Маска, я вас знаю! - Елена Ивановна Логунова
– И что?
– А то, что прежде он частенько у нас шнырял: то у мусорки крутился, то в подвал лез. Но в последние дни что-то совсем не попадается мне на глаза…
– И что? – повторила подруга.
Я посмотрела на нее:
– Ты же сама говорила, что видела в подвале мешок с трупом! А у нас в доме все живы… кроме Золотухина и Косоногова, но они без мешков…
– А, ты сейчас прикидываешь, кто мог быть в том мешке, среди живых соседей недостачи не находишь и думаешь: не бомжа ли я видела, пугающе упакованным в полиэтилен? – сообразила Ирка. – Успокойся, не его. Лицо в мешке было гладким – безбородым.
– Он мог побриться, – неуверенно возразила я.
– Ага, и еще помыться, как положено по христианскому обычаю перед смертью, – съязвила подруга. – Кстати, насчет мытья, точнее, пребывания в воде: мы же вроде склонялись к тому, что наш труп в мешке – один из тех, которые полиция из озера выловила? И зачем в таком случае приплетать сюда какого-то бомжа, если этим убитым вполне может быть друг Косоногова? Тот самый сыщик, который тайно пользовался квартирой в вашем доме?
– Не знаю, как это проверить, – призналась я, растерянно огляделась, словно надеясь найти какую-то подсказку, и только тут заметила, что литераторы смотрят на нас с неодобрением, а некоторые даже шикают, призывая к тишине.
Лосикову все-таки удалось увлечь аудиторию, а мы своим шушуканьем мешали публике внимательно слушать.
– Пойдем. – Я встала, не разгибая спины, и потянула за собой к выходу такую же скрюченную Ирку.
Мы вышмыгнули из заведения и только на крыльце распрямились. Подруга даже сладко потянулась:
– Ах, как хорошо тут, на свежем воздухе! – сделала несколько энергичных рывков руками, разминаясь после утомительных литературных посиделок, и бодро сбежала с крыльца к лавочке в кустах. – Садись и слушай.
Я села и приготовилась слушать. Даже глазами похлопала, показывая – вся внимание.
– Думаю, пора прямо спросить Серегу, опознали ли они мужика из озера.
– Так он же не скажет!
– Почему это? Сказал «А», скажет и «Б»! Мы…
Я непонятливо моргнула:
– Мы тоже будем перебирать буквы и рифмы?
– Мы будем перебирать факты и укладывать их в одну версию! Вспомни: Лазарчук уже признал твое право участвовать в расследовании смерти Золотухина…
– Ты преувеличиваешь, – снова перебила я. – Полковник просто выдал мне часть информации, потому что хотел узнать мое экспертное мнение об этом сюжете…
– Ну! Считай, привлек к расследованию! – не смутилась подруга.
– Это дело закрыли, Золотухина признали самоубийцей, – напомнила я.
– Поэтому наша задача – убедить полковника, что нелепая гибель Золотухина – только часть дела, ведь так оно и есть. – Ирка поерзала на лавке и замерла, сосредоточиваясь. – Следи за логикой. Погибший Золотухин скрипел зубами, включая ядовитый, из-за того, что получил компромат на жену, отправленный ему убитым Косоноговым по сигналу о смерти Дорохова. В этой истории целых три покойника!
– Насчет Дорохова мы не уверены.
– Вот и спросим Серегу, не Дорохова ли они выловили из пруда! Звони нашему дорогому другу, не будем тянуть.
Я послушно достала смартфон, послала вызов полковнику и, не дожидаясь отклика, первой заговорила:
– Привет страдальцу, как твое больное горло?
– Лучше, – нормальным голосом отозвался Лазарчук. – Похоже, леденцы и теплое питье помогли.
– А то! – Я приободрилась.
Простую человеческую благодарность еще никто не отменял – теперь Сереге труднее будет отказать мне в маленькой просьбе.
– Тогда скажи, пожалуйста: вы опознали тело из пруда, – это Евгений Дорохов, он же Джонни Ковбой?
Полковник в трубке закашлялся. Не иначе, держал за щекой целебный леденец и подавился от неожиданности.
– Зха… чхем… и пха… чхему…
– Зачем и почему я интересуюсь? Отвечаю: мы тут решили, что все недавние ЧП в нашем доме не случайны. Смерть Золотухина, Косоногова, птиц и кота…
Ирка толкнула меня локтем, чтобы я не уходила в сторону от заранее намеченной линии беседы.
– Про птиц и кота не понял, – прокашлявшись, признался Лазарчук.
– Про Золотухина и Косоногова, кажется, тоже, – съязвила я. – Смотри: Золотухин разгрыз капсулу с ядом, когда скандалил с неверной женой. Информацию он получил в одном из писем, отправленных Косоноговым, а накопал этот компромат Дорохов. Золотухин мертв, Косоногов мертв, так жив ли Дорохов?
– Вот это свое дедуктивное рассуждение подробнее объясни, пожалуйста. – Полковник сделался серьезен.
Ирка, внимательно прислушивающаяся к разговору, в знак одобрения показала мне большой палец, а потом перевернула его вниз – мол, добивай уже.
И я добила:
– Мы думаем, что Дорохов запланировал массовую рассылку собранного им компромата в случае его внезапной смерти. А на кнопку «Отправить» нажал Косоногов, когда узнал, что его друг-сыщик мертв. Сигнал о гибели Дорохова могло послать миниатюрное устройство, вшитое ему под кожу: Моржик рассказывал, что есть такие. Вы хорошо осмотрели мужика из пруда, у него нет подобной отметины?
– Вроде вздутия от укола или укуса комара? – вырвав у меня смартфон, подсказала Ирка.
– Привет, Ирина Иннокентьевна, и ты там?
– Считай, что меня тут нет! – Подруга хорошо помнила первоначальную договоренность.
– Думаете, мы сами со всем этим не разберемся? – Кажется, полковник тянул время, не желая отвечать на неудобные вопросы. – Не доверяете родной полиции?
– Знаешь, как говорят? Доверяй, но проверяй! Это не мои слова – народные, – ответила Ирка.
– Не будем о фольклоре. – Я вернула себе трубку. Дискуссий о великом русском слове на сегодня было достаточно. – Скажи по существу: труп из озера – это Дорохов?
– Да.
– Отлично! То есть, гм… Царство небесное Евгению Ильичу… А что насчет сигналки на его теле?
– Посмотрим.
– Бросил трубку, – сообщила я Ирке и спрятала смартфон в сумку. – Но я попозже перезвоню и еще раз спрошу про сигналку.
Однако перезванивать не понадобилось. Примерно через час, когда подруга уже завезла меня домой и отправилась к себе, пришла короткая эсэмэска от нашего общего друга-полковника: «Есть. На правом плече».
Глава восьмая
И снова меня разбудили голоса во дворе.
Одновременно со сном меня покинули сожаления по поводу возможного ухода Герасима. Да кому нужен такой шумный беспокойный дворник?! Найти бы уже, в самом деле, какого-нибудь кроткого немого…
А утро было прекрасное, в такое грех не поспать подольше. Кажется, впервые за лето температура воздуха упала до двадцати двух градусов, дул приятный легкий ветерок, неся горьковато-пряный аромат подступающей осени.
Я выбралась из постели и подошла к окну с намерением, как минимум, выразительно погрозить болтунам во дворе кулаком – может, дошло бы, что за негуманную побудку в семь утра можно и санкции от недовольных жильцов схлопотать.
Но оказалось, что тишину нарушает не
