Иоанна Хмелевская - Бабский мотив
— Так вы бы и встрепенулись гораздо раньше, с вашим-то характером…
— Да к черту характер! Борковская — прокурор, журналистка, ведь выдержала, не загремела в дурдом, значит, характер у нее тоже есть.
— Знаешь, мне ее жалко, — сказала вдруг Мартуся. — Ну что ей еще оставалось делать, чтобы избавиться от такой занозы в биографии?
Пусть ее не поймают, а?
— Так ведь сама к ним в руки влезла!
— Это скорее свидетельствует о невиновности, — вполне разумно заметил пан Тадеуш.
— Вот именно! Может, не докажут ее вину, а? Почему убийцей обязательно должна быть она?
— Не обязательно, но так получается. Мотив стопроцентный. Ведь в любом человеке зверь проснется, если невесть откуда взявшийся двойник жизнь пакостит. Тюкнуть мерзавца в темечко — и дело с концом. Если у Борковской есть хоть капля ума, у нее должно найтись и железное алиби.
— А оно у нее есть?
— Вроде да, она в то время была в Колобжеге.
— А ты откуда знаешь?
— Откуда знаю — оттуда знаю, надо было постараться, вот я и постаралась.
— Значит, если она была в Колобжеге, в Варшаве ее быть не могло, Колобжег далековато отсюда, правда? На расстоянии убить нельзя!
На пана Тадеуша нашло вдохновение.
— Наняла платного киллера мужского пола, он надел парик и притворился женщиной! Все очевидцы поклянутся, что в машине сидела женщина-блондинка. Да хотя бы эта ваша соседка из третьего дома поклянется. Убийцу не найдут, потому что будут искать бабу. Борковская устроит себе алиби, и никто ей ничего не докажет.
— Ну вот, пожалуйста, какой ты ужасно умный! — обрадовалась Мартуся. — И бородатый! Ты начинаешь мне нравиться. Иоанна, а ты что на все это скажешь?
— Если бы я только знала, кто там на самом деле сидел в той машине! — вздохнула я. — Пан Тадеуш, откройте какой-нибудь бутылек. Раз она пиво хлещет, мы себе винца нальем… Я бы постаралась внушить соседям что-нибудь этакое, отвлекающее от женщин. Например, что профиль у этой блондинки был какой-то мужиковатый или что она была плохо выбрита… Ну да, и водитель специально разворачивался как идиот, чтобы всем показалось, что только баба может вытворять за рулем такие глупости!
— А еще это могла быть совсем случайная машина, не имеющая ничего общего с убийством, — подсказал пан Тадеуш.
— Но ведь соседка говорит, что другой машины тут никто не видел!
— Мотив! — стояла я на своем. — К черту машину и блондинку, надо найти другой мотив.
Я лично вижу только один.
— Какой?
— Она хулиганила. По ночам оглушала всех своей аудио-видеоаппаратурой, вот кто-нибудь из жильцов и не выдержал… Какое счастье, что я там больше не живу, потому что иначе точно подозрение пало бы на меня. Только почему ее пришибли на помойке моего теперешнего дома?
— Должно быть, кто-то знал, что она собирается к вам, что по телефону договорилась взять у вас интервью…
— Погодите, если она была дамой для развлечений, соблазняла всяких там типов… Ведь соблазняла? — уточнила Мартуся.
— Вроде бы да.
— Тогда не иначе как чья-то жена! Ревнивая! Или экономная! А этот кретин осыпал развратницу деньгами. Вот жена и прекратила эти глупости раз и навсегда.
— Замечательная идея! — похвалила я. — А у настоящей муж есть?
— Нет, — ответил пан Тадеуш. — Из того, что я знаю, получается, что настоящая Борковская в разводе.
— Значит, у нас есть зачин и для второго мотива, да что там — даже третьего! Под суну-ка я их копам при первой же встрече, но нам непременно надо побольше разузнать об этих дамах.
Пан Тадеуш, вы там нажмите на журналистов.
А ты, Мартуся, ищи того Томска, что защищал Борковскую от сплетников. Пусть на Хелмской кто-нибудь каждый день кричит в буфете: «Люди, кто знает Томека?!»
— А ты?
— А я отловлю свою приятельницу-судьиху, у нее наверняка есть знакомства в прокуратуре.
Головой ручаюсь, что в прокуратуре тоже какие-нибудь сплетни гуляют. К тому же давайте думать логически. Не может быть и речи, чтобы наши две Борковские ездили в одной машине. Господи, что за чушь я несу! Живая вообще ехать никуда не могла, потому что была в Колобжеге. Кто тогда мог ездить в блондинистом парике в компании с покойницей? Блондинка вроде как лучшая подружка убитой, а подруги крайне редко друг в дружку стреляют. Ничего не попишешь: делайте что хотите, землю ройте, но узнайте как можно больше про одну и про другую, потому что я всерьез заинтересовалась!
Наше частное расследование рванулось вперед на всех парусах.
***
Отрядив Роберта к выздоровевшей подруге, Агате Млыняк, Бежан отправился к настоящей Барбаре Борковской на разговор тет-а-тет. Ее пребывание в Колобжеге уже успели проверить, колобжегская полиция допросила весь персонал гостиницы, вычислила даже старушку, которая изо дня в день гуляла по пляжу. Кроме того, полиции рассказали про скандал, который имел место в шесть часов вечера как раз в тот день, когда было совершено убийство под ивой. Все дружно подтвердили, что пани Борковская присутствовала при скандале все время, но участвовала в нем в качестве мирового судьи. Речь шла о двух невыносимо брехливых мопсах, которых в пансионат не приняли, но их хозяйка ежедневно навещала в пансионате подружку, приходя с собачками на чашку кофе. Пани Борковская совершенно разумно предложила, чтобы владелица мопсиков навещала подругу около полудня, когда в пансионате почти нет постояльцев, либо встречалась с подругой в каком-нибудь малолюдном месте. В результате на пани Борковскую обиделись обе, и хозяйка мопсов, и ее подруга. Зато все присутствующие замечательно запомнили все происшествие.
По этой причине кандидатура Борковской в непосредственные убийцы окончательно отпала.
Что совершенно не мешало ей оставаться на подозрении в качестве возможного заказчика убийства. Ошибка ошибкой, а допросить Борковскую надо было очень дипломатично.
Бежан начал с извинений.
— Наша ошибка, проше пани, — покаянно заговорил он. — Мы слишком поверхностно изучили паспорт убитой, не подозревая подделки…
Вот и решили, что установили личность, вы уж нас простите.
— — А то, что у нее не было ключей от квартиры, вас не навело на подозрения? — холодно спросила бывший прокурор.
— Разумеется, навело. Мы как раз собирались все это выяснять. У вас есть какие-нибудь соображения в отношении поддельного паспорта жертвы?
Барбара Борковская, застывшая на пороге прибранной квартиры, немного смягчилась и повела себя более или менее по-человечески.
— Давайте пройдем в комнату и сядем. Нет, у меня нет никаких соображений, я вообще ничего не понимаю. Кем, собственно говоря, была эта покойная?
— А вы ее не знали?
— Нет. Вы показывали мне ее фото. Я в жизни не видела этой женщины. Ее фамилия действительно Борковская?
Бежан поспешил воспользоваться приглашением и уселся в кресло возле низенького столика, изо всех сил стараясь выглядеть светским визитером. Неприязнь хозяйки буквально висела в воздухе.
— Борковская — это ее девичья фамилия, а замужем она никогда не была. Как вы сами заметили, фамилия довольно распространенная.
Покойная подделала имя, адрес, дату рождения, даже имена родителей… Наша очередная ошибка в том, что мы поверили печатям и не обратили внимания на состояние паспорта.
— А есть ли хоть один этап расследования, где вы не совершили ошибок? — спросила Борковская таким чудовищно вежливым тоном, что Бежан поежился.
— Технические моменты мы выполнили правильно, — ответил он не менее вежливо, но одновременно со скорбью в голосе, — к тому же мы быстро опознали настоящую жертву. К вам у меня только один принципиальный вопрос — будучи профессионалом, вы поймете его важность. Почему вы ушли из прокуратуры?
Воскресшая Барбара Борковская, похоже, была готова к такому повороту, потому что на лице ее не отразилось никаких чувств. Она лишь тяжело вздохнула.
— Мне нечего скрывать. На первый взгляд ушла я по собственному желанию, фактически же — под давлением идиотских сплетен, которые испортили мою репутацию. Кто распускал эти сплетни, я не знаю. Полагаю, кто-то из осужденных, посчитавший меня причиной своего жизненного краха.
Вы не хуже меня знаете, что прокурор — всегда враг номер один. Предложения сотрудничать с прессой я получала и раньше и не видела смысла в том, чтобы сражаться за свою должность. Мне все надоело, и я капитулировала.
— Значит, этот ваш противник достиг своей цели и должен был бы прекратить свои мерзости. А тем временем кампания против вас не утихала, по нашим данным, она продолжалась до последней секунды. Не исключено, что даже и сейчас что-то происходит. Как вы сами это объясняете?
— Никак. Я не слишком углублялась в эти вопросы. Может быть, это месть, возможно, гипотетический враг поклялся вогнать меня в могилу, что, надеюсь, ему не удастся.
