Маска, я вас знаю! - Елена Ивановна Логунова
Но снова спокойно уснуть у меня не получилось. В голове растревоженной мышкой шуршала и скреблась какая-то смутная мысль, кажется, ассоциирующаяся с Золотухиным и зубами. Я попыталась ее выловить, но не преуспела и махнула рукой: ладно, созреет – сама вылезет!
Второй интересный телефонный разговор в тот день состоялся ближе к обеду. Позвонила Лосева. Накануне мы с ней расстались примерно в два часа ночи: «Скорая», вопреки названию, прибыла по вызову без спешки, а мы с Маринкой, дожидаясь ее, стерегли беспробудно спящую бабку Плужникову. Опасались, что та все-таки отойдет в мир иной, но нет, старушка оказалась из тех людей, которые крепче гвоздей.
– Светлана Петровна снотворного перебрала, – сообщила мне Маринка.
Все-таки хорошо быть управдомом: как официальное лицо Лосева смогла добыть кое-какую информацию. Кому-то другому врачи вообще ничего не сказали бы – разве что родственникам, но их у Светланы Петровны нет.
– У нее были проблемы со сном? – удивилась я.
– Да уж наверное, если она днем и ночью на балконе сидела, – рассудила Маринка.
– Но я не видела в квартире никакого снотворного! Ни таблеток в аптечке, ни пустого блистера в мусорном ведре.
Я не повторила ошибку, совершенную в квартире Ребровых, и в жилище бабки Плужниковой осмотрелась как следует.
– Так ведь она весь свой мусор с балкона бросала! – напомнила Маринка. – Может, и блистер из-под снотворного туда выбросила, а Герасим подметал во дворе – и убрал всё. Так что твоя версия, будто бабку угостили отравленными вишнями, не подтвердилась.
– В вишни могли вколоть снотворное, – уперлась я. – И бабке очень повезло, что она съела совсем немного, основную часть угощения высыпала на Ромку Седнева и его гостей.
– Ой, да зачем кому-то бабку усыплять, не настолько она вредная, – отмахнулась управдомша.
У меня по этому поводу были свои соображения, но я не стала ими делиться с Лосевой. А вот Ирке чуть позже сказала:
– Думаю, наша бессонная бабка видела такое, чего не должна была.
– Например? – Подруга покосилась на меня и снова уставилась вперед, на дорогу.
Мы с ней ехали в кафе «Гоголь-моголь» на заседание литературного объединения с нескромным названием «Высшая проба пера».
– Например, убийцу Косоногова, – предположила я. – Он же вошел в квартиру Ребровых, а перед этим – в подъезд, и Светлана Петровна с балкона могла его видеть. Она, кстати, после того, как мы с управдомшей умирающего Косоногова нашли, заперлась у себя в квартире и даже полиции не открывала. Боялась, что станет следующей.
– Чем она объяснила внезапно возникший страх?
– По словам управдомши, явлением во сне покойного мужа, который выразительными жестами звал ее с собой.
– Это у нее сверхъестественная чуйка сработала, – заявила подруга, которая слишком часто и подолгу смотрит телевизор. – Нет, а что? Чего ты фыркаешь? Бабка явно улавливает какие-то тонкие вибрации. Не зря же она себе такую привычку завела – всякую плодово-овощную фигню с балкона выбрасывать. Как чуяла, что однажды это спасет ей жизнь! Небось, если бы она все «снотворные» вишни слопала, не откачали бы. А так – жить будет. Правда, птички померли…
Она пригорюнилась.
– Вообще-то, это только версия, которую уже нельзя подтвердить доказательствами, – напомнила я и тоже приуныла. – От тех вишен и следа не осталось: ни анализ сделать, ни происхождение установить…
– Ничего-ничего, правда все равно откроется. С нашей помощью, конечно! – Ирка подпихнула меня локтем, подбадривая, и ловко зарулила на стоянку. – Ну же, гляди веселей, не пугай унылой миной ранимых и трепетных прозаиков и поэтов! Мы приехали.
Ранимых прозаиков и трепетных поэтов в кофейне собралось человек двадцать. В основном это были принаряженные по мере сил и вкуса немолодые женщины, хотя присутствовали и три девицы под окном, и юноша бледный со взором горящим, и несколько бодрых пенсионеров.
Один дед показался мне знакомым, и я поглядывала на него с подозрением: кто таков?
– Где-то его видела, – шепотом сказала я Ирке.
– В вашем парке, наверное, лично я его там наблюдала, – ответила она, остро глянув на подозрительного деда сквозь очки, и снова вернулась к просмотру моих бумаг.
Отвязаться от Ирки, если ей что-то нужно, решительно невозможно, поэтому я не стала активно противиться ее горячему желанию составить мне компанию за столиком основного докладчика. Мы договорились, что я буду зачитывать ляпы и перлы разных авторов, а она станет эти шедевры уместно комментировать. Или помалкивать, если нечего будет сказать, но на такой вариант я всерьез не рассчитывала.
Когда это Ирэне Макс нечего было сказать? Да с нее станется прямо тут, на месте сложить балладу о происходящем шестистопным ямбом!
Собравшиеся снабдили себя кофе с плюшками и расселись, шушукаясь и постреливая глазами в нас с Иркой. Предводительница литературного сообщества Виолетта Комаровская произнесла небольшую пламенную речь, приветствуя своих соратников, представила почетного гостя – меня – и со словами: «Просим! Просим!», беззвучно соединяя ладони, отступила в уголок с хорошим обзором.
Сообщество вежливо похлопало и воззрилось в ожидании. Я отрекомендовала Ирку как подающую надежды поэтессу, которая будет сегодня мне ассистировать, и зачитала с листа первый перл:
– «Она бросила обвинение ему прямо в лицо, плюнув в спину».
– Несколько сложно представить этот акробатический этюд, правда? – прокомментировала Ирка.
Зал замер. Сообщество включило воображение.
– «Она бросила обвинение ему прямо в лицо, плюнув в спину», – повторила я.
Раздался первый неуверенный смешок, затем второй. Закрепляя успех, я продолжила:
– «Годы забрали у него все волосы, оставив лишь небольшие островки по бокам».
– И идет он дальше по жизни с волосатыми боками, бедняга, – фальшиво посочувствовала Ирка.
Смешки сделались веселее и дружнее.
Я продолжила:
– «Ее глаза засияли, как огни светофора».
– Один зеленый, второй желтый? – дотошно уточнила Ирка. – Или желтый и красный?
Народ развеселился. Кто-то уже хохотал от души, кто-то смешливо хрюкал в кофейный стакан. Мы с Иркой срывали аплодисменты.
– «Для зелья нужны были могильная крапива, кротовий коготь и кое-что довольно странное», – с невозмутимым видом читала я.
– А могильная крапива и кротовий коготь, конечно, самые заурядные ингредиенты, – поддакивала Ирка.
– «И она, когда каблук подломился, громко крякнув, упала», – продолжала я.
– А до этого серой утицей плыла, – добавляла подруга.
– «К сожалению, Олеся, на которой Антон женился, едва найдя постоянную работу, растолстела и подурнела», – читала я.
– Еще бы! Постоянная работа – она никого не красит, – вздыхала Ирка.
Я:
– «Эрик устало кивнул головой, широко зевнул ртом и потер лоб рукой…»
Ирка, наставительно:
– Надо было еще посмотреть глазами, понюхать носом, пнуть ногой и поерзать задом.
Я:
– «Пароход дал газу и под радостные крики публики
