Людмила Милевская - Веселая поганка
Признаться, от проповеди такой я ошалела. Столько мыслей в голове появилось, что возникла опасность короткого замыкания мозгов.
— Ладно, не будем обо мне, грешнице, — чтобы закрыть этот вопрос, сказала я, — поговорим о вас, о монахе. Почему же с вами неприятности случаются? Вы же отошли от всего мирского, так за что Господь на вас ополчился?
— Может я совершил какую-то ошибку, отклонился от духовного пути и перешагнул безопасную грань, — предположил американец.
Я изумилась:
— Разве это возможно?
— Майя не дремлет, она постоянно заманивает в свои сети. Какими-то нечистыми помыслами или делами я, возможно, заработал такую карму, а может Господь подает мне знак, который предстоит еще разгадать.
Он был явно расстроен. Мне захотелось его успокоить.
— При чем здесь карма? — воскликнула я. — Если на вашем пути встретились «братаны», купание в холодной воде скорее поощрение, чем наказание. Вас могли просто пристрелить, Всевышний же спас вас, да заодно и меня, следовательно вы совсем не грешили. И кармы никакой у вас нет.
— Нет-нет, — не согласился американец. — Карма на этой планете есть у всех, кто служит майе и не предался всецело Богу. Я же нахожусь на пути. Я остановил свою старую карму и не нарабатываю новой, но удержаться на высоте не может никто. Время от времени происходит падение. Возможно упал и я, раз со мной такое случилось. Все эти приключения — или признак кармы или знак Господа, что майя затягивает меня. И то, что я вынужден так много общаться с женщиной, тоже признак кармы. Видимо, согрешил. И даже подозреваю где.
Я не смогла удержаться от любопытства и спросила:
— Скажите, пожалуйста, где? Вдруг и мне такое грозит, так я постараюсь не грешить.
— Вам это не грозит, — успокоил меня американец. — Вы не санньяси. Ваша карма за вами тянется и, чтобы ее прервать, предстоит пережить еще не одно рождение. А я слишком увлекался тренировкой своего тела, думаю, в этом падение мое. Я, незаметно для себя, перешагнул грань и привязался к своему телу, а в этом мире ни к чему привязываться нельзя. Если бы я не тренировал свое тело, мне не пришлось бы пользоваться плодами этих тренировок. Всевышний дает нам все, чего мы хотим. Раз я тренировал свое тело, значит хотел его испытать, но вы не тренировали свое тело, поэтому я побегу за сухой одеждой.
Не успела я ответить ему, как он умчался. Я же, ошарашенная, осталась в шалаше одна.
«Что за вера у него? — гадала я. — Явно что-то восточное. Или индуизм или буддизм. Однако, странный он, этот человек. Впервые встречаю такого, но неужели он совсем-совсем монах?»
И тут мысли мои потекли абсолютно в другом направлении.
"Мы лежали совершенно обнаженные, прижавшись друг к другу, но он даже не отреагировал, — возмущенно подумала я. — Это просто безобразие какое-то. Словно я кукла фарфоровая, а не живая красивая женщина. Но с другой стороны он монах, и ему плевать на мою красоту, а все же как хочется его соблазнить. Думаю мне, с моим опытом, и с монахом сладить удастся…
Но прочь, прочь глупые мысли. Он же человек, и хороший, хоть и мужчина…
Ха, вот именно, что мужчина! Стоит ли жалеть мужчин? Этих кобелей и эгоистов!
И пусть мужчина! Да и пусть он мужчина, грех невелик, тем более, что он в этом и не виноват вовсе, так зачем же делать ему гадости? Человек не просто же так монах, он старается, меры к этому принимает, на одной силе воли держится…
А все же надо бы его соблазнить. Хоть немножечко. Хоть чуть-чуть, а то что это он совсем на меня не смотрит: молится и молится. Даже в поле молился. Даже в подвале. Ах, я должна его соблазнить.
Но с другой стороны сильно мешает образование. (Я имею ввиду свое.) Начиталась умных книжек и теперь на свою беду знаю, как соблазнять этих святых. Вот у Толстого отец Сергий к примеру. Ведь его тоже пытались соблазнить. И что хорошего из этого получилось? Отрубил там что-то себе сгоряча. Хорошо еще если палец, а если…
Нет! Нет, нет, Боже меня упаси. Не стану я уродовать человека, пусть даже он и мужчина."
Я твердо решила, что не буду его соблазнять.
Должна сказать, что на принятие этого решения ушло много времени: мой монах вернулся с сухой одеждой. Ни о чем не подозревая (какие за его спиной строятся козни и какой опасности собираются его подвергать) он протянул мне сверток и сказал:
— Поскорей одевайтесь. Нам надо успеть забрать «Жигуль» до утра. Позже будет опасно.
— Послушайте, — воскликнула я, натягивая на себя какой-то несвежий заплатанный свитер, — а вы, случаем, не американский шпион? Тут в нашу страну понаехало их видимо-невидимо: нашей молодежи пудрят мозги и жизнь им портят.
— Да-да, — обрадовался он. — Отчасти поэтому я сюда и поспешил.
— Так и знала! — воскликнула я. — Значит вы — шарлатан?
— Да почему же? — удивился он. — Какие странные вы делаете выводы. Напротив, я приехал искать моего духовного учителя, который явился в вашу страну с важной духовной миссией.
— Это не того ли, с которым я разговаривала?
— Вы имеете ввиду Ангиру Муни?
— Я имею ввиду вашего друга из девятой квартиры, кем бы он ни был — пусть даже Муни. Такого элегантного мужчину не испортит любое имя.
— Он Муни, — подтвердил монах. — Он должен был встречать меня в аэропорту, а перед этим сообщил мне о загадочном исчезновении нашего Великого гуру.
— Это уже слышала, — вставила я.
Монах же, не обращая внимания на мою реплику, с патетикой продолжил:
— До этого я размышлял только о моему учителе, но теперь размышляю и об Ангира Муни, о третьем ученике моего Великого гуру, об этом чистом преданном Господу. Он санньяси, он просветлел в один миг, обрил голову, надел шафрановые одежды, отрекся от всего чувственно— материального и предался чистому служению Богу. Находится в вашей стране небезопасно всем нам. Я попал в беду. Наш учитель пропал. Что будет теперь с Ангира Муни? Боюсь, он тоже пропадет.
Монах мой так запечалился, что я не могла не утешить его.
— Говорю же, жив ваш Муни, — заверила я. — Сам вас ищет и тоже очень переживает за вас. Кстати, не заметила на нем никаких шафрановых одежд. Был одет по последней моде, хоть он и санньяси, как и вы.
Похоже, мой монах испугался. Испугался впервые, с тех пор, как мы познакомились.
— Не как я! Не как я! — сердито воскликнул он. — Ангира Муни значительно меня выше.
Я удивилась:
— Что вы имеете ввиду?
— Не физический рост, конечно. Он выше меня в духовном смысле. Ангира Муни продвигается невиданными темпами. Он так стремится к Господу, что я преклоняюсь перед ним. Судите сами: я всего лишь двенадцатый ученик своего учителя, а Муни третий. И упрек в том, что он одет по последней моде, несправедлив. Мы носим светскую одежду потому, что должны выполнять функции собирателей пожертвований. Ангира Муни больше всех в этом деле преуспел. Даже банкиры слабеют перед ним, а ведь всем известна их жадность. Вот он какой, мой друг Ангира Муни. Такой талант ему дан Всевышним.
— Бог с ним, с Муни, — отмахнулась я. — Речь шла о вашем учителе. Зачем он приехал в нашу страну?
— И Ангира Муни и мой учитель как раз за тем и приехали, чтобы противодействовать шарлатанам, которых немало расплодилось в вашей стране. Кстати, в Америке, как и в любом другом государстве, да будет вам известно, не слишком приветствуют чистых преданных Господу, потому что, чем лучше служит человек Господу, тем хуже служит государству.
Естественно, мне было что возразить. Со времен пионерства я считала себя в вопросах религии очень осведомленной и уже открыла рот, чтобы прочитать лекцию на тему «Церковь — как оплот государства», но американец нетерпеливо меня перебил.
— Если вы будете долго одеваться, мы не успеем забрать «Жигуль», — сказал он.
— Да, вы правы, — вынуждена была согласиться я, натягивая на себя подранную куртку.
Интересно, сколько долларов за нее слупили чертовы аборигены? Я бы не дала и одного.
К моему изумлению, американец прекрасно ориентировался в чужом городе и мы без труда нашли нужный двор.
Марусин «Жигуль» стоял там, где мы его оставили. Американец сразу же пристроился на пассажирское место. Мне оставалось одно: садиться за руль, что я и сделала. Уселась и выполнила все необходимые манипуляции. «Жигуль» сорвался с места и вот тут-то возник вопрос: куда ехать?
Лично я собиралась в Москву, потому что после второго купания и шага не хотелось делать без мафиозы Гургенова. Где логово «братанов» я выяснила, зачем в Россию приехал американец — тоже, даже с Ангира Муни успела знакомство свести. Теперь я горела желанием сообщить все это Гургенову и, главное, узнать нет ли вестей от Саньки.
Какими желаниями горел американец мне было неведомо. Сообщать об этом он не поторопился. Более того, как только машина тронулась с места, он достал мешочек и с нудным бормотанием начал в нем что-то перебирать.
« В мешочке четки, видимо. Молится, опять… Молится и молится…, — с раздражением подумала я. — Не упускает подходящего момента, будто других дел нет. Ну и пусть его, а я поеду куда мне нужно. Когда намолится и жизнью заинтересуется, мы уже в Москве будем.»
