Марина Васильева - Костюм надувной женщины
— Это правда? — удивленно спросил Веру Багажник.
Вера смутилась.
— Правда, — краснея сказала она.
— Надо же, а в школе не знали про Лаврентия Павловича?
— Откуда? Это же тщательно скрывалось! Даже мы до недавнего времени не подозревали, кем является наш отец, — затараторила Марина. — Нам всегда говорили, что он скромный служащий.
— Для вас наверно было очень тяжело узнать всю правду о нем?
— Это уж точно, — усмехнулась Вера.
— Я рыдала целую ночь! — Марина кажется сама начала верить в свою ложь. На глазах у нее навернулись слезы, словно от тяжких воспоминаний. — А Вера замолчала на целую неделю.
— Замолчала?
— Да. Словно воды в рот набрала. Я даже испугалась, что она уйдет в монастырь.
— Вера, и вдруг в монастырь?
— Да, тогда как раз все помешались на крещении, церквях и монастырях. Такое у нее было состояние.
— Да, наверно это чертовски тяжело.
— Ой! — вдруг вскрикнула Марина.
— Что с тобой! — испуганно спросила Вера.
— Да вот, каблук сломала. Теперь придется сходить в дом и переобуться. Да и платье сменить хочется. Что-то оно мне разонравилось. А там в шкафу, помнится, было розовое со шлейфом. Не успокоюсь, пока его не одену. Это ничего, Петр, что я ухожу и оставляю вас одних?
— Конечно сходи, — тут же радостно согласился Багажник. — Каблук и розовое платье это веские причины.
— Я пойду с тобой! — быстро сказала Вера и встала со скамейки.
Марина посмотрела на Веру и очень серьезно, отчетливо проговаривая каждое слово, сказала:
— Нет, Вера, ты лучше останься здесь. Я вернусь очень скоро.
Марина вышла из беседки и пошла обратно в сторону дома. Из-за березы тут же показался один из кабачков. Он пристроился за Азаровой и пошел за ней, держась на расстоянии в несколько шагов. Вера стояла и с тревогой смотрела им вслед.
— Не вижу причин для беспокойства, — поймав ее тревожный взгляд, сказал Багажник. Он тоже покинул скамейку и подошел к ней. — Твоя сестра под надежной охраной. Никто ее здесь и пальцем не тронет.
— Надеюсь, — произнесла Вера. — А то ведь я такое тут устрою! Мало не покажется.
— Я в этом ни сколько не сомневаюсь. — Багажник вдруг стал оттягивать бабочку, словно она мешала ему дышать. Наконец он ее расслабил, после чего она развязалась и уныло повисла на шее. — Послушай, Вера, нам надо серьезно поговорить. Мы в первый раз за все это время остались наедине. И очень многое изменилось, с того момента, как мы познакомились. И теперь я хочу рассказать тебе о своем решении.
— Что такое? — спросила Вера. Тон и выражение лица Багажника ее удивили. Тот был сам не свой. Какой-то растерянный и даже немного жалкий.
— Если случится так, что твой отец и его кореша явятся сюда этой ночью, я и мои братки не станем стрелять в них. Теперь, после того, как узнал тебя, я просто не в силах буду отдать приказ открыть огонь.
— Вот как? А что же ты сделаешь?
— Я пойду к нему без оружия. Так сказать с оливковой ветвью.
— С чем ты пойдешь?
— Оливковая ветвь. Это символ мира у древних греков. Как у нас белый флаг.
— А белый флаг! Так бы сразу и сказал. Только я не поняла. Ты что решил сдаться? Пойдешь с белым флагом?
— Да, с белым флагом. Говорю это конечно образно. Я выйду навстречу твоему отцу. Лаврентий мужик честный. Он не станет стрелять в безоружного. Я подойду к нему, упаду перед ним на колени, скажу, что сделаю все, что он желает, и попрошу у него твоей руки. Что ты на это скажешь?
— Что? — Вера замерла словно пораженная громом. Смысл сказанного дошел до нее не сразу. — Моей руки?
— Да!
— Ты хочешь попросить у моего отца моей руки?
— Да! Я люблю тебя, Вера!
Багажник взял ее за плечи и привлек к себе. Заглянул в глаза. Медленно приблизился к ее лицу и поцеловал в губы. Вера Грач была так ошеломлена, что не смогла сразу воспротивиться этому, а потом у нее уже не хватило для этого желания. Поцелуй вскружил голову, закипела кровь, и Вера неожиданно для себя ответила на него.
Багажник целоваться умел. Вера поймала себя на мысли, что ни разу в жизни ее так не целовали. Ощущения были новыми и невероятно сладостными. Они не могли оторваться друг от друга достаточно долго.
— Что ты сказал? — спросила Вера, когда поцелуй все же завершился.
— Я сказал, что люблю тебя и хочу на тебе жениться, — ответил Петр Ручкин.
— Ты шутишь?
— Какие шутки? Разве я похож на шутника? Вера, ты меня оскорбляешь!
— У меня подгибаются ноги. Мне надо сесть.
Багажник и Вера вернулись на скамейку. Вера дышала так, словно пробежала три километра.
— Так каков будет твой ответ? — с нетерпеливым волнением спросил Ручкин.
— Я не знаю! — воскликнула Вера. — Так все неожиданно. К тому же ты…
— Что я?
— У меня еще никогда не было ничего общего с уголовником!
— Как тебе не стыдно? — воскликнул Петр Ручкин. — Ты забыла, кто твой отец? Да на нем столько мокрых дел, что я рядом с ним безвинный ангел.
Вера вспомнила, что играет роль дочери крупного уголовного авторитета.
— Да, действительно, — морщась от досады, пробормотала она, — я об этом почему-то не подумала.
— Мы с тобой повязаны! — стал объяснять ей Ручкин. — По гроб жизни. Если имеешь хоть какое-то отношение к мафии, это уже неисправимо. Тут уж ничего не сделаешь. Придется жить по этим правилам всю жизнь. Так уж лучше вместе! Не так ли, любовь моя?
Он опять привлек Веру к себе, и она почувствовала, что не в силах противостоять его напору. Они опять довольно долго целовались. Оставшийся кабачок с любопытством и завистью наблюдал за ними.
— Так что ты решила? — опять спросил Ручкин.
— Не знаю. Я ничего пока не могу тебе сказать.
— Может быть ты опасаешься, что твой отец будет против?
Вера обрадовалась:
— Да! Я не уверена, что он…
— Не волнуйся. Я все сделаю, чтобы его убедить.
— Он иногда бывает таким упрямым.
— Я тоже бываю упрямым. Сделаю все, чтобы его переупрямить. Я готов на все, что угодно, лишь бы ты стала моей женой. Я никогда не знал, что такое семейное счастье.
Вера вспомнила, что говорила ей Азарова про нравы среди братвы и попыталась еще раз переубедить Ручкина.
— Но, Петр, ведь, если ты женишься, то уже не сможешь занимать то место, которое занимаешь. И главным в городе ты тоже не будешь.
Багажник не думал ни секунды:
— Мне на все это плевать! Я хочу быть с тобой, и ради этого готов отказаться от всего. Пусть Лавр будет главным. Хочешь я прямо сейчас позвоню твоему отцу и поговорю с ним?
Он полез в карман за мобильником, но Вера остановила его:
— Не торопись! Ведь я еще не дала тебе своего согласия, Петя!
Глаза Ручкина наполнились такой болью, что сердце Веры дрогнула. Она испугалась, потому что подумала, что и впрямь любит его.
— Мне нужно время! — простонала она. — Я должна подумать.
— О чем тут думать?
— Я должна оценить свои чувства. Может быть это только самообман?
— Оценить чувства? Так ты тоже любишь меня, Вера? Скажи, любишь? Да или нет?
— Да, — против воли прошептала Вера и тут же поправилась. — Кажется. Я не уверена…
— Какое счастье! — выдохнул Петр. — Какое счастье!
Солнце коснулось горизонта. Оно было маленькое, словно горошина и темно-розовое, как пятачок у поросенка. Волга продолжала величественно катить свои воды на восток. На землю опускалась вечерняя прохлада.
За спиной любовников кто-то кашлянул. Они оторвались друг от друга и резко оглянулись.
— Это я! — Марина помахала им ручкой. — Как мой новый наряд?
— Отлично выглядишь, — похвалила Вера.
— Да, — кисло согласился Ручкин. — Розовый цвет тебе очень идет. Только зря ты перевязала волосы бантом. Это слишком банально. К тому же тебе не идет открытый лоб.
Азарова улыбнулась, но ее прищуренные глаза недобро заблестели. Второй раз Багажник сделал ей замечание по поводу внешности, а этого Марина терпеть не могла. Но стерпеть все-таки пришлось.
— Стало прохладно, — резко сказала она. — Давайте пройдем в дом.
— Да, шеф, — за спиной Азаровой появился Орех. — Слишком здесь место открытое. Снайпер тебя здесь запросто достанет.
Багажник и Вера поднялись и нехотя отправились к дому. Марина пропустила их вперед и пошла следом. За ней Орех. Потом телохранители, похожие на кабачки.
ПРИБЫТИЕ ЯПОНЦА
Наступил вечер, но картина так и не нашлась. Лаврентий ходил по дому грознее тучи. Камаз и Вентиль неотступно, словно тени, следовали за ним.
— Что слышно о конкурентах? — спросил Лаврентий.
— Свят и Казбек усиленно готовятся к обороне, — ответил Камаз. — Устанавливают пулеметы, натягивают дополнительные ряды колючей проволоки, рассаживают на деревьях снайперов. Теперь их так просто не возьмешь.
— Да, упустили мы момент, — вздохнул Лаврентий. — А что Багажник?
