Пьер Сувестр - Фантомас – секретный агент
И Фандор начал пересказывать себе «Сида», чтобы быть уверенным, что бодрствует.
Глава 21
СЕРДЕЧНОЕ СОГЛАСИЕ
— Помиримся? — предложил Жюв. Полицейский протянул свою большую, сильную руку. — Заключим мир, искренне, без всякой задней мысли!
Лейтенант де Луберсак стоял перед инспектором сыскной полиции. Не колеблясь, он принял предложение и пожал руку Жюва.
— Договорились, сударь.
Двое мужчин некоторое время молчали, как бы не решаясь возобновить беседу. Они стояли неподвижно, несмотря на ветер, яростно завывавший и выбрасывавший на берег большие пенные волны.
Инспектор и офицер находились на молу порта в Дьеппе. Было три часа дня, и в этот холодный декабрьский день далекий флот выглядел мрачно. С востока шла буря, и редкие рыбачьи суда, рискнувшие в такую погоду выйти в море, торопливо направлялись и порт.
Накануне вечером Жюва, арестованного под видом Вагалама, его коллеги-инспекторы везли в Депо, дом предварительного заключения префектуры Парижа. Но в такси Жюв, к огромному удивлению двух полицейских, позволил себя узнать. Можно понять, как это открытие, задевавшее самолюбие, огорчило их. Они без всякого энтузиазма приняли рассказ Жюва.
А он, с момента странной этой беседы в такси и во время короткого переезда от площади Инвалидов до полицейской префектуры, сомневался, будут ли Мишель и его товарищ теперь настолько расположены к нему, чтобы оказать ему, Жюву, добровольную поддержку. И Жюв, отказавшись от своего первоначального плана, решил ничего им не говорить о подозрениях насчет Бобинетты, еще меньше о том, что она сообщница настоящего Вагалама. В Депо Жюв заставил Мишеля снять с него наручники и вернуть ему свободу. Однако Мишель потребовал от своего коллеги формального обещания, что на следующее же утро он введет шефа полиции в курс происшедшего. Жюв обещал.
Действительно, на следующий день в семь часов утра Жюв был принят шефом. Он надеялся, что беседа продлится лишь несколько минут, и потом он сможет отправиться на вокзал встречать капрала Винсона. Но, к несчастью, встреча затянулась, и полицейский отказался от своего плана. Было слишком поздно. Но время в префектуре не было потеряно даром: из Второго бюро Генерального штаба полиции сообщили, что, по их сведениям, капрал Вильсон, прибыв в Париж, собирается отправиться в Дьепп, где судно под иностранным флагом возьмет у него похищенное артиллерийское орудие и, вероятно, предоставит этому капралу убежище у себя.
Снабженный этими указаниями, совпадающими с тем, что ему удалось выяснить накануне вечером у самой Бобинетты, Жюв решил, что должен как можно скорее оказаться в Дьеппе и там вести наблюдение.
Жюв мог поехать с вокзала Сен-Лазар поездом под названием «морской», который прибывает в Дьепп в то самое время, когда отправляется судно в Англию. И вот, устроившись в вагоне первого класса и прогуливаясь по коридору, он узнал офицера Второго бюро, чей облик был ему хорошо знаком. Лейтенант Анри де Луберсак! Поезд еще не успел отправиться, как офицер кирасиров вошел в то же купе, где был один Жюв.
Анри де Луберсак уже несколько часов был в курсе необыкновенного ареста лже-Вагалама и понял, что встречался на набережной близ улицы Сольферино ни с кем иным, как с Жювом. Для национальной безопасности зло было не так велико, но тем, что его провел штатский, офицер Второго бюро был глубоко задет. Такими методами, думал он, не пользуются, они недостойны джентльмена!
Этот деликатный вопрос путешественники начали обсуждать с самого Батиньольского туннеля; де Луберсак — очень возбужденно, Жюв — спокойно и непоколебимо. Дискуссия длилась до самого вокзала в Дьеппе. Двое мужчин расстались, сухо простившись. Потом они целый час бродили поодиночке.
Но ведь у них был один и тот же объект наблюдения, и поэтому оба желали находиться на набережной, где непрестанно встречались. Эта ситуация могла бы продолжаться бесконечно, но Жюв и де Луберсак были слишком умны, слишком серьезны и слишком преданы своему долгу, чтобы упрямо действовать врозь в таком деле, где их сотрудничество могло быть очень полезно.
Поэтому Жюв, в четвертый раз встретившись с офицером, предложил ему мир, который тот и принял.
После обмена сердечными рукопожатиями Жюв начал:
— Что мы ищем, вы и я, или, лучше сказать, к какой цели стремится и Второе бюро, и полиция?
Офицер четко ответил:
— У нас украден документ, нам нужно его найти.
Жюв продолжал:
— Совершены два преступления; нам нужно схватить убийцу.
— Но так как вероятно, что убийца капитана Брока и певицы Нишун — тот же человек, который украл документ… — продолжал лейтенант де Луберсак.
— То, объединив наши усилия, мы получим шанс открыть то и другое, — закончил Жюв.
После паузы полицейский спросил:
— Однако, лейтенант, тот факт, что вы здесь, указывает, я полагаю, на некий момент в этом деле, некое ответвление… Не для того ли вы в действительности приехали в Дьепп, чтобы схватить… некоего капрала, который должен передать за границу предмет очень большой важности?
Де Луберсак не стал хитрить.
— Это верно. Я вижу, что вы в курсе.
Жюв кивнул головой. Двое медленно направились к городу вдоль набережных порта. В ста метрах от берега красовалась маленькая прогулочная яхта под голландским флагом. Жюв с большим вниманием рассматривал нарядное судно, и когда Анри де Луберсак спросил, нет ли у него особого пристрастия к этому виду спорта, полицейский улыбнулся.
— О нет, — сказал он. — Однако, когда эта яхта подойдет, я бы с большим удовольствием посетил ее вместе с таможенниками, потому что, если мои сведения точны, это судно путешествует не для того, чтобы развлекать пассажиров. Если уж говорить все, я думаю, что именно на ней капрал Винсон собирается спрятать похищенное орудие, а вместе с ним и свою менее интересную персону.
Анри де Луберсак согласился.
— Господин Жюв, вы прекрасно осведомлены; то, что вы предполагаете, я знаю точно.
Двое мужчин продолжали прогуливаться, беседуя на разные темы. Они обменивались сведениями.
Офицер Второго бюро сообщил полицейскому инспектору, что, по последним известиям из Парижа, капрал Винсон уехал в обществе священника, и что эти двое, сев в наемный автомобиль, приказали ехать по дороге в Руан. Возможно, они приедут в Дьепп к ночи, а когда они приедут…
— В этот-то момент, — вставил Жюв, — мы их и поймаем. Я обо всем договорился с местной полицией.
Они еще поговорили о своих делах.
— Ах! — сказал Жюв. — Какая досада, что капитан Лорейль и инспектор Мишель вмешались вчера вечером и преждевременно арестовали меня, думая, что я — Вагалам; ибо я не смогу уже переодеваться в этого бандита, чтобы расспрашивать членов этой большой шпионской организации, которую мы стремимся раскрыть…
— Но что вам помешает снова переодеться Вагаламом? — спросил лейтенант де Луберсак, хоть и не желал возвращаться к истории с Вагаламом, где его так провели.
— Милый мой, — отвечал Жюв, продолжая внимательно смотреть вокруг, ибо с минуты на минуту ожидал появления дичи, на которую охотился, — милый мой, пока никто не знал, что я — не Вагалам, я мог использовать его внешний вид, но теперь я разоблачен; разоблачен не только в глазах окружения преступника, но — уверен — и в глазах настоящего Вагалама!
— Разве вы его видели? — спросил де Луберсак.
— Даю руку на отсечение!
Офицер настаивал:
— В какой момент? Где? На улице?
— Нет, лейтенант, в момент моего ареста!
Де Луберсак удивился:
— Но вас было там не так много, как я слышал. Значит, настоящий Вагалам должен был находиться в доме барона?
— Хм, — пробурчал загадочно Жюв, — почему бы и нет?
Лейтенант спросил:
— И кого же вы подозреваете?
Жюв молчал.
— Я, со своей стороны, склонен думать, что компаньонка, мадемуазель Берта, или Бобинетта, играла и, возможно, еще играет в этих делах непонятную роль.
— Вы находите ее непонятной? — рассмеялся Жюв. — А я нет!
— В таком случае, будь я на вашем месте, я арестовал бы ее…
— А потом?
— Потом видно будет…
Жюв с минуту глядел на офицера, потом, дружески взяв его под руку, заговорил:
— В полицейских расследованиях и делах такого рода, какими я занимаюсь, у меня есть совершенно особая теория; она не для всех, но мне она до сих нор помогала, и я ее придерживаюсь. Большинство моих коллег, как только справедливо подозревают кого-нибудь, сейчас же его хватают, помещают в тюрьму, расследуют его дело и готовы уже его осудить. Я не говорю, что такой способ действий не дает результатов, но достигается ли этим цель, которая поставлена, можно ли считать операцию законченной, если схватили лишь нескольких участников? Особенно, когда речь идет о таких сложных делах, как наши, участники которых лишь марионетки в руках господина… Господина неуловимого… или почти неуловимого. Да, я мог бы арестовать Бобинетту так же, как мы, вероятно, сейчас арестуем капрала Винсона, но дало бы это нам ключ к тайне? И не вернее ли мы доберемся до главного руководителя банды, если временно оставим на свободе его сообщников?..
