Дарья Калинина - На шпильках по джунглям
Никаких поминок по русскому обычаю тут не было. Гости простились с дорогими покойниками прямо на кладбище, сказав слова над открытым гробом покойного господина Якоба и его молодой жены. Было произнесено много хороших и трогательных речей, как обычно и бывает на кладбище. Подруги ожидали, что кто-нибудь упрекнет господина Якоба в каком-то грехе, который можно было бы счесть причиной его смерти, но все молчали как партизаны, говоря лишь самое хорошее.
– Эх, если бы вся эта толпа отправилась, как у нас, на поминки, да выпила там хорошенько, может, мы бы чего и узнали. А так…
Так нечего было и рассчитывать на откровенность этих людей. Все они были трезвы и сдержанны.
Но внезапно подруги встрепенулись. В толпе мелькнуло знакомое лицо. Эту девушку подруги определенно где-то видели. Вот только где? Девушка была красивой, чернокожей, и подруги ее совершенно точно знали!
– Да это та припадочная, которая рвалась к Крису в день нашего приезда! – воскликнула Леся, тоже углядев черненькую красоточку. – Помнишь, Лимпо ее не пустил наверх, а она все равно от него вырвалась и по лестнице сиганула?
– Ага. Помню.
– Как ее имя?
– Зам… Замбия!
И подруги с интересом принялись следить за негритяночкой в четыре глаза. Может, она и сегодня выкинет что-нибудь в том же роде?
Но пока звучали речи, негритяночка к могиле не сунулась. Да и как бы она прорвалась через плотный кордон сытых белых господ, которые были все на одно лицо и явно составляли цвет старой аристократии ЮАР. Все они были потомки протестантов, бежавших в свое время из старушки Европы от преследований своей веры. И на их лицах лежала печать мрачной решительности, всегда отличающей этих людей.
Они не рвались к золоту, не рвались к алмазам. Они приехали в эти края, когда тут не было ничего этого и в помине. И их вполне устраивало процветание этой страны, которую они из пустыни превратили в цветущую долину. И вот теперь, спустя почти сто лет, у них отбирали то, что не смогла отобрать даже могущественная Англия. У них отбирали их землю. И самое страшное, вместе с землей у них отбирали уверенность в своих силах и завтрашнем дне.
В связи с этим они держались еще более тесно и сплоченно. У молоденькой негритянки не было шансов протиснуться к могиле.
– Смотри, у нее что-то в руках.
– Вижу.
Кира прищурилась, стараясь рассмотреть, что же вертит их знакомая в своих тонких черных пальцах. Солнце сильно мешало Кире, несмотря на то что она не забыла нацепить темные очки. И все же кое-что ей рассмотреть удалось.
– Вроде бы у нее какая-то кукла.
– Да, кукла из соломы и тряпок.
– И зачем она ей?
– Хочет подарить какому-нибудь ребенку?
Кира покачала головой. Детей на похоронах не было видно ни одного. Возможно, где-то в задних рядах и притаилась пара черных ребятишек, но вблизи могилы стояли только взрослые. Вид у них был угрюмый. Даже тут они не могли забыть взаимных обид и обменивались далеко не дружелюбными взглядами.
Но потом заиграл оркестр. И под звуки траурной музыки гробы начали плавно опускаться вниз. В толпе раздались сдержанные рыдания. А присутствующие потянулись к гробу, чтобы традиционно бросить на него горсть земли. Первыми прошли дети покойного и Томас – ближайшие родственники. Следом за ними двинулись остальные.
Сначала прошли белые, потом потянулись черные. Но подруги стояли на своем месте, они следили взглядом за своей знакомой, которая спрятала куклу в руках.
– Она идет к гробу.
– Внимание.
Проходя мимо гробов – супругов хоронили в общей могиле, рядышком – негритяночка немного притормозила. Она дождалась, когда пройдут последние белые гости, и пошла чуть впереди черной толпы. И когда оказалась у ямы, то в могилу полетела не только горсть земли, но и соломенная кукла.
– О! Ты это видела! Она бросила в могилу куклу!
Это увидели не только подруги. По рядам черных гостей пронесся сдержанный гул. Но напроказившая негритянка уже скрылась в густой толпе. К Крису и остальным детям господина Якоба, чтобы выразить им свои соболезнования, она даже не подошла.
– Зачем она это сделала? Это какой-то знак?
Дядюшки Лимпо, к которому подруги могли бы обратиться за разъяснениями, видно не было. Но, судя по тому, в каком смятении переглядывались люди, идущие следом за негритянкой, они хорошо знали, что она натворила. Но из белых выходку девчонки заметили лишь сами подруги и еще двое – муж и жена, которые проходили мимо могилы последними и случайно оглянулись назад как раз в тот момент, когда куколка летела в могилу.
Поэтому подруги и подошли за разъяснениями именно к ним, к пожилой супружеской паре, у которой были добрые и приветливые, но при этом растерянные лица.
– А что эта девчонка бросила на гроб нашего дорогого господина Якоба? – спросила у них Кира.
Супруги вскинули на нее головы, и жена воскликнула:
– О! Я же тебе говорила, дорогой! Черномазая это сделала!
Муж взглянул на подруг и спросил:
– Вы это тоже видели?
– Да.
– Пит, ты слышишь, – теребила его жена, – мы не ошиблись. Девочки тоже это видели.
– Но что именно мы видели? – спросили у них подруги. – Что это была за кукла?
– Это отвратительная вещь!
– Почему? Кажется, это была самая обычная самодельная кукла из соломы и тряпок.
– Это была кукла-вуду, голем!
– Что?
– По одному из культов, которым поклоняются до сих пор наши негры, это такая магически заговоренная колдуном кукла, которая порабощает душу умершего, заставляя его служить живому колдуну.
– Но это же явная глупость!
– Черные в это верят. И то, что сделала эта девчонка… Это непростительно, кощунственно, гадко!
– Она нанесла оскорбление всем нам. И в первую очередь детям нашего дорогого Якоба.
Но Пэм, Петрес и Крис казались невозмутимыми. Они стояли слишком далеко от могилы, могли и не видеть, как негритянка бросила в могилу заговоренную злым колдуном куклу. Белые гости, кроме супругов, тоже стояли спокойно. О том, что случилось, поняли лишь черные. Ну и, конечно, сами подруги, которых очень заинтересовало странное поведение девушки.
За что-то она ненавидела семью Якоба. И насколько далеко простиралась ее ненависть?
– За ней! – скомандовала Кира. – Надо ее догнать!
И подруги устремились следом за негритяночкой, которая скрылась в толпе черных.
– Извините, – пробивалась в ту же сторону Кира. – Простите. Мы не местные, нам надо туда!
Как ни странно, негры послушно расступались в разные стороны, давая ей дорогу. И хотя выглядели они изрядно недоумевающими, никто из них не мог понять, что нужно двум приличным белым девушкам среди черной толпы, все же подруг тут никто не обижал. Пару раз Кира ощутила пощипывание пониже талии, но это явно постарались молодые ребята, которых их старики привели на кладбище и которые тут отчаянно скучали.
– Где эта коза? – сердилась Леся. – Она пошла в эту сторону! Куда делась?
Наконец подруги выбрались из толпы и увидели, как по кладбищенской дорожке от них удаляется тоненькая фигурка.
– Скорей! Уйдет же!
Но черная девушка никуда не торопилась. Она шла, безмятежно подставив лицо солнечным лучам и улыбаясь. У нее был умиротворенный вид человека, который не только сделал доброе дело, но еще и выполнил при этом свой долг.
– Девушка! – погнались за ней подруги, едва отойдя от скопления народа возле свежей могилы господина Якоба. – Как вас там? Замбия! Эй! Вы нас помните?
Негритянка оглянулась, и на ее лице заиграла та самая ни с чем другим не сравнимая белозубая и широкая улыбка, которая отличает этих людей.
– Инглиш? – весело засмеялась девушка, показывая тем самым, что она тоже узнала подруг.
Но тут же на ее лице мелькнуло выражение испуга, которое так быстро сменилось откровенным страхом, что подруги просто не успели заметить эту перемену. Когда они спохватились, было уже поздно. Негритяночка шмыгнула прочь от них по какой-то боковой дорожке и стремительно понеслась, огибая могилы.
– В погоню! За ней!
Подруги побежали, но, увы, им было далеко до ловкости и грациозности негритянки. Хотя они тоже бежали быстро, но негритяночка точно ушла бы от них. Расстояние между ней и подругами все больше и больше увеличивалось. Еще несколько прыжков, и эта серна скроется среди могил.
– Уйдет! – выкрикнула на бегу Кира.
– Не догоним! – согласилась с ней едва переводящая дух Леся.
Но как раз в этот момент на пути негритяночки попался кладбищенский служитель. Был он белым и явно относился к тем людям, которые также ненавидят черных. Этот неопрятно одетый, грязный старик вообще ненавидел всех на свете. Но негритяночку он схватил с таким видом, словно собирался немедленно и самолично ее линчевать. Девушка попыталась вырваться. Но старик дал ей здоровенную оплеуху, от которой голова бедняжки дернулась в сторону, словно ватная.
– Не трогайте ее! – налетели на сторожа с двух сторон подруги. – Она наша!
