Наталья Александрова - Смерть под псевдонимом
Ответили ей почти сразу. Голос был простуженный и недовольный.
– Это Алевтина Сергеевна? – осведомилась Надежда. – Меня зовут Надежда Николаевна. Я должна вам кое-что передать… когда мы могли бы встретиться?
– У меня нет привычки встречаться с незнакомыми людьми! – сухо ответила Неклюдова. – Кроме того, у меня нет времени, и к тому же я нездорова и не выхожу из дому.
– Ну, я могу сама к вам заехать, – проговорила Надежда, медленно закипая. Она уже была не рада, что решила выполнить поручение Кондратьева.
– Заехать?! – вскрикнула собеседница, как будто Надежда предложила ей выступить в цирковом номере с дикими зверями. – Я никогда не пускаю в дом незнакомых людей!
– Ах, вот как! – процедила Надежда. – Ну, как хотите… – и она прочитала с выражением:
«Октября двадцать четвертого дня года одна тысяча восемьсот двенадцатого от Рождества Христова его высокопревосходительство генерал Андрей Иванович Фигнер поручил мне, поручику Неклюдову…»
– Что?! – взволнованно воскликнула ее собеседница. – Откуда у вас этот текст?
– Ну, вы же не встречаетесь с незнакомыми людьми! – мстительно проговорила Надежда. – К тому же вы нездоровы… До свидания, Алевтина Сергеевна. Точнее, прощайте!
– Постойте! – взмолилась женщина. – Не вешайте трубку! Ну, пожалуйста! Я же не знала… я готова с вами встретиться где угодно, в любое удобное для вас время!
– То-то! – Надежда усмехнулась одними губами. – Ну, ладно, так и быть, я сама к вам заеду. Вы ведь и правда болеете, я слышу по голосу. Говорите адрес!
Неклюдова продиктовала ей адрес – в хорошем старом районе, неподалеку от Таврического сада.
Но тут рядом с Надеждой снова образовался Бейсик. Он посмотрел на хозяйку очень выразительно: мол, куда это ты собралась, когда в доме столько неотложных дел, и самое главное – кот не окружен заботой и вниманием!
– Да, тут ты прав… – пробормотала Надежда. – Скоро Саша придет, а у меня обед не готов и даже мясо не поставлено в духовку…
– Что вы говорите? – переспросила в трубке Неклюдова.
– Нет, это не вам… только я сегодня к вам приехать не успею, у меня много дел.
– Ну, конечно… – в голосе Алевтины Сергеевны прозвучало разочарование.
– Но завтра я непременно у вас!
Повесив трубку, Надежда принялась за домашние дела, и время до прихода мужа пролетело незаметно.
Зато когда муж вошел в квартиру, он застыл на пороге, принюхиваясь, и с радостным удивлением проговорил:
– Надюша, чем это так вкусно пахнет?
– Свининой, запеченной с травами! – гордо сообщила ему Надежда Николаевна. – Мой руки, будем обедать!
После обеда сытый и разомлевший муж проговорил:
– Как хорошо, когда ты дома! В квартире уют, обед приготовлен… может, ну ее, эту работу, а?
Надежда встала в позу и хорошо поставленным театральным голосом проговорила:
– Ты эгоист, как все мужчины! Тебе лишь бы обед на столе да порядок в доме! А что жена деградирует как человек и специалист – это тебя совершенно не волнует!
– Нет, меня волнует… – растерянно пробормотал Сан Саныч, не ожидавший такой бурной реакции на свое невинное замечание. От неожиданности он забыл о главном правиле – ни с чем не соглашаться и не отвечать на провокационные заявления. В итоге он попал в самую элементарную ловушку.
– Ах, волнует? – язвительным голосом перебила его Надежда. – Значит, ты считаешь, что я действительно деградирую? Вот, оказывается, какого ты обо мне мнения!
– Нет, я совсем никакого мнения… – пробормотал Сан Саныч, окончательно растерявшись. – То есть не такого… то есть я о тебе самого лучшего мнения…
– Вот когда ты раскрыл свое истинное лицо! Вот когда ты показал свое настоящее отношение к жене!
Сан Саныч, в отличие от многих других мужчин, умел отличать настоящий скандал от искусно разыгранного. Он почувствовал, что Надежда просто изображает возмущение, и проговорил совершенно спокойным, примирительным тоном:
– Надя, а мы чай пить будем?
– Обязательно, – мигом успокоилась Надежда. – С зефиром. Но ты как хочешь, а завтра я снова поеду поговорить насчет работы.
На следующее утро, едва проводив мужа на работу, Надежда поехала к Таврическому саду.
Дом Неклюдовой числился по Таврической улице, однако вход в него был со двора, причем двор был не первый, а какой-то третий, так что Надежда с трудом нашла нужный подъезд.
Дверь была ржавая, но все же оснащена домофоном. Надежда нажала кнопку нужной квартиры и сразу же услышала простуженный голос Алевтины Сергеевны:
– Заходите, заходите! У меня четвертый этаж, правда, без лифта…
В этом Надежда Николаевна очень скоро убедилась.
Мало того что не было лифта, так еще лестница была такая крутая, что Надежда почувствовала себя альпинистом, совершающим трудное восхождение. К тому же эта лестница была очень узкая, так что когда на уровне третьего этажа Надежда встретилась с худущей трехцветной кошкой, которая шла вниз по своим неотложным кошачьим делам, они едва смогли разминуться.
Наконец Надежда добралась до четвертого этажа и остановилась, чтобы перевести дыхание. Однако она не успела сделать двух вдохов, как дверь квартиры распахнулась, и в проеме появилась крупная женщина в полосатом махровом халате. Красный нос и слезящиеся глаза говорили о том, что женщина простужена.
– Заходите же! – проговорила женщина, опасливо оглядываясь на соседние двери, и втащила Надежду в квартиру.
– У нас такие ужасные соседи… – бормотала она, отступая от двери. – Все время подслушивают, подглядывают, вынюхивают… им до всего есть дело! Ну, пойдемте же!
Войдя в квартиру, Надежда оказалась не в прихожей или холле, а на довольно просторной кухне – в одном углу стоял холодильник, в другом – современная электрическая плита с духовкой. Правда, тут же, за кокетливой пластиковой занавесочкой в крупных ромашках, скромно пристроилась чугунная ванна.
– Не обращайте внимания, у нас такая странная планировка… – говорила Неклюдова, ведя Надежду за руку по узкому коридору.
Она открыла высокую дверь и привела гостью в большую, хотя и несколько темную комнату. Вдоль высоченных стен стояли книжные стеллажи, в углу имелся антикварный письменный стол с компьютером. Компьютер был, судя по всему, не намного моложе стола.
Тут Надежда смогла разглядеть хозяйку квартиры и без труда узнала в ней плохо одетую женщину, которую видела на похоронах Кондратьева. Та еще все время шевелила губами, как будто молилась или разговаривала сама с собой.
– Присаживайтесь! – Алевтина Сергеевна придвинула Надежде старинное кресло с львиными лапами и резной спинкой, сама села на шаткий венский стул и в волнении сцепила руки:
– Ну, вы принесли?
– Принесла, – лаконично ответила Надежда, похлопав по пакету, который лежал у нее на коленях.
Прежде чем продолжить, она бросила взгляд на книги, ровными рядами заполнявшие ближний стеллаж: Надежда знала, что ничто так не помогает составить мнение о человеке, как его домашняя библиотека. Особенно ее отсутствие.
В этой библиотеке большинство книг было посвящено Отечественной войне 1812 года, истории Наполеона и всему, что связано с этой темой. Были здесь толстые исторические монографии, были сборники статей, мемуары участников войны, и русских, и французов, были и художественные произведения на ту же тему, от «Войны и мира» до «Рукописи, найденной в Сарагосе».
Имелись в большом количестве и книги на французском, названия которых Надежда не смогла прочитать, но догадалась, что они посвящены той же теме.
«Ну, ясно! – подумала она. – Эта Неклюдова – историк, и тетрадь в коленкоровом переплете нужна ей, чтобы написать очередную статью о войне с Наполеоном…»
– Дайте же, дайте же мне! – воскликнула Алевтина Сергеевна и потянулась к заветному пакету.
– Э, нет! – остановила ее Надежда. – Не все так просто! Если хотите получить рукопись – выслушайте мои условия…
– Вы хотите денег? – процедила Неклюдова. – Я отдам вам все, чем располагаю, но у меня их не так уж много…
– Нет, мне не нужны деньги! – отмахнулась Надежда. – Мне нужна информация! Как вы познакомились с Кондратьевым, как узнали, что у него есть эта рукопись, как договорились с ним… и почему эта рукопись так для вас важна?
Надежда хотела хоть что-то узнать о загадочном писателе, но больше всего ее интересовало, почему он придавал такое большое значение тому, чтобы старинная рукопись попала к Неклюдовой. Даже оставил это распоряжение в числе распоряжений о собственных похоронах.
– Почему для меня важна эта рукопись? – Алевтина Сергеевна уцепилась за последнюю фразу. – Да потому, что я хочу очистить имя своего предка от клеветы! Хочу смыть позорное пятно со всей своей семьи!
Надежда слушала ее с явным интересом, так что Алевтина Сергеевна приободрилась и приступила к рассказу.
