Джоржет Хейер - Дьявол и паж
— Да, я сейчас живу в замке Эйвон. Я… ба, я забыла, как это называется!.. Ах да, подопечная герцога.
По лицу дамы пробежала тень. Она сделала движение, будто собираясь встать между девушкой и детьми. Леони вздернула подбородок.
— Я совсем не то, что вы подумали, je vous assure[45]. Я нахожусь на попечении мадам Филд, кузины Монсеньора. Быть может, мне все же лучше уехать?
— Простите мое замешательство. Я буду рада, если вы останетесь. Меня зовут леди Мериваль.
— Я так и подумала, — призналась Леони. — Леди Фанни рассказывала мне о вас.
— Фанни? — Лицо Дженнифер прояснилось. — Так вы с ней знакомы?
— После приезда из Парижа я две недели провела у ее светлости. Монсеньор посчитал не вполне convenable, если я буду находиться при нем, пока он не подыщет достойную даму в качестве моей gouvernante.
Дженнифер, в прошлом сполна ощутившая на себе собственнические инстинкты его милости, изумленно посмотрела на юную незнакомку. Они сели на поваленное дерево.
— По-моему, Монсеньора никто не любит, — грустно заметила Леони. — Ну или почти никто. Разве что леди Фанни и месье Давенант привязаны к нему, ну и, конечно, я.
— Значит, вам Эйвон нравится? — Дженнифер не смогла скрыть удивления.
— Он очень добр ко мне, — просто сказала Леони. — А это ваш сын?
— Да, его зовут Джон. Подойди и поклонись, Джон.
Мальчик с удочкой несмело приблизился.
— У вас такие короткие волосы.
Леони сдернула шляпку.
— Но какие они чудесные! — с восторгом воскликнула Дженнифер. — Зачем вы их обрезали?
Леони пребывала в нерешительности.
— Пожалуйста, не расспрашивайте меня. Я не могу вам рассказать. Леди Фанни считает, что я не должна никому ничего рассказывать.
— Надеюсь, это не связано с болезнью? — спросила Дженнифер, с беспокойством оглянувшись на детей.
— О, нет! — Леони помялась. — Но ведь Монсеньор не говорил, чтобы я скрытничала, это все леди Фанни… а она не всегда поступает разумно, правда? К тому же, думаю, вам бы она разрешила рассказать, поскольку вы воспитывались в одном монастыре, n'est-ce pas? Дело в том, что я только учусь быть девушкой, мадам.
Дженнифер приоткрыла рот.
— Прошу прощения, милая?
— С двенадцати лет я была мальчиком. Затем меня нашел Монсеньор и сделал своим пажом. А потом он обнаружил, что я вовсе не мальчик, и решил удочерить меня. Поначалу мне это не слишком понравилось, а нижние юбки и сейчас не нравятся, но есть и приятные стороны. У меня теперь так много красивых вещей, и я теперь самая настоящая дама!
Дженнифер ласково коснулась руки девушки.
— Вы еще совсем дитя! И как долго вы собираетесь пробыть в Эйвоне?
— Не знаю, мадам. Сколько пожелает Монсеньор. О, за эти недели я так много узнала! А леди Фанни собирается представить меня свету. Правда, это очень мило с ее стороны?
— Да, весьма любезно, — согласилась Дженнифер. — А как вас зовут, милое дитя?
— Леони де Боннар, мадам.
— И родители попросили герцога стать вашим опекуном?
— Нет. Они умерли много лет назад. Монсеньор сам так решил. — Леони опустила взгляд на толстенького младенца, заинтересовавшегося ее туфлями.
— Этот малыш тоже ваш сын, мадам?
— Да, его зовут Джеффри. Правда, чудесный ребенок?
— Очень, — вежливо ответила Леони. — А я и не подозревала, что младенцы бывают такими толстыми. — Она встала и надела шляпку. — Я должна возвращаться, иначе мадам Филд разволнуется и свалится в обморок, — она сдержанно хихикнула. — Знаете, она похожа на клушу. Просто ужас!
Дженнифер расхохоталась.
— Мы непременно увидимся! Приходите к нам, я познакомлю вас со своим мужем.
— Как пожелаете, мадам. С удовольствием приду. Au revoir, Jean! Au revoir, bebe![46]
Младенец помахал пухлой ручонкой. Леони взобралась на лошадь.
— С младенцами так трудно, — посетовала она, — никогда не знаешь, о чем с ними говорить. Хотя, конечно, он очень мил, — с некоторым сомнением добавила девушка, после чего кивнула и направила лошадь на тропинку.
Дженнифер подхватила младшее чадо, позвала Джона и зашагала к дому. Вручив детей няньке, она отправилась на поиски мужа.
Лорд Мериваль как ни в чем ни бывало похрапывал в библиотеке. Это был крупный человек с простоватыми манерами; поджатые губы странным образом сочетались со смеющимися глазами. Когда скрипнула дверь, Мериваль испуганно вздрогнул, открыл глаза и улыбнулся.
— Честное слово, Дженни, с каждым днем ты становишься все прекраснее.
Дженнифер рассмеялась и присела на подлокотник кресла.
— Фанни считает подобные нежности давно вышедшими из моды, мой милый Энтони.
— Ах, Фанни!.. В глубине своей капризной души она обожает своего зануду Марлинга.
— Да, но Фанни старается не отставать от моды, а потому больше всего на свете обожает, чтобы мужчины шептали ей на ушко милые глупости. Боюсь, я никогда не смогу привыкнуть к городской жизни.
— Любовь моя, если только я обнаружу, что так называемые "мужчины" шепчут тебе на ушко…
— Милорд!
— Миледи?
— Вы чудовищно непочтительны, сэр! Как будто они… Как будто я способна на такое святотатство!
Мериваль привлек жену к себе.
— Дженни, если бы ты была способна на такие гадости, ухажеры вились бы вокруг тебя стаями.
— Вы этого хотите, милорд? — осведомилась Дженнифер. — Теперь я понимаю, что вы разочарованы в своей жене. Благодарю вас, сэр! — Она выскользнула из его объятий и сделала насмешливый реверанс.
Мериваль неуклюже вскочил на ноги.
— Вот проказница, я же счастливейший человек на земле!
— С чем вас и поздравляю, сэр. Энтони, тебе Марлинг ничего не писал?
— Эдвард? Нет, а что такое?
— Сегодня я встретила в лесу девушку, некоторое время назад жившую у Марлингов.
— Девушка? И кто она такая?
— Сядь, иначе может произойти непоправимое. Это совсем еще ребенок, она утверждает, что является подопечной герцога Эйвона.
— Аластера? — Мериваль нахмурился. — Что за каприз?
— Об этом я, разумеется, не стала спрашивать. Но тебе не кажется странным, что Дьявол вдруг решил заняться благотворительностью?
— Всякое случается в этом суетном мире. А вдруг он изменился, любовь моя?
Дженнифер поежилась.
— Дьявол? Невозможно. Мне жаль бедное дитя, оказавшееся в лапах сатаны. Я пригласила ее наведаться как-нибудь к нам. Я правильно поступила?
Мериваль нахмурился.
— Не хочу иметь никаких отношений с Аластером, Дженни. Я не в силах забыть, что его милость едва не похитил мою жену.
— Тогда я не была твоей женой, — возразила Дженнифер. — И эта девочка, ее, кстати, зовут Леони, совсем непохожа ни на одну из девиц Эйвона. Разреши пригласить ее к нам, прошу тебя, Энтони.
Мериваль расшаркался, едва при этом не упав.
— Миледи, вы же хозяйка в своем собственном доме, — церемонно возвестил он.
* * *Спустя пару дней Леони прибыла в Мериваль; навстречу ей высыпало все семейство, включая толстенького младенца. Поначалу Леони чувствовала себя несколько скованно, но улыбки и ласковое обращение быстро сделали свое дело, и вскоре она забыла о своем смущении. Дженнифер показала ей дом, потом они спустились в гостиную, где их уже ждал чай. Навстречу дамам поднялся Мериваль, честно боровшийся все это время со сном.
— Я так хотела познакомиться с вами, милорд! — жизнерадостно прокричала Леони. — Я так много о вас слышала!
Мериваль окаменел.
— От кого же?
— От леди Фанни и немного от Монсеньора. Скажите, месье, вы и в самом деле остановили карету лорда Хардинга?
— На пари, дитя мое, на пари!
Леони оглушительно расхохоталась.
— Я так и знала! И он пришел в ярость, правда? И это должно было храниться в секрете, потому что в… как их называют… в дипломатических кругах…
— Ради бога, дитя мое!
— И с тех пор вас называют Разбойником с большой дороги!
— Ну, только близкие друзья!
Дженнифер изумленно смотрела на мужа.
— О господи! Продолжай, Леони. Я так и знала, что этот несчастный всю жизнь обманывал меня.
— Мадемуазель, — пробормотал Мериваль, вытирая внезапно вспотевший лоб, — пощадите!
— Все же скажите, — упорствовала Леони, — разве не чудесно хотя бы одну ночь побыть самым настоящим разбойником?
— Чудесно, — вздохнул хозяин, — но не очень прилично.
— Да! — выпалила Леони, последняя фраза Мериваля пришлась ей явно по душе. — Но мне кажется, что приличия — это так скучно и неприятно! Я и сама доставляю всем немало хлопот, поскольку терпеть не могу приличий. Выходит, дама может совершать множество дурных поступков и при этом оставаться в рамках приличий, но стоит ей только упомянуть о панталонах, как все вокруг начинают шипеть и таращить глаза. Согласитесь, приличия — весьма утомительная штука!
