его за все хлопоты и неудобства, связанные с этой непредвиденной ночевкой. Интересно, что он надевает, (если вообще что-нибудь надевает), ложась спать, когда ему не приходится иметь дело с посторонней женщиной, вторгшейся среди ночи на его спальное место.
— Ты в порядке? — повторил он.
— Я, по-моему, окосела от таблетки… Мэтт ждал.
— И еще, мне кажется, у меня была паническая атака.
Она увидела, как лунный свет скользнул по его волосам, когда он кивнул головой.
— Вот поэтому я и остался. Твое тело помнит о том, что произошло, оно знает больше, чем твое сознание. Так что еще некоторое время ты будешь дергаться.
— Знаешь, возможно, у меня будут дополнительные причины для этого.
— Что ты имеешь в виду?
— Я только что поняла. Боюсь, я вчера была в шоке, мозги у меня слегка съехали… Я тебе не все рассказала.
После некоторого молчания Мэтт спросил:
— Что именно ты не рассказала?
— Я не хотела предавать это гласности… или, может, не хотела смотреть правде в глаза. Эти двое, которые на меня напали… они не были незнакомцами. То есть, они были мне незнакомы, конечно, но зато были знакомы кое с кем, кого я знаю… знала.
Она услышала шелест простыней, когда Мэтт сел и откинул их в сторону.
— О чем ты говоришь?
— Это не сразу пришло мне в голову… они могут вернуться. Могут прийти сюда. Я подумала, что это нечестно по отношению к тебе: позволить тебе ночевать тут, не зная, что это гораздо опаснее, чем караулить нервную девицу, которая может распсиховаться.
— Но почему? Почему они охотятся за тобой? — он обошел диван и уселся рядом с ней.
— Не за мной. За Максом. — Хм.
— Что значит «хм»?
— Электра упоминала, что у тебя был друг. Фокусник, как она сказала.
— Что еще упоминала Электра?
— Только то, что вы расстались.
— А она не сказала, как это случилось?
— Я не спрашивал.
— Ах, да, ты же такой сдержанный… Короче, Макс в один прекрасный день, видимо, переборщил с магией и просто исчез. Раз — и нету. Оставил свои любимые вещи — меня, мотоцикл… про мотоцикл я не знала, теперь узнала… еще кучу дисков и одежду.
— И эти люди, которые на тебя напали, хотели его найти?
— Они хотели знать, где он.
— И ты им не сказала.
— Нет. И не сказала бы, даже если бы знала.
— Это поэтому вы с лейтенантом…
— Что? Не уживаемся на одном квадратном метре? Мы уживаемся. На почве взаимной антипатии.
— Я хотел спросить — поэтому вы познакомились?
— А… Ну, да. Господи, как мне не хотелось говорить Молине, что эти двое охотятся за Максом! Она сама за ним охотится, понимаешь? До вчерашнего вечера я не знала, почему. Вчера она мне сказала, да и то, кажется, не все, а только половину того, что ей известно.
— Так почему же?
Темпл бросила взгляд на Мэтта. Лунный свет уже достиг края дивана, на котором они сидели, и она могла видеть его лицо. А он мог видеть ее. И понять, правду ли она говорит.
— В ту ночь, когда Макс исчез, у него закончился контракт с «Голиафом». Он там выступал в театре «Султан палас». И в ту же ночь был найден труп охранника в секретном месте в потолке. Не в обычной будке наверху над игральными столами, а в неофициальном наблюдательном пункте, оборудованном кем-то тайно.
Мэтт потряс головой:
— Совпадение.
— Молина не верит в совпадения. Она думает, что Макс достаточно ловок и хитер, чтобы придумать и устроить этот насест на потолке, залезть туда, заманить туда того человека и, возможно, убить.
— А на тебя она почему наехала?
— Потому что, когда она пришла и стала задавать вопросы про Макса, у меня не оказалось на них ответов.
— Не оказалось, или ты просто их не выдала?
— Может быть, если бы они у меня были, я бы не сказала все равно. Но их действительно не было! А Молина поверила мне не больше, чем эти двое громил… хотя я должна сказать, что ее тактика допроса, несмотря на всю нежелательность для меня, гораздо предпочтительней, чем у них.
— Бедняжка, — пальцы Мэтта коснулись завитков у нее на шее.
Это прикосновение было дружеским, почти невесомым, но Темпл почувствовала легкий озноб вдоль позвоночника, не имеющий ничего общего с панической атакой.
Теперь ей стало понятно, что именно, кроме боли, разбудило ее и заставило выйти из спальни: долго подавляемый страх одиночества, желание защиты и заботы после тяжелых испытаний.
И вот, пожалуйста, они сидят на диване среди ночи, наедине. Ей даже не нужно волноваться насчет осквернения их с Максом ложа любви — оно в спальне, а они в гостиной. И никаких призраков, кроме мужчины в белом. В белом кимоно и белом лунном свете…
Она выпрямилась, держа дистанцию, и его рука убралась прочь.
— Обо мне можешь не волноваться, — сказал он. — Я остался потому, что знаю: ты еще долго будешь бояться этих людей и чувствовать себя беззащитной. А уж в первую ночь особенно. Если они явятся сюда, я буду готов. Я же Брюс Ли, ты что, забыла? А если они действительно продолжат на тебя охотиться, тебе надо кое-что предпринять, кроме звонка в группу психологической поддержки. Тебе самой надо заняться боевыми искусствами.
— Да ну тебя, Мэтт! Кто меня примет всерьез? Боевая мышь наносит смертельный удар, угу. Эти парни знаешь какие здоровые?
— В восточных единоборствах размер не имеет значения. Даже маленьких детей этому обучают.
— Я неспортивная. Единственные мускулы у меня — от каблуков.
Вот поэтому такой вид спорта для тебя идеален. Там не нужна грубая сила. Слушай, клуб восточных единоборств всего в паре кварталов отсюда. Джек Ри — великолепный учитель.
— Ну… костюмчик симпатичный, — она потрогала широкий рукав его кимоно. — Но я же в нем утону. И, могу поспорить, мне не разрешат надеть высокий каблук. Да?
— Нет. Если, конечно, ты не намерена вышибить дух из кого-нибудь. Мы работаем босиком.
