Людмила Милевская - Веселая поганка
— Если вы будете долго одеваться, мы не успеем забрать «Жигуль», — сказал он.
— Да, вы правы, — вынуждена была согласиться я, натягивая на себя подранную куртку.
Интересно, сколько долларов за нее слупили чертовы аборигены? Я бы не дала и одного.
К моему изумлению, американец прекрасно ориентировался в чужом городе и мы без труда нашли нужный двор.
Марусин «Жигуль» стоял там, где мы его оставили. Американец сразу же пристроился на пассажирское место. Мне оставалось одно: садиться за руль, что я и сделала. Уселась и выполнила все необходимые манипуляции. «Жигуль» сорвался с места и вот тут-то возник вопрос: куда ехать?
Лично я собиралась в Москву, потому что после второго купания и шага не хотелось делать без мафиозы Гургенова. Где логово «братанов» я выяснила, зачем в Россию приехал американец — тоже, даже с Ангира Муни успела знакомство свести. Теперь я горела желанием сообщить все это Гургенову и, главное, узнать нет ли вестей от Саньки.
Какими желаниями горел американец мне было неведомо. Сообщать об этом он не поторопился. Более того, как только машина тронулась с места, он достал мешочек и с нудным бормотанием начал в нем что-то перебирать.
« В мешочке четки, видимо. Молится, опять… Молится и молится…, — с раздражением подумала я. — Не упускает подходящего момента, будто других дел нет. Ну и пусть его, а я поеду куда мне нужно. Когда намолится и жизнью заинтересуется, мы уже в Москве будем.»
Размышляя, я с опаской поглядывала на датчик уровня топлива, стрелка которого склонялась к нулю. За моей спиной на полу у заднего сидения стояли две канистры с бензином, загруженные еще Марусей, охваченной неслыханной щедростью на радостях от удачной сделки. Нужно было всего лишь выбрать место для остановки и залить бензин в бак, что я делать никогда не любила, а потому с тоской и раздражением поглядывала на американца, гадая, до какой степени могу рассчитывать на него. Судя по тому, с какой просветленной сосредоточенностью он молился, помощи ждать не приходилось вообще, но я бы изменила самой себе, если б смирилась. Резко затормозив, так, что американец лишь чудом не встретился лбом с новеньким лобовым стеклом, я воскликнула:
— Беда!
Американец и ухом не повел, так молитва его захватила. Тогда я, не выходя из машины, полезла за канистрой. Животом я легла на спинку водительского кресла и, упираясь ногами в пол, канистру почти подняла, но, потеряв равновесие, завалилась на американца.
Он продолжал молится.
«Ладно,» — подумала я и, не вставая с американца, принялась тянуть канистру на себя. При этом я опиралась уже исключительно на американца.
В конце концов он заинтересовался моими действиями, явно недоумевая почему избран точкой опоры. Я тут же подробно ему изложила суть проблемы, не забыв попенять, что в присутствии здорового и сильного мужчины вынуждена заниматься совершенно неженским делом.
Американец, ни слова ни говоря, спокойно отложил в сторону свой мешочек, вышел из машины, открыл заднюю дверцу, вытащил канистру и залил бензин в бак. После этого он аккуратно вернул канистру на место, достал из кармана куртки бутылочку, жидкостью из нее смочил носовой платок, вытер руки, уселся на пассажирское сидение, взял мешочек и вновь принялся творить молитву.
Я пришла в ярость. Туда половину пути проехала в багажнике в адских условиях, обратно возвращаюсь вся в молитвах — за что Господь так карает меня?
Должна сказать, что отношения с Богом у меня не заладились с детства. С детсадовского возраста меня убеждали, что Бога нет, а попы безбожно дурят богомольных старушек. И я, порой, находила тому подтверждение, но поскольку я взрослела и вынуждена была искать ответа в науке, то очень быстро разобралась, что точного-то ответа и нет. Мир живет в полнейшем неведении — кто создал вселенную не знают ни ученые ни попы, а лепет их объяснений звучит скорей как расписка в полнейшей несостоятельности.
По этой причине я, по инерции считая себя атеисткой, обросла коростой сложнейших сомнений. С одной стороны на задворках моего сознания обретался всемогущий дядька с нимбом и бородой, могущий в любой момент жестоко покарать меня за все то, что моему сердцу сладко и мило, но почему-то считается грехом. С другой стороны давили своим авторитетом члены ЦК, пылко зовущие на борьбу со стихиями и жизнеутверждающе славящие человека — царя природы и борца за светлое будущее.
Я, как достойная царица природы, рвалась на борьбу за светлое будущее и неизбежно упиралась в рай, где от каждого по способностям и каждому по потребностям. Должна сказать, что в этом раю я предчувствовала себе большие блага, поскольку способностей не ощущала в себе вообще, а потребности испытывала великие. Все мои друзья и знакомые находились примерно в том же состоянии.
Возникал вопрос: кто будет удовлетворять наши безграничные потребности при столь скудном присутствии способностей? Ответ напрашивался сам собой: Бог конечно же, кто же еще! Не члены же ЦК.
Но члены ЦК в Бога не верили, при этом же твердили о равенстве и справедливости. Кризис усугублялся тем, что Бог представлялся как личность строгая, карающая и на удовлетворение моих беспредельных потребностей совершенно ненастроенная. К тому же, имея четкие представления об аде, данные мне советской действительностью, я весьма смутно представляла себе райскую жизнь. С таким представлением я не могла мириться: кто его знает, вдруг она, эта райская жизнь, меня не устроит? Ведь как был заманчив капитализм, ан нет — и там тьма проблем.
В общем, вопросов в процессе борьбы и существования накопилось множество, а тут, рядом со мной на соседнем сидении молится святой человек, отрекшийся от мирского и способный дать четкие и ясные ответы на все вопросы, я же коротаю путь за собственными мыслями и тоскую в полнейшей тишине — состояние для меня непривычное и даже губительное.
— Послушайте, — воскликнула я, — простите, что нарушаю вашу молитву, но у меня возникла настоятельная потребность знать, кто он — этот ваш Бог?
Я думала, что мой святой обрадуется, воодушевится, бросит свою молитву и до самой Москвы начнет развлекать меня проповедями на заданную тему, он же, просветлев, сказал: «Бог — личность,» — и с головой ушел в молитву.
Терпеть такое не было никакой возможности. «Заставлю его говорить, чего бы мне это ни стоило,» — решила я и изрекла:
— Я тоже личность, следовательно и я Бог? В таком случае члены ЦК были правы, когда поворачивали реки вспять.
— Вы темная личность, — не отрываясь от молитвы, бросил американец.
— Это не ответ, — возмутилась я. — Эдак я могла поговорить и на базаре, не стоило и с монахом связываться. Сказали бы мне еще «дура сама!». И как вам не стыдно? Заблудшая душа ищет прибежища и просветления, а вы заботитесь лишь о душе своей и какой отпор даете — позавидует любой крутой «братан».
Американец прекратил молитву и пытливо воззрился на меня. Чувствовалось, он составил уже обо мне четкое мнение (думаю, нелестное) и никак не собирался его менять. Я поднажала, потому что в философии (благодаря моей Марусе) была очень сильна.
— Следовательно, я личность, не обладающая той суммой качеств, которой обладает Бог? — спросила я и с гордостью глянула на американца, мол знай наших.
Он смотрел на меня с уже нескрываемой жалостью.
— Какими качествами обладает Бог? — теряясь под его взглядом, пролепетала я. — Кто-нибудь это знает?
— Веды дают ответ на этот вопрос: «Бхагаван» имеет 64 качества, из тех, что мы способны понять. Основные качества, которыми Бог обладает в избытке это: сила, слава, богатство, знание, красота и отречение.
— Но это же все человеческие качества, — изумленная, воскликнула я. — Я лично обладаю силой духа, некоторой славой, кое-каким богатством, суммой всевозможных знаний, о красоте и говорить не приходится, с отречением сложнее, но есть и оно у меня.
— Все верно, — подтвердил американец, — и это еще не все ваши качества, о многих вы и не подозреваете, находясь в этом несовершенном теле. Бог наделил вас всеми своими качествами.
«Так и знала, — торжествуя подумала я. — Правы члены ЦК!»
— Раз у нас одни и те же качества, — воскликнула я, — следовательно и я тоже Бог!
— Нет, вы лишь малая часть Бога и упали в этот материальный мир из Духовного Царства потому, что позавидовали Богу и захотели быть Богом.
— Я позавидовала! А вы?
— И я тоже, — согласился американец. — Но мы не можем быть Богом, потому что качества Бога бесконечны, а наши качества конечны. Когда мы до конца поймем это, то вспомним настоящие свои качества и вернемся в Вечное Царство, где будем служить Богу так же, выполняя любое его желание, как он служит нам, выполняя все желания наши.
Ха, служит нам! Я мгновенно вспомнила сколько раз я просила у Бога себе всевозможных благ, а получала лишь то, что получала.
