Валентина Андреева - Бенефис чертовой бабушки
– С Данькой? Пять месяцев и восемнадцать дней. Я вас очень прошу, никому не говорите… ну, про Антона. Особенно маме с папой.
Отметив, что девушка боится реакции мамы с папой больше, чем Данькиной, я вздохнула. Плохи у парня дела. Или… дела плохи у Юльки?
7
В доме шел ожесточенный спор о том: кому ехать за Маринкой. Отекшее от долгих возлияний лицо и трясущиеся конечности ее законного мужа не вызывали сомнения, что по закону подлости на дороге его уже поджидает автоинспектор. И у него в данный момент наверняка чешется та рука, которую Юрке при встрече с ним следует «позолотить» баснословной суммой. За «ошибки» инспектора, подкрепленные угрозой лишения водительских прав, надо платить. Для того чтобы он признал свою «ошибку». Кроме того, существовало опасение, что состояние здоровья Маринки после свидания с мужем резко ухудшится. Какой смысл, в таком разе, вообще ехать?
Наташка категорически отказывалась скатать в город, поскольку «не рыжая». Подруга и на самом деле имела редкий – пепельный цвет волос, что в сочетании с молодым ухоженным лицом, вечно покрытым нежным румянцем, давало потрясающий эффект. На нее обычно засматривались, что очень помогало в спорах. Особенно в перепалке, когда противная сторона забывала собственные контрдоводы. Женская половина задумывалась над естественностью Натальиного «окраса», мужская – над противоречивостью внешнего ангельского вида и того напора, который свойственен только героям боевиков.
Борис после ночевки в палатке для сравнения спал в цивилизованных условиях дома. Про него как-то забыли. Брусилов-старший так и не объявился. Данька еще не вернулся с грибной охоты. Антон, обряженный в защитного цвета спецовку, занимался разборкой строительного мусора. Что касается меня, то я бы села за руль только в экстремальной ситуации. Когда из двух зол надлежит выбрать меньшее. Не факт, что я окажусь меньшим. Ксюшка с Юлькой имели исключительно пассажирский статус, а Димка ехать просто не мог, и в качестве оправдания продемонстрировал поврежденное колено. Оно и в самом деле распухло. Я сразу ощутила себя бессердечной эгоисткой. В прежние годы, доведись случиться подобному, чувствовала бы себя еще хуже, чем он. Очевидно, признаки раскаяния в достаточной степени проявились на моей физиономии, поскольку я неожиданно стала главным объектом, приковавшим к себе внимание присутствующих. Спор прекратился, все принялись уговаривать меня не волноваться за судьбу Димкиной ноги. Доводы были железные: во-первых, у него имеется в запасе еще одна, а во-вторых, Светлана Никитична оставила дома свой костыль. Но тут, на счастье, объявился Брусилов-старший. Причем в лучшем виде. Братья-близнецы разительно отличались друг от друга. Принц и нищий. Духом.
– «Чижик-пыжик, где ты был?» – с возмущением поинтересовалась я.
– Спал… Закаляясь. В лодке.
– «Во всем нужна сноровка, закалка, тренировка», – промурлыкала мне на ухо Наташка. – В умении пить – особенно. – И громко обратилась к Александру Сергеевичу: – Ну сколько можно тебя ждать?! Мать настоятельно просила приехать. Попутно заберешь домой Марину.
Брусилов-старший расцвел. Тут же окончательно завял Юрка, но быстро ожил и безапелляционно заявил, что брата одного не пустит. Мало ли чего опять случится с мамой.
– Хорошо, Юрик поедет с тобой на заднем сиденье. Желательно не показывать его жене до выписки… Ой-й-й… – сморщилась подруга, взглянув на физиономию анестезиолога, и отвернулась. – Пожалуй, не стоит показывать и после выписки. Ефимов, а ты не пробовал демонстрировать вот такую морду Юрия Сергеевича больному перед операцией? Отключится без всякого наркоза. Стопудово! А если еще дыхнет… Нет, последнее, пожалуй, лишнее. Явная передозировка. Чадру бы Юрику на голову. Или пластиковое ведро…
Наташка хлопнула глазами и замолчала. Наверное, вспомнила «головной убор» Газонокосильщика. Я вопросительно взглянула на мужа. Он в спутники к Брусиловым не навязывался. Это обстоятельство больше всех удивило Ксюшу. Не единожды напомнив Дмитрию Николаевичу о том, что он опытный врач, настырно привязалась к нему с просьбой проинспектировать ход лечения милой Светланы Никитичны. А заодно проконсультироваться у больничных специалистов по поводу своей коленной чашечки.
– Моему подопытному колену опытного врача не нужны советы других специалистов. Я с его удовлетворительным состоянием знаком лучше, чем кто-либо, – отрезал Димка.
– А вот тебе, Ксения, не мешало бы поехать вместе с Сашей. «Милая» Светлана Никитична будет очень счастлива такому проявлению заботы с твоей стороны…
Пользуясь тесным соседством с Ксюшей, Наташка кое-что нашептала ей на ушко. Не иначе как рекомендацию не оставлять Сашеньку наедине с Мариной. Девушка округлила глаза и выдала такое же круглое, как глаза «О-о-о-о…».
Спокойные пререкания быстро переросли в гвалт. А тут еще в общую компанию влилась Анна Петровна со своим сольным номером. Пытаясь уяснить отношение присутствующих к рассольнику (а чтобы оставшиеся после праздника без рассола соленые огурцы не пропадали), поочередно приставала к каждому. Смысла ее вопроса никто не понимал – не могли уловить связь с основной темой. И на всякий случай, не соглашались. А зря. В ход пошло новое предложение – пустить огурцы в солянку.
– Да при чем тут огурцы?! Пусть плавают, где угодно! – рявкнул Брусилов-старший. Кажется, она обрадовалась.
К моменту окончания словесной потасовки машина Брусилова-старшего уже не вмещала всех желающих ехать в больницу. Начался искусственный отбор претендентов. Александр Сергеевич пользовался преимущественным правом водителя и в жеребьевке не участвовал. Первым отсеяли хромого Димку. За непрофессионализм. Он же не кардиолог. Затем меня, Наташку и Юльку. Меня – за бесполезность, Наташку – за горлопанство, а Юльку – за просто так. Вдруг чем-нибудь бабулю расстроит! Светлане Никитичне определенно не нравится увлечение внучки Данькой. И никто из добровольцев (кроме меня, разумеется) не заметил, что у открытой двери балкона со стороны веранды весь базар тайно прослушивается племянником Анны Петровны. Тайно! Иначе зачем же ему сидеть на корточках? В какой-то момент у парня очевидно устали ноги, он решил изменить положение, но был недостаточно ловок. Я случайно стала свидетелем того, как знакомые мне очки юноши ни с того ни с сего вспорхнули вверх и, падая, были подхвачены рукой в знакомом спецовочном рукаве. Надо полагать, рука Антона действовала без отрыва от головы и тела.
Разинув рот, я отметила звук мягкой посадки Антоши на землю, удовлетворенно кивнула и влезла в самую гущу спора.
Через полчаса близнецы-братья и иже с ними Ксения отправились в путь. А еще через пятнадцать минут мы с Наташкой были застигнуты врасплох в спальне Александра и Ксении. Не следовало нам слишком громко обсуждать, почему они спят порознь. Ксюшка – на кровати, Брусилов – на диванчике, а то и в садовом домике. У Наташки на это имелся готовый ответ: «Она что, дура?!» И пока я подыскивала подходящие слова, вмещающие в себя определение «дура, но умная», подруга пояснила:
– Пьяный мужик – ухудшенный аналог вонючего козла. Лично ты согласилась бы спать с ухудшенным аналогом?
– Нет. Я даже не согласилась бы и с улучшенным. И вообще, мы не затем сюда заглянули. Жаль, что поздновато, время упущено.
– А зачем вы сюда заглянули? – раздался от двери ехидный голос Бориса.
Мы с Наташкой быстро переглянулись. Сказать правду, что прибыли уточнить, был ли здесь несанкционированный обыск, так не поверит.
– Просто ошиблись дверью, – ляпнула я, в то время как Наташка ляпнула что-то про наш интерес к отделке помещения. Оба объяснения не влезали ни в какие разумные ворота. Для того чтобы ошибиться дверью, следовало прежде перепутать свой первый этаж со вторым. А что касается отделки комнаты, так она была запланирована только на следующий год.
Борис согласно кивнул, приняв оба объяснения, и дал команду немедленно выкатываться на улицу. Время поджимает.
– Фигня! Вот у меня новые туфли поджимают, – проявила норов Наташка. – Мы что, уезжаем? Тайный драп?
– Неудобно как-то, – поддержала я подругу. – А Димке с его коленом особенно.
– Он уже за рулем, – спускаясь вниз, пояснил Борис. – Анна Петровна, мы ненадолго отъедем. Хочется другие места для рыбалки наметить.
– А вы разве решили еще погостить?
Голос Анны Петровны был полон испуга и разочарования.
– Вот в ходе этой поездки и определимся.
– Не понимаю! – пожала плечами Наташка. – Вам-то что по этому поводу беспокоиться? Сосисок – гора. Можно подумать, это мы рассол у огурцов выпили.
– Да какая тут рыбалка! – гнула свою линию нянюшка. – Эту мелочь, что вы наловили, и рыбой-то назвать нельзя.
